Книга Соблазненные луной - Лорел Гамильтон

Он так и не понял, но стайка крылатых малышей вдругзакружила над моей головой.

– Ты звала, принцесса? – прозвенел колокольчикомчей-то голосок.

– Я предлагаю вам кровь и плоть сидхе.

– Твою? – спросила фея.

– Нет. Их.

Только миг промедлило облако кровавых бабочек – а вследующий миг они упали на Нерис и ее людей. Это было так неожиданно, что феиуспели урвать свой кусок плоти и крови, прежде чем сидхе принялись от нихотбиваться. Одного крошечного человечка сожгли в воздухе с помощью магии.

Лицо Нерис все покрылось кровавыми ссадинами. Все ее людистояли в крови – руки, шеи, лица, груди. Феи-крошки отлично справились сработой.

Мне даже в голову не пришло, что такой приказ нельзя былоотдавать. В голову не пришло, что может не получиться. Отличная штука – шок.Мне даже больно не было, я просто не чувствовала руку. Зато силу в себе чувствовала."Кровите", – шепнула я, и из царапин полилась кровь. Такиемаленькие ранки – и так много крови.

Сжигающая вспышка ударила в нашу сторону, но на пути всталрыцарь в доспехах, и жар рассыпался искрами.

– Гоблины, – сказала я, и Красный Колпак Джонтиоказался тут, и Ясень с Падубом тоже. – Позови своих братьев, КрасныхКолпаков.

Джонти не спорил, он возник тут же снова с толпой огромныхсобратьев, и они выстроились вокруг меня кольцом. Они меня защитят, пока язаставляю Нерис с ее благородными сидхе истекать кровью.

Некоторые из мятежников сломали ряды и вытащили нож противмечей стражи. Наверное, они предпочитали быть заколотыми, чем кончить какМинивер. А потом одна из дам бросилась на колени с криком: "Простинас!"

Андаис сказала:

– Вы намеревались убить меня, вы заставили менянаброситься с ножом на стражей. Какого милосердия вы заслуживаете?

Из-под стола выползла другая женщина, и Дойл отодвинул меняподальше от ее окровавленных рук.

– Принцесса, умоляю, не губи весь наш дом! Не губи все,что мы есть!

– Нерис должна умереть. За то, что втянула вас взаговор против королевы.

Прозвучал голос Нерис, потерявший все высокомерие:

– Я заплачу одна за все, если ты пощадишь моих людей.

Андаис кивнула, и Нерис вышла из-за стола, стала там, где мыс Минивер начали схватку.

Круга не было – это была не дуэль, а казнь. Как же убитьбессмертного? Окруженная стражами Минивер лежала на полу и все еще боролась зажизнь. Так как же убить бессмертного? Разорвав на куски.

Я послала к Нерис Ясеня, потому что Дойл нужен был мнерядом. Он помогал мне стоять на ногах, никому другому я не хотела это поручить.Ясень резанул ей по шее, разрубил тело на уровне груди и живота, и я решила,что этого хватит. Нерис окружили Красные Колпаки, над головой крутилисьфеи-крошки. Я ударила магией руки крови в эти раны, и она раскололась, будтоспелый арбуз, брошенный на землю. Колпаков и фей-крошек окатило ее кровью. Ноона не умерла.

Ноги меня уже не держали, и Дойл понес меня прочь. Он несменя к королеве, а я плакала и не понимала, что плачу.

– Сделать их мертвее я не могу.

Андаис протянула мне свой меч, Мортал Дред, рукояткойвперед.

– Она не сможет с ним справиться, – сказал Дойл.

– Тогда я отдам их твоим союзникам – гоблинам ифеям-крошкам. Я отдам их на съедение заживо на страх нашим врагам.

Я посмотрела ей в глаза в надежде, что она шутит, и поняла,что никакая это не шутка. Я протянула руку за мечом, и она мне его дала. Дойлпонес меня обратно, меч лежал у меня на коленях.

Королева встала и объявила звенящим голосом:

– Минивер пила кровь Мередит, и все же не умерла отсмертельных ран. Это опровергает мнение о том, что смертность Мередит заразна.

Ее слова были встречены молчанием. Молчание и бледные отпотрясения лица. По-моему, Неблагой Двор получил сегодня больше зрелищ, чем могпереварить.

– Мередит просит меня даровать двум изменницам смерть,а не бросать их как есть. Я сказала, что она победила их и что я отдам их насъедение гоблинам и феям-крошкам. Пусть их съедят заживо и пусть их крикизвенят в ушах моих врагов.

Сидхе смотрели на нее с видом детишек, которым сказали, чточудовище из-под кровати вот-вот их слопает.

– Но не я победила двух изменниц, и если принцессаподарит им истинную смерть до того, как отдать гоблинам и крошкам, то быть посему.

Дойл вынес меня в центр зала и помедлил немного, прежде чемнести к Минивер. Рана на горле у нее начала заживать, ее понемногу заполнялаплоть. Я поняла, что раны для нее оказались не смертельны. Да и оторванная рукауже наполовину приросла.

– Дойл, – сказала я, и он понял, о чем я, иподозвал моих стражей. Если Минивер исцелялась, значит, она могла представлятьопасность. Глупо было бы погибнуть во время акта милосердия.

– Зачем тебе еще стражи, племянница? – крикнулаАндаис.

За меня ответил Дойл:

– Она исцеляется, моя королева.

– А! Поосторожней, Мередит, а то твоя доброта доведеттебя до смерти. Жаль будет. – Сказано это было так беззаботно, словно насамом деле ее это нисколько не волновало. – Ты скоро узнаешь, племянница,что милосердие здесь не уважают.

– Я не ради уважения это делаю, – сказала яслишком тихо, она не расслышала.

– Что ты говоришь, племянница?

Я глубоко вздохнула и сказала как можно громче:

– Я это делаю не ради уважения.

– А зачем?

– Затем, что, будь я на ее месте, я бы хотела, чтобыкто-то сделал это для меня.

– Это слабость, Мередит. Неблагие не прощают слабости,здесь ее считают грехом.

– Я это делаю не ради них. Не важно, одобрят меня илиосудят. Я это делаю, потому что для меня это важно. Важно не что делают другие,а что делаю я.

– Будто снова слышу своего брата. Припомни, что с нимстало, Мередит, и воспользуйся предупреждением. Очень может быть, что погиб ониз-за собственного милосердия и чувства чести.

Она спустилась по ступенькам, придерживая пышныеюбки, – с таким видом, словно ее ждала толпа нетерпеливых фотографов. Онавсегда выступала перед двором словно на сцене.

– В таком случае странно, тетя Андаис, что тебя едва непривела к тому же концу твоя любовь к насилию и боли.

Она застыла на последней ступеньке.

– Осторожней, племянница.

Я слишком вымоталась, и шок начал проходить – рука зверскиболела. Мне хотелось забиться в темный угол и вырубиться, когда к рукеполностью вернется чувствительность. Первые спазмы боли обещали мне многовеселья впереди.