Книга Человек из грязи, нежности и света - Игорь Соколов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Что ж, иногда действительно человеку за жизнь отпущено так много, что он становится равным самому Господу Богу, – призадумался, вздыхая, дядя Абрам.
– Богу?! – со смехом переспросил Юшкин.
– Ему самому, – серьезно ответил дядя Абрам.
– Не спорьте с моим мужем, он очень умный! – улыбнулась Рита.
– А я и не спорю, – стушевался Юшкин. Он до сих пор побаивался дядю Абрама, особенно его копья с окровавленным наконечником, и поэтому за все время их разговора не произнес ни одного матерного слова.
– А еще я думаю, – сказал дядя Абрам, – а впрочем, чего тут думать о жизни наших детей! – и с улыбкой поглядел на улыбающуюся Риту и на спящую дочку.
– А вы верите в Бога?! – спросил его Юшкин.
– Верить надо во все! Это поможет прочувствовать всю Вселенную до ее мельчайших подробностей! Ибо о чем помыслит человек, все будет, – дядя Абрам сначала выпил пива, а затем уже и вздохнул.
Рита смеялась как звонкий колокольчик, она не была такой умной, как дядя Абрам, она просто радовалась звучанию его слегка приглушенного шумом вертолета голоса, а еще она думала о том, что все в их жизни будет хорошо.
Так, когда после черной полосы жизни наступает белая, человек весь светится изнутри как драгоценный камень и порою этот свет ослепляет других, и помогает другим выжить в самый нелегкий час…
Сезон тропических ливней и высокая облачность на целый месяц отрезали Эскина от остальной цивилизации.
По своему незнанию он так и думал, что эту злую шутку сыграл с ним летчик.
За время своего вынужденного одиночества Эскин страшно исхудал. В отличие от дяди Абрама с Ритой он оказался гораздо менее приспособленным к условиям дикого существования на острове, и питался исключительно одними бананами.
Из-за большой влажности Эскин сильно простыл, заболел, и теперь все его тело было покрыто ужасно нарывающими чирьями. В склоне горы он нашел пещеру, дно которой застелил травой и пальмовыми листьями, и теперь чаще всего скрывался в ней.
Сюда он принес большое количество бананов, чтобы реже мокнуть под дождем. Однако чирьи вылезали из его тела отовсюду, а поэтому все его тело ныло и горело как в огне. Эскин даже начал подумывать о смерти.
Лишь иногда, когда он проваливался в забытье, и видел своих улыбающихся жен – Аллу и Лулу, он мог ощущать в себе какое-то неистовство и нестерпимую жажду существования
«О, Боже, чем я Тебе не угодил, неужели своим двоеженством, – стонал от боли Эскин, – в каждом из нас есть свой порок, только одни почему-то живут и размножаются, а другие погибают в самом расцвете лет?! А сколько несчастий испытывает человек до самого последнего дня своей жизни?! Причем все они появляются без видимых причин, будто кто-то заранее распределяет эти адские подарки меж людьми?!»
– Чем же я прогневил тебя, Бог?! – спросил потрескавшимися сухими губами Эскин.
– Ничем! – ответил Бог, входя к нему в пещеру.
– Как ничем?! – удивился Эскин, – выходит, ты меня мучил просто так?!
– Ну, не совсем просто так, – усмехнулся Бог.
– Что-то ты темнишь, – призадумался Эскин.
– Я вынужден темнить, иначе вы все ослепнете, – вздохнул Бог.
– Эх, Бог, да ты все загадками говоришь, – засмеялся Эскин, радуясь чистосердечно, что наконец-то увидел самого Бога.
– Скажи, а что со мной будет после Смерти?! – спросил Эскин.
– Ничего такого, чего бы стоило так бояться, – вздохнул Бог.
– Опять ты темнишь, – засмеялся Эскин, – видно тайну выдавать не хочешь!
– Каждый из нас, Лев Абрамович, имеет право на тайну, – веско заметив, глубоко вздохнул Бог.
– И что же я сейчас умру?! – спросил Эскин.
– Нет, ты будешь жить долго и счастливо! И скоро за тобой прилетят твои жены, твой отец и твои друзья!
– Это как в сказке что ли?! – не поверил, улыбаясь, Эскин.
– Как в сказке! – вздохнул Бог.
– А что ты за мной все время повторяешь, как попка-дурак?!
– Не богохульствуй! – насупился Бог.
– Извини, я не нарочно, – вздохнул в свою очередь Эскин. – А что вы здесь делаете, гражданин Бог?!
– Во-первых, я не гражданин, а просто Бог, а во-вторых, я хотел бы, чтобы на будущее ты умолчал о моем существовании!!!
– Чего? Чего?! – не понял Эскин.
– Чавочка с хвостиком, – по-детски пошутил Бог. – Короче, чем больше ты будешь знать, тем мы быстрее с тобой встретимся!
– Это как? – опять Его не понял Эскин.
– Ну, у тебя так бывает, когда ты вынужден лгать, чтобы сказать правду?! – спросил Бог.
– Бывало и не раз, – вздохнул Эскин.
– Ну и я приблизительно в таком же положении, причем в отличие от тебя постоянно!
– Так это не жизнь, а каторга какая-то! – вздохнул Эскин.
– Я так и знал, что ты это скажешь, – засмеялся Бог, – многие так говорят, когда не знают, что сказать.
– Почему, я знаю, я очень много знаю, и вас я сразу узнал, гражданин Бог!
– Не гражданин, а просто Бог! – опять вздохнул Бог.
– Ну, ладно, не обижайся, а ответь, почему я буду жить долго и счастливо, если я уже сейчас чувствую, что моя жизнь проходит быстро и незаметно?!
– А разве счастье бывает заметно?! – улыбнулся в ответ Бог. – Или, к примеру, быстро и долго, это разве не одно и то же?!
– Ладно, – вздохнул Эскин, – ответь мне тогда, почему я болею, и почему я оказался здесь один, на необитаемом острове?!
– Чтобы уйти в себя, но тебя все равно найдут!
– Выходит, судьба уже заранее предопределена?! – вздохнул Эскин.
– Это как игра в мячик, ты кинул его и он покатился!
– И все равно ты мне не ответил!
– Иногда, отсутствие ответа и есть сам ответ, – вздохнул Бог и грустно поглядел на Эскина, – порою отдаленность от людей становится мерой наказания и мерой величия одновременно!
– И на фиг, мне такое величие нужно?! – рассердился Эскин.
– Ты говори, да не заговаривайся! Если ты так будешь со мной разговаривать, то я тебя выселю из твоего тела, – нахмурился Бог.
– Ну и выселяй, – усмехнулся Эскин, – раз ты есть, значит, я бессмертен!
– Ишь, ты, как заговорил, – удивился Бог.
– А ты не можешь заговорить мою болезнь, – неожиданно предложил Эскин.
– Ладно, – вздохнул Бог, – тут рядом с твоей пещерой есть святой источник с ручьем, ты в него три раза окунешься, молитву мне прошепчешь и исцелишься! Только как будешь выходить из пещеры, иди все время сразу налево и никуда не сворачивай! – сказал Бог и исчез.
