Книга Разрушитель божественных замыслов - Владимир Сухинин

— Запомни, тварь. Я для тебя был и буду сахиб, пока не отпущу или не убью. Будешь говорить по-другому, навечно посажу на цепь у отхожего места и заставлю дерьмо вычерпывать. Думаю, Кураме понравиться твоя служба, — сказав это, я усмехнулся, представив красавицу перемазанную нечистотами и выполняющую работу золотаря.

— Ты не посмеешь, люд, взвилась демоница и наставила на меня свои когти. — Хотела бросится и вцепится мне в лицо, но ошейник не дал. Она рычала и давилась, пытаясь пересилить узы заклятия, но только делала себе хуже. Наконец, она не выдержала и крикнула хрипя, задыхаясь, голосом полным отчаяния:

— Господин мой, помоги мне! Я верно тебе служила все эти годы. — Аура ее стала наливаться краснотой и в нее хлынула энергия. Недолго думая, я применил ошеломление. Демоница замолчала и, как подкошенная, упала на пол.

— Посмотрим, красотка, — поднимая тело и освобождая ее от одежды, что за господин тебе помогал, что ты смогла преодолеть ошейник и мое заклятие, — сказал я. Перенес ее обездвиженное тело на стол и положил. Затем быстрыми, выверенными, взмахами ножа нанес рисунок. Подождал, пока выступит кровь и, надрезав руку, смазал ее раны своей кровью. После этого стал читать заклинания. По мере того, как я произносил слова, раны начали дымиться, потом вспыхнул огонь и тут же погас. На красной коже остались еле заметные следы от рисунка заклятия полного подчинения, чуть, чуть припухшие, но и это скоро пройдет. Оставив лежать на столе впавшую в беспамятство рогатую, я вышел и нашел Борта в мастерской. Увидев меня, он поднялся.

— Не спится, Ваша милость?

— Не спится, Борт, ты сможешь найти женскую одежду, примерно такого размера, как у нее, — показал я на молодую симпатичную женщину лет тридцати пяти, тихо сидевшую рядом с Бортом. — Ну и белье, конечно, нижнее, — посмотрев на женщину сказал я.

Кувалда молча кивнул и та, подхватившись, быстро убежала. Через десять минут она прибежала с ворохом одежды и подала Кувалде, тот передал одежду мне. Несколько придержал и высказал свои соображения.

— Для вас, Ваша Милость, маловата будет.

— Справлюсь, — не стал я объяснять назначение одежды, а просто сгреб все в кучу и понес наверх в свою комнату. Демоница лежала все в той же позе и тяжело дышала, ее большая грудь колыхалась в такт дыханию. Глаза уставились в потолок, она смотрела почти не мигая.

— Вставай раба, — сказал и подождал, пока она соберется с силами, и встанет.

Мардаиба с трудом села, уперлась руками в крышку стола и спросила:

— Что ты со мной сделал, сахиб? Я чувствую полное бессилие перед тобой, и это отнимает у меня желание жить.

Мне было наплевать на ее терзания. Я вообще не понимал, для чего создатель наделил демонов красотой и разумом. Они все силы отдают на то, чтобы совратить людей из верхнего мира и забрать их души. Что они от этого получают? Зачем им нужны такие устремления? Я не понимал. Да и кто может проникнуть своим умом в божий промысел и понять мысли творца. Его мыли от наших отстоят так же далеко, как небо над землей, видишь, но не достанешь. Поэтому я не силился вникнуть в суть демонской природы. Я принял ее, как враждебную человеческой, и все. Враг он и есть враг. А врагов, если они не сдаются, их уничтожают. Это еще Максим Горький сказал.

— Сидела бы у себя в Преисподне, не пришлось бы страдать. А раз захотела вкусить души человеческой, вкуси участь рабыни, — ответил я. — Возьми одежду и оденься, потом прими человеческий образ. — Она послушно взяла одежду и стала одеваться, я подправил ее ауру и подкачал в нее энергии. Демонам сложно жить в нашем мире, им нужны души для подпитки. Они мучают жертву до тех пор, пока она не согласиться с радостью отдать душу ради избавления от мук и боли. Но в образе человека, эта проблема исчезает. Это еще одна странность демонов изменений.

Вскоре передо мной стояла, опустив в пол глаза девушка невысокая, миловидная, опрятно одетая. Ни хвоста, ни рогов, никогда и не скажешь, что это перевоплощенная демоница.

— Твое имя в этом обличии Рабэʹ, повтори, — приказал я, проверяя действие заклинания.

— Мое имя в человеческом обличии Рабэʹ, — повторила она, не поднимая глаз.

— Веди себя, как человек, спокойно, не прячь глаза. Не выделяйся и не вызывай подозрения, — я начал давать поведенческие установки. — Ты будешь служить служанкой и охранницей одной девушке. Будешь шпионкой и, если надо убьешь того, кого я скажу или скажет та девушка. Ты будешь защищать ее даже ценой своей жизни. Ты поняла?

— Поняла, сахиб, — девушка подняла глаза, в них была просто покорность и больше ничего.

— Когда ты в человеческом образе, для тебя я — Ваша Милость.

— Поняла, Ваша милость.

— Теперь отвечай правдиво на вопросы, что делала в окружении эльфаров и иномирянина?

Дальше быстро произошло то, что я не мог предположить, и к чему готов не был. Демоница вздрогнула. Ее лицо исказилось от боли, потом глаза закрылись, и она с громким стоном рухнула на пол. Ее колотило, на губах появилась пена. Меня выбросило в боевой режим.

Я включил магическое зрение и стал рассматривать ее ауру. В красных сполохах, я увидел черную кляксу и от нее тонкая нить по которой жизнь демоницы потихоньку уходила куда-то.

Значит, на ней неизвестное заклятие, не дающее открыть правду. По правде, мне было все равно, что станет с рогатой, но я должен был получить информацию — зачем лесным эльфарам понадобилась Ганга? Не в качестве же невесты, для какого-нибудь достойного выродка?

Время у меня было, и я стал изучать ее ауру. Маленькая клякса — это точка привязки, через нее открыт канал с кем-то или с чем-то. Кто-то или что-то вытягивает из демоницы жизнь, при желании или требовании раскрыть сведения, не подлежащие разглашению.

Я еще раз осмотрел новую служанку и приказал:

— Не надо говорить, ложись на вторую кровать и спи. — Клякса в ауре стала растворяться, рассыпаясь на мелкие кусочки и те в свою очередь разделялись снова, пока не исчезли, полностью растворившись в ауре. Девушку перестало трясти. Она мгновенно успокоилась и поднялась с пола.

Рабе не понимая, что с ней происходит подошла к кровати разобрала ее и повернулась к хозяину. Почему он мне хозяин? Задала она себе вопрос и не нашла на него ответа. Просто хозяин, которому она должна повиноваться и все, потому что это правильно, так должно быть. Это понимание пришло изнутри, из самой крови, без всякого объяснения. Она не могла ослушаться его приказов, не могла ответить: «нет я не буду это делать». Она не произвольно вслушивалась в интонации его голоса, чтобы не вызвать его неудовольствия.

— Ваша Милость, отвернитесь я разденусь, — произнесла она и подумала, когда я начала стесняться мужчину? Странным образом в ее сознание не было борьбы с этой полной властью человека над ней, не было стремления скинуть ее с себя. Не было смятения, от того, что низший управляет ею. Ей было безразлично. Два чувства жили в ней: желание служить и недоумение — почему? Рабэʹ залезла под одеяло, закрыла глаза и тут же уснула.