Книга Моя жизнь, или История моих экспериментов с истиной - Мохандас Карамчанд Ганди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Профессор Крипалани рассказал мне о сложной ситуации в Бихаре, а особенно в округе Тирхут, и объяснил, насколько трудна вставшая передо мной задача. Он сам уже смог подружиться с бихарцами и поведал им о том, зачем я приехал в Бихар.
Утром ко мне пришла небольшая группа местных вакилов. Я до сих пор помню, что среди них был Рамнавми Прасад, чей серьезный подход к делу особенно понравился мне.
— Невозможно, — сказал он, — сделать то, ради чего вы приехали, если останетесь здесь (он имел в виду квартиру профессора Малкани). Вам следует перебраться к кому-нибудь из нас. Гаябабу — известный в Бихаре вакил. Я пришел, чтобы от его имени пригласить вас остановиться у него. Должен признать, мы все побаиваемся правительства, но все равно окажем вам посильную помощь. Бо́льшая часть того, о чем рассказал вам Раджкумар Шукла, чистая правда. Жаль, что сегодня с нами нет наших лидеров. Однако я послал телеграммы им обоим — Браджкишорбабу Прасаду и Раджендрабабу Прасаду. Предполагаю, что они появятся совсем скоро и наверняка смогут дать вам всю необходимую информацию, чтобы помочь. Но, пожалуйста, отправляйтесь сейчас в дом Гаябабу.
Я не мог отказать, хотя и колебался, потому что боялся поставить Гаябабу в неловкое положение. Однако он успокоил меня, и я перебрался к нему. Он и его домочадцы приняли меня очень тепло.
Браджкишорбабу приехал из Дарбханги, а Раджендрабабу — из Пури. Причем Браджкишорбабу оказался теперь совсем не тем Браджкишорбабу Прасадом, которого я встретил в Лакхнау. Теперь он поразил меня своими смирением, простотой, добротой и чрезвычайной религиозностью, столь характерной для обитателей Бихара, и я от всего сердца возрадовался подобной перемене. А величайшее уважение к нему вакилов из Бихара стало еще одним приятным сюрпризом.
Вскоре я почувствовал, что нашел новых друзей на всю жизнь. Браджкишорбабу сообщил мне все необходимые сведения. Он взял себе за правило защищать бедных арендаторов. Он как раз занимался двумя такими случаями, когда я встретился с ним. Если ему удавалось выиграть любой процесс в суде, он искренне радовался, потому что чувствовал, что делает что-то хорошее для этих несчастных людей. Впрочем, гонорары он все равно брал. Многие адвокаты придерживаются мнения, что без вознаграждения они уже не смогут больше помогать беднякам, так как лишатся средств к существованию. Размеры гонораров адвокатов в Бенгалии и Бихаре потрясли меня.
— Такому-то нам пришлось выплатить десять тысяч рупий за консультацию, — говорили мне.
Это всегда были четырехзначные цифры.
Друзья выслушали мои сдержанные упреки, но поняли меня правильно.
— Изучив материалы дел, — сказал я, — я понял, что нам не следует обращаться в суд. Судебное разбирательство ничего не даст. Там, где крестьяне настолько раздавлены обстоятельствами и запуганы, обращение в суд бесполезно. Настоящее облегчение арендаторам принесет только избавление от этого постоянного страха. Мы не сможем успокоиться, пока не ликвидируем в Бихаре систему тинкатья. Я думал, что уеду отсюда уже через два дня, но теперь понял, что эта работа может продлиться и два года. Я готов, если будет нужно, уделить ей столько времени. Я наконец обрел твердую почву под ногами, но мне все равно понадобится ваша помощь.
Браджкишорбабу выслушал мои слова с редкостным спокойствием.
— Мы окажем вам посильную помощь, — хладнокровно сказал он. — Но только объясните, как именно помочь.
А потом мы беседовали до полуночи.
— Мне не понадобятся ваши юридические знания, — объяснил я им. — Мне понадобится помощь клерков и переводчиков. Может возникнуть угроза тюремного заключения, но как бы мне ни хотелось услышать, что вы готовы к подобному риску, решать все равно вам. Даже просто оставить основные профессиональные обязанности и стать клерками на неопределенное время уже будет большим вкладом в общее дело. Мне трудно понимать местный диалект хинди. Я не смогу читать документы, написанные на кайтхи или урду. Нужно будет, чтобы вы переводили их для меня. Мы не можем себе позволить оплачивать такие услуги. Все это придется делать, опираясь лишь на любовь к людям и служение им.
Браджкишорбабу все схватывал на лету. Он сразу же принялся расспрашивать меня и своих товарищей. Он уточнял каждую деталь: на какой срок может понадобиться помощь, сколько человек будет необходимо выделить, смогут ли они работать по очереди и так далее. Затем он обратился к вакилам и спросил, готовы ли они пойти на такие жертвы.
Они сказали мне:
— Столько-то человек из нас готовы делать все, о чем вы попросите. Некоторые смогут пробыть с вами столько времени, сколько вам потребуется. А вот новость о том, что нам может угрожать тюремное заключение, — это для нас нечто новое. Мы постараемся ее тщательно обдумать.
Я должен был разобраться в положении земледельцев Чампарана и понять суть их жалоб на плантаторов индиго. Для этого требовалось поговорить с тысячами крестьян, но я посчитал, что сначала неплохо было бы уточнить позицию плантаторов и встретиться с комиссаром округа. Я обратился к ним, и мне назначили встречи.
Секретарь Ассоциации плантаторов прямо заявил мне, что я чужак и не имею права вмешиваться в отношения между плантаторами и арендаторами их земель, а если мне необходимо сделать какое-либо заявление, я могу подать его в письменной форме. Я вежливо возразил, что не считаю себя чужаком и имею полное право разобраться в положении арендаторов, раз они сами захотели, чтобы я сделал это.
Комиссар, с которым я также встретился, грубо давил на меня на протяжении всего нашего разговора и посоветовал немедленно покинуть Тирхут.
Я рассказал обо всем своим товарищам и добавил, что, по всей вероятности, правительство не позволит мне вести здесь дальнейшую работу. Я могу попасть в тюрьму гораздо раньше, чем предполагал, сказал я, и будет лучше, если меня арестуют в Мотихари или, возможно, в Беттиахе. Вот почему мне следовало отправиться в одно из этих мест как можно скорее.
Чампаран относится к округу Тирхут, а Мотихари — его главный город. Дом Раджкумара Шуклы находился недалеко от Беттиаха. Арендаторы участков земли (коти) в его окрестностях были самыми бедными в округе. Раджкумар Шукла хотел, чтобы я непременно встретился с ними, и я не возражал.
В тот же день в сопровождении моих новых помощников я выехал в Мотихари. Горакхбабу Прасад разместил нас в своем доме, и он стал похож на караван-сарай, поскольку места для всех не хватало. Почти сразу мы услышали, что примерно в пяти милях от Мотихари один из плантаторов избил своего арендатора. Было решено, что уже на следующее утро я отправлюсь туда в сопровождении Дхаранидхарбабу Прасада и встречусь с пострадавшим. Мы выехали верхом на слонах. Должен отметить, что слоны в Чампаране использовались так же часто, как буйволы в Гуджарате. Мы едва ли проделали половину пути, когда нас нагнал посыльный от начальника полиции и сказал, что тот велел передать мне привет. Я понял смысл этого приветствия. Оставив Дхаранидхарбабу, я пересел в экипаж посыльного. Только тогда он сказал о том, что мне приказано покинуть Чампаран, и привез меня назад. Когда посыльный попросил меня подтвердить получение уведомления, я написал записку, в которой указал, что не собираюсь подчиняться предписанию и уезжать из Чампарана, пока мое расследование не будет закончено, после чего мне вручили повестку, предлагавшую явиться на следующий день в суд, поскольку я отказываюсь подчиниться требованиям властей.
