Книга Вне корпорации - Эйтан Коллин

— Например, Партию контрольного пакета? — спросила Нила.

— Да. Их мало, и они плохо организованы, но мозги у них повернуты как надо. Нила, повторяю, я стремлюсь покончить лишь с принудительной инкорпорацией… причем медленно, постепенно. История завалена трупами несогласных. Они погибли потому, что какие-то прекраснодушные идиоты считали, что их дело куда важнее, чем человеческие жизни, которые им полагалось оберегать. Так вот, я не Сталин и не Усама бен Ладен. Более подходящими образцами для подражания мне кажутся Ганди и Мартин Лютер Кинг.

Нила пожала плечами:

— Любопытный выбор… Но почему именно Бостон?

— Здесь истинная колыбель свободы, — тут же ответил Джастин.

Нила смерила его озадаченным взглядом:

— Не Вашингтон, округ Колумбия?

— Нет! — решительно ответил Джастин. — В столице почти все мои убеждения были растоптаны или унижены — и все во имя общего блага! Нет, ни в коем случае не Вашингтон! И потом, Бостон — истинная колыбель свободы.

— А как же тогда Филадельфия?

Джастин покачал головой:

— Там просто удобно было собираться. Именно в Бостоне американцы впервые начали борьбу за свою драгоценную свободу, и, во имя Господа, — продолжал он, ведя ее в свой кабинет, — именно здесь мы начнем бороться за нашу свободу!

Гектор просматривал последние сводки и составлял план нападения. Пришлось поручить его отделу спецопераций. Они собирали данные на всех важных и потенциально важных людей в системе и собрали внушительные досье на потенциальных нарушителей спокойствия и смутьянов. Гектор решил начать с малого. Надо внедрить одного из таких неуравновешенных психов, которого по чистой случайности не подвергали психоревизии, в партию Джастина и подтолкнуть его к самому краю. Возможно, ему даже удастся внушить, чтобы он пошел на крайние меры во имя движения против инкорпорации. Тогда Гектор сможет возложить вину за их поступки непосредственно на Джастина. Таким образом, он получит повод напасть непосредственно на Джастина. Разумеется, вести борьбу с Джастином лучше с поста Замдира. Гектор не сомневался: он скоро займет место Олмстеда. Или, наоборот, окажется так далеко от вожделенного поста, что ему будет уже все равно.

Начать лучше всего с некоего Шона Дугла, который, если верить досье, считался крайне неуравновешенным типом. Гектор не осмелился бы манипулировать отпрыском такого влиятельного и почтенного семейства, как Дуглы, но Шон был практически отщепенцем, родные отреклись от него. В последнее время Шон Дугл очень сблизился с Джастином. Громкая фамилия привлечет всеобщее внимание к любым выходкам Дугла, которые тот, с поощрения Гектора, совершит. Изучив досье Дугла, Гектор точно знал, на какую кнопку следует нажать. Жаль, пострадают невинные люди, но Гектор считал, что выбирает меньшее зло.

С первого взгляда Шон Дугл вовсе не выглядел ниспровергателем основ. Он казался молодым и здоровым. Правда, в том мире, где он вырос, внешность не играла особой роли. Одевался он кое-как — носил штаны и куртку, сшитые из заплат по моде двадцатилетней давности, сейчас так одевались разве что оголтелые сторонники самого Шона. У него были длинные волосы, и на животе скопился лишний жир. Дугл делал наносакцию, только когда живот становился заметен, а потом снова начинал переедать, но в современном мире с лишним весом справлялись быстро. Настоящее ожирение, как и налоги, и рак, осталось в далеком прошлом. Но не только странная внешность отталкивала от Шона людей. Все дело было в его предках. Семейство Дугл наживало богатство и полезные связи на протяжении нескольких поколений. Все прямые родственники Шона к двадцати одному году уже владели собственными контрольными пакетами.

Здесь Шон не был исключением. Его жизнь была распланирована заранее. Он посещал лучшие школы, ездил в самые экзотические путешествия по всей Солнечной системе, общался лишь с избранными. Конечно, Шону не требовалось усердно работать или отдавать обществу много сил, о нем позаботились его предки. Все ждали, что примерно на седьмом десятке он остепенится, женится на женщине своего социального круга. Будет купаться в роскоши, о которой большинство его современников только мечтали. Да, жизнь Шона Дугла обещала стать спокойной, обеспеченной, интересной и легкой.

Так и произошло бы, если бы не две маленькие загвоздки. Во-первых, Шон с раннего детства был очень умен и замкнут. Такие черты характера считались мелкими недостатками. Его аватар непременно свел бы его с похожими людьми в его социальном окружении. Вполне возможно, что он, с помощью своего мудрого аватара, нашел бы себе и подходящую жену, такую же умную и замкнутую, и они вдвоем зажили бы счастливо, хотя окружающие считали бы их чудаками. Скорее всего, они бы преподавали в университете, а может, купили бы себе остров и развлекались на нем как хотели. А во-вторых, одно событие очень сильно повлияло на молодого Шона и оставило в его душе неизгладимый след.

Шон влюбился.

Его настигла самая опасная и жестокая разновидность любви — любовь с первого взгляда. С того мига, как он увидел смеющуюся девушку с волосами цвета воронова крыла, он понял: вот она, его избранница! Разумеется, он ничего о ней не знал, но это ему нисколько не мешало. В конце концов, Шон привык получать что хочет. Он целыми днями предавался мечтам о любимой — так может мечтать только замкнутый четырнадцатилетний подросток. Прошла целая неделя, прежде чем он набрался храбрости выяснить, кто она такая.

Он обрадовался, узнав, что ее отец работает на их семью. Более того, его только недавно назначили старшим конюхом. В отличие от любовных романов прошлого, где богатая невеста выходит за трубадура, молодой, богатый застенчивый мальчик влюбился в дочку конюха. Ее звали Элизабет Рейнолдс, Шон восхищенно следил, как бесстрашно она управляется с лошадьми. Элизабет и сама казалась ему дикой лошадкой — необузданной и свободной. Разумеется, свободной в полном смысле слова она не была, ее родители были бедняками, владевшими минимальными двадцатью пятью процентами самих себя. Зато она была свободной во всех прочих отношениях. Как и ее отец, она прекрасно дрессировала лошадей, а поскольку дроны не умеют справляться с животными так же хорошо, как люди, из коневодства, как и из немногих других отраслей, людей не изгнали.

Шон, который прежде даже не знал, где у них в усадьбе конюшня, вдруг воспылал страстью к верховой езде. Каждый день он шел на конюшню и каждый день старательно упражнялся, чтобы улучшить форму. Через какое-то время он стал весьма искусным наездником, ему даже иногда позволяли чистить лошадей — большая честь, которую еще надо было заслужить. Как ни странно, такой привилегией Шон очень гордился в юности. Он заслужил право чистить конюшни, ухаживать за лошадьми и объезжать их. Никто не поднес ему этого права на серебряном блюде, он сам всего добился. Но конечно, настоящей наградой стала Элизабет. Шон виделся с Элизабет каждый день.

Влюбленность Шона доставила немало беспокойства его родителям, но поначалу они думали, что он перерастет свое увлечение. В конце концов, мальчик такого положения, как Шон, может рассчитывать на влечение к себе и мужчин, и женщин — представителей разных слоев общества. Но Шон никак не мог «перерасти» Элизабет. Он влюбился по-настоящему. И в таком возрасте, когда ровесников Шона напрасно заклинают хранить девственность, ему удалось остаться девственником в ожидании того дня, когда он сможет совершить акт любви со своей избранницей.