Книга Добро пожаловать в мир, малышка! - Фэнни Флэгг

Она вошла в отель «Сачер», попросила ключи и поднялась в номер.

Через пятнадцать минут влезла в горячую ванну. Несмотря на жар, она чувствовала себя такой спокойной и вместе с тем такой живой. Она вернулась туда, где когда-то была счастлива. Протянула руку, открыла маленькое окно, и до нее донеслись звуки лежащего внизу города. Она слышала, как в одной из аудиторий Штаатсопер-Хаус через дорогу певица репетирует партию сопрано. Она улыбнулась и легла.

В первый раз за этот год она не боялась. Сегодня утром, у могилы Тео, до нее вдруг дошло, что она последняя из Ле Гардов. Осталась только она. Только она, и в ней — последняя капля крови, которая могла бы связать Дену с Ле Гардами. Она знала, что нужно сделать. Она закрыла глаза и резанула лезвием по руке.

Это оказалось так просто. Почему она раньше до этого не додумалась?

Где же, интересно, эта маленькая капля? В левой части тела? Затаилась в одном углу или бродит по всему телу, убегая и прячась? Она просто избавится от нее раз и навсегда. Сначала с левой стороны, лодыжка, потом запястье. Пусть убегает. Потом правая сторона. Ну вот и готово. Она легла и стала ждать. Странное спокойствие охватило ее, когда кровь начала вытекать, такая красная на фоне абсолютно белой эмали, она текла вдоль тела и убегала в трубу. Скоро вся вытечет. Ох, какое облегчение наконец выпустить ее. Тогда она и Дена будут свободны. Она глубоко вдыхала холодный, свежий воздух, обдувавший обнаженное тело, и ждала. В голове зазвучала негромкая мелодия, снова и снова, по кругу, какой-то грустный вальс… Что же это за мелодия? Она начала тихонько напевать ее.

Что же это за мелодия? Ах да, вспомнила. Это же старинный вальс, «Вена, город моей мечты». Вальс из детства. Вскоре она услышала музыку, сначала тихую, потом все громче, она уже заглушала звуки с улицы и голос певицы через дорогу, и вот всю ее заполнило звучание целого оркестра и слова песни из далекого далека. Она чувствовала, как движется под музыку. Но где она? Она открыла глаза… Да это же они танцуют с папой в зеркальном зале под сверкающей люстрой, а вон и мама, сидит на маленьком золотом стульчике, одетая в атлас и шифон. На шее и в ушах переливаются драгоценные камни, она покачивается в такт музыке и улыбается им. Маргарет снова было десять, она танцевала вальс с отцом. Она подняла на него глаза — такой красивый, в смокинге и белых перчатках, такой молодой и веселый. Как она гордилась своим партнером, как счастлива была снова танцевать, как легко и свободно кружилась по залу. Он поднимал ее все выше и выше, еще выше, кружась, они поднимались по спирали в небо, вот они танцуют уже среди звезд, и дальше, за звезды, вот они исчезли, растворились в синеве. Музыка еще немного поиграла и постепенно смолкла.

Она просто пыталась избавиться от одной капли крови. Она собиралась вернуться к девочке, ждущей ее сейчас в чикагской квартире, и жить счастливо до конца своих дней. Она не хотела себя убивать. Так уж вышло.

Записка в несколько слов

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1978

Через три недели после ее поездки в Вашингтон зазвонил телефон.

— Мисс Нордстром, это Ричард Лук.

Она зажмурилась и ждала следующей фразы.

— У меня есть новости о вашей матери, и, боюсь, они плохие.

Она села и молча слушала, пока он читал ей отчет.

Лук сказал, что перешлет его. Через три дня прибыл большой, зловещий с виду конверт. Дена положила его на стол в кухне. Открывать не хотелось. Факты, изложенные в письме, были страшными, жестокими, окончательными. Она знала, что, когда разорвет конверт и увидит эти факты напечатанными на официальном бланке, ей придется принять их за правду.

Ее мать уничтожила себя из-за того, что по истечении нескольких лет, вероятно, не имело бы уже никакого значения. Это нечестно, что судьба человека так зависит от времени, в котором он живет. Жизнь ее матери была загублена только глупыми предубеждениями, бывшими тогда в ходу. Родись она в другое время, всего несколькими годами позже, — и была бы с ней, свободная от всех этих страданий.

Дена вышла из дома. Ее соседка, Бедняжка Тот, стоя на коленках в саду, трудилась над кустом бегонии. На ней были джинсы, мужнина футболка для боулинга и соломенная шляпа. Она крикнула Дене:

— Привет, чудный денек, правда? Кажется, наступило бабье лето, как думаете?

Дена не поняла, о чем она, но не подала виду:

— Да, думаю, вы правы.

Вернувшись, она села и распечатала конверт. Внутри был еще один конверт с прикрепленным письмом:

Уважаемый мистер Лук,

В ответ на Ваш запрос от 27 ноября мы получили следующую информацию.

Ле Гард, Теодор, 43 года, причина смерти неизвестна. Центральное кладбище, место 578.

Ле Гард, Маргарет Луиза, 39 лет, причина смерти — явное самоубийство через множественные порезы бритвой, отель «Сачер».

С сожалением сообщаю, что после тщательного расследования место захоронения останков Маргарет Ле Гард не найдено. После ее смерти была предпринята попытка найти родственников, но, когда они не были обнаружены, следуя принятой в таких случаях политике, ее кремировали и, скорее всего, прах захоронили на одном из нескольких муниципальных мест для погребения.

Сожалею, что расследование не принесло вам более радостных новостей.

Поскольку запрос поступил от члена семьи усопшей, прилагаем к письму несколько невостребованных личных вещей.

Звоните, пожалуйста, если смогу быть Вам полезен.

Искренне Ваш,

Дейтер Клейм, Вена, Австрия

Второй конверт был запечатан красным сургучом. Дена вдохнула поглубже и разломала печать. Внутри лежал мамин паспорт. Под фотографией было написано: «Маргарет Луиза Ле Гард — Вена, Австрия, 1920». Билет на поезд, около двухсот долларов и несколько иностранных банкнот. Пара рецептов и сложенный листок почтовой бумаги отеля «Сачер». Дена развернула его и прочла записку, которую мама поспешно набросала для себя:

Оплатить больничный счет

Позвонить Дене

Сказать, чтобы ждала в квартире

Снова увидеть через столько лет мамин почерк и понять, что она собиралась к ней вернуться, — это было потрясение.

Если бы она могла объяснить маме, что все это неважно, сказать, как она ее любит, как ей не хватало ее. Но она могла только сидеть и плакать, а кошка, огорченная тем, что Дена расстроена, терлась о ее ногу.

Книга четвертая

Неравнодушие

Элмвуд-Спрингс, штат Миссури

1978

Доктор Диггерс велела Дене как можно дольше не принимать никаких решений.

Так она и сделала. Ей было грустно, она ощущала себя другой, не такой, как несколько недель назад. А еще поняла, что не так-то много знает о жизни. Все, что она считала несомненным, на самом деле таковым не являлось. Все, что она считала важным, важным вовсе не было.