Книга Княгиня Ольга. Зимний престол - Елизавета Дворецкая

Без умелого кормчего к острову едва ли кому удалось бы подойти: подводными камнями он был окружен довольно густо. Но Боян и его люди бывали здесь часто – каждый год – и одолели путь благополучно. Узнав о том, какой сон явился Ингвару, Боян тут же согласился с Мистиной: это приглашение.

– Я ведь говорил тебе еще тем летом, – напомнил он. – Ищущему счастья на море нужна благосклонность морских владык. Если бы ты еще тогда согласился принести жертвы… Белому острову, то, быть может, Бог послал бы тебе больше счастья в походе.

– За одного битого двух небитых дают, – ответил Мистина, видя досаду на лице побратима. – Мы с тех пор подорожали.

Видя, как по-дружески и непринужденно встретились Мистина и Боян, никто не заподозрил бы, каким образом они расстались. Они ничуть не начали доверять друг другу, но пока верили, что их выгоды сходятся. Мистина сдержал слово: Огняна-Мария и не догадывалась, какая опасность ей грозила. Теперь дело было за Бояном. Получат ли русы обещанное – зависело от греков. Однако, судя по веселости Бояна, тот уже имел некую заручку от Романа. Мистина допускал, что болгарин попытается предать еще раз – но не сейчас же, когда на самой границе его страны стоит огромное войско русов и печенегов.

И не на священном острове, что почитался не одну тысячу лет и для этой части мира был островом Буяном, серединой мира из преданий и заговоров.

Вот скутары, опуская паруса, вошли в бухту. Боян первым выбрался на берег и издалека почтительно поклонился кресту. Ингвар высадился вслед за болгарином – только себя крестом, как тот, осенять не стал.

– Это и была храмина? – он кивнул на остатки здания.

– Рассказывают, будто да. Но я сомневаюсь. Истинный храм стоял в середине острова, а то место сотни лет назад ушло на дно морское. Здесь в те века была самая окраина. Я думаю, вблизи берега жили те отроки, что приезжали сюда проходить испытания, и мореходы, желающие поклониться Понтарху. Но сколько старики помнят, пиры и состязания устраивают возле этих развалин. Ничего другого ведь не осталось.

– А где была… пещера и озеро? – спросил Мистина, скользя глазами по волнам.

На развалины он едва взглянул: ясно же, что священные тайны не торчат у всех на глазах.

– В северной части, – Боян показал. – Теперь там много подводных камней, с той стороны к острову нельзя пристать.

Князь и царевич привезли с собой две сотни человек. Доставили купленного у болгар черного бычка. Помня рассказ Хельги Красного о том, как он уходил из Вифинии, Ингвар и Мистина потолковали меж собой, не порадовать ли Морского Царя человеческой жертвой. У болгар можно было купить пару юных рабов… Но вспомнив, что с ними будет Боян, отказались от этой мысли: царевич-христианин ничего такого не позволит, и если он говорит, что Понтарху довольно пира и песен в его честь, так тому и быть.

Бычка закололи у камней, где это делали местные старейшины, и оставили голову в положенном месте. Потом уселись пировать, слушая пение Бояна.

Век жила княгиня Видомира,Девять родила сынов могучих,Им дала отцовы остры копья,Проводила в дальнюю дорогу.Как пустились в путь сыны княгини,Девять лет прошло – не шлют ей вести.На десятый в лес пошла княгиня,Взобралась она на дуб высокий,Девять лет на дереве сидела,На десятый – родила мальчонку…

Едва родившись, десятый сын княгини потребовал у матери меч и коня и отправился искать своих старших братьев. Искал он их три года и наконец наехал на Белый остров, а там встретил двухголового змея. Оказалось, что сыны Видомиры томятся в плену, ибо не выдержали испытаний Морского Царя. Только младший Видомирович выдержал все – состязание с сыновьями и дочерями Понтарха в стрельбе, скачке и метании палицы, а потом одолел и самого двухголового змея. Тогда тот выпустил на волю его братьев, а ему самому сказал:

Дам тебе я золота без счета,Дам цветного греческого платья,И еще получишь ты награду,В ней моя тебе большая милость.Лишь того, кого люблю всем сердцем,Этим тайным даром награждаю.И поехал младший ВидомировичВслед за братьями к их матери-старушке.Славят их девицы на Дунае,Честь и славу воздают юнаки.

Русы и болгары сидели прямо на земле, тесным кругом сомкнувшись близ певца. Шум ветра над островом уносил звуки золоченых струн к волнам, и ясно было, почему эта песнь – тоже жертва. Боян щедро изливал во славу морского владыки огненную кровь своей души, но сил у него лишь прибывало. Даже Мистина, заслушавшись, забыл их раздор: голос Бояна выстраивал мост в те дали, в какие он одной из своих душ всю жизнь искал дорогу.

Когда Боян умолк, еще какое-то время все слушали шум ветра и волн, будто пытаясь разобрать в них ответ божества.

– И в чем же та награда была? – спросил Ингвар.

– Этого я не могу тебе сказать. – Боян улыбнулся. Отрок почтительно взял у него гусли, другой с поклоном подал серебряную чашу. – Это тайна, и открывается она лишь тому, кто сразится с Царем Морским и выдержит все его испытания.

– Разве я мало выдержал? – Ингвар невольно коснулся лба – таким же движением, с какого христиане начинают крестное знамение, и Боян при виде этого вздрогнул от неожиданности.

След от ожога двухлетней давности уже сошел, но забыть те жуткие дни и ночи Ингвар был не в силах.

– Чего еще ты хочешь от меня, Царь Морской? – Он встал и выпрямился во весь рост, чтобы лучше видеть море и чтобы море видело его. – Разве мало крови нашей мы пролили и тебе отдали? Тысячу бояр и отроков ты взял у меня за один день. Если тебе мало этого бычка – скажи сейчас. Я дам еще. Хочешь биться со мной – выходи. Я готов.

Затаив дыхание, пробираемые дрожью две сотни человек вслушивались в шум валов и крики чаек. Даже у Мистины замирало сердце, когда он вглядывался в блики на волнах. А что, если расступится море и выйдет прекрасный юноша с золотым луком и волосами до пояса… или змей двухголовый в золотой чешуе…

Боян тоже встал и подошел к Ингвару, напряженно, со стиснутыми зубами ждавшему ответа. Тот не шутя предпочел бы погибнуть любой смертью, но не вернуться домой второй раз с прежним позором.

– Не думаю, что Царь Морской примет твой вызов, – мягко сказал царевич.

– Это еще почему? – Ингвар обернулся к нему.

– Он испытывает лишь отроков, не познавших жены. А ты давно имеешь жен и детей.

– Может, он в награду жену дает? – спросил Мистина.

На уме у него была Огняна-Мария.

– Нет, – Боян качнул головой. – Награда его иного свойства.

А Мистина вдруг подумал: не оттого ли ничего не слышно о жене Бояна, который давно уже из отрочества вышел, что он не хочет утратить благосклонность Морского Царя? Царевич никогда не упоминал о собственной семье, но Мистина полагал, что какая-то жена у того в Малом Преславе имеется. Так, может, Боян и вовсе отказался от женитьбы ради награды особого рода?