Книга Храню тебя в сердце моем - Фиона Макинтош

Высокий стройный человек с аккуратными волнистыми черными волосами в темном костюме-тройке и галстуке встал.

– Господин Уинтер?

Алекс нахмурился.

– Да? – Он смотрел на подходящего к нему незнакомца.

– Меня зовут Бенджамин Леви, – сказал он.

Алекс ломал голову, почему Леви смотрит на него со смутным удивлением.

– Мы знакомы?

Леви улыбнулся.

– С одной стороны, да, но я понимаю, почему вы меня не помните.

– Господин Леви, извините. У меня был довольно трудный день, и я опаздываю на встречу со своей невестой, так что если вы…

– Ах да, мисс Обри-Финч.

Алекс прищурился.

– Что вам угодно?

– Может, лучше поговорим в вестибюле?

Он пожал плечами.

– Вы не член этого клуба, Леви, и также, полагаю, не гость. Не хочу быть невежливым, но я довольно сильно спешу, так что…

– Спешите жениться? – вставил он.

– Не дразните меня, мистер Леви.

– И в мыслях не было.

– Но вы этого не отрицаете.

Леви усмехнулся, глядя на толстый дорогой восточный ковер, лежащий на бледно-каменном полу вестибюля.

– Нет. Но, с другой стороны, я у вас в долгу.

– У меня в долгу? – повторил Алекс. – И что же вы мне должны?

– Ну, это для начала, – сказал Леви и с размаху ударил его.

Удар, нанесенный со слишком близкого расстояния, прошел выше подбородка Алекса и попал в верхнюю часть щеки, под глазом. Этого оказалось достаточно, чтобы лишить его равновесия, и, отступая, он поскользнулся на краю восточного ковра. Не успел он в ужасе вдохнуть, как почувствовал, что его голова ударилась о каменные плиты.

Открыв глаза, Алекс увидел скопление знакомых лиц, на всех была написана озабоченность, а на лице Генри – ярость. Картина была ужасно знакомой.

– Какая дикость! Держите этого человека! – приказал Генри.

Алекс моргнул и тряхнул головой, чтобы увидеть, как сотрудники клуба схватили человека, который напал на него, тяжело дышащего и уставившегося на него с ненавистью.

– Бен? – вырвалось у него. Это сорвалось с языка раньше, чем он понял, откуда знает его имя.

– С вами все в порядке, сэр? – с тревогой спрашивали сотрудники, и он услышал шепот и бормотание остальных членов клуба. Гостиная опустела, и все вышли в вестибюль, большинство мужчин по-прежнему держало в руках свой первый за вечер стакан джина или виски. Некоторые выглядели пораженными, некоторые разгневанными и возмущенными, а некоторые просто смеялись.

– Помогите ему, Чарльз, – набросился Генри на младшего портье.

– Не суетитесь, – попросил Алекс. Его подняли на ноги, и он осторожно потрогал пострадавшее место у себя на щеке.

– У тебя будет синяк утром, старина, – рассмеялся один умник.

– Должен ли я вызвать полицию, сэр? Вы намерены подать заявление? – бушевал Генри.

Алекс подвигал челюстью из стороны в сторону.

– Нет. Просто оставьте нас, пожалуйста. – Он сделал жест рукой, чтобы они отпустили правонарушителя.

– Вы уверены, сэр? Вы знаете этого человека, господин Уинтер?

Он посмотрел на Бенджамина Леви.

– Да, я узнаю его, – признался он, чувствуя, как призрак прошлого положил холодную руку ему на плечо. – Я сам разберусь с этим, Генри. Извините за беспокойство, друзья. Я уверен, что господину Леви тоже жаль.

Хотя ярость его не покинула, Леви нашел в себе силы выразить сожаление.

– Приношу свои извинения всем.

– Вы должны извиниться перед господином Уинтером, и, когда вы это сделаете, сэр, я сам провожу вас вон из клуба, – заверил нарушителя Генри.

Алекс поймал взгляд официанта.

– Принесите мне виски. Двойной. – Он вопросительно посмотрел на Бена. – Два двойных. Мы будем в бильярдной. – Алекс сделал глубокий вдох. – Идем со мной, Бен.

Посетитель молча последовал за ним, Алекс толкнул двойные двери и зажег лампы, висевшие над столом, предназначенным для вечерней игры.

– Напитки принесут позже, – сказал он. Потом откашлялся и облокотился на закругленный угол стола. Они молча смотрели друг на друга несколько секунд. Алекс не знал, с чего начать.

– Ты был на войне, Бен? – Разговор нужно было как-то начать, и он видел, что гость не собирается делать этого. К сожалению, это прозвучало как обвинение, и Бен именно так и воспринял вопрос.

– Я не герой, как ты, Уинтер, если это то, что ты имеешь в виду. Но я был призван в марте 1916 года. Одиноких мужчин определенного возраста попросили вступить в армию, и я выполнил свой долг. Но…

Алекс так и не услышал, что случилось с военной кампанией Бена Леви, потому что раздался стук в дверь, и собеседник замолчал. Вошел официант с подносом.

– Ваш виски, господин Уинтер. Генри… я имею в виду, господин Джонсон, попросил меня принести бутылку тоже, сэр.

– Поблагодари его, пожалуйста. – Алекс взял оба стакана и полупустую бутылку и подождал, пока официант выйдет, прежде чем передать бокал Бену. Он грохнул бутылку на край стола и проглотил виски, морщась от жжения в горле. Даже открывать рот сейчас было больно. Глаз тоже дергался.

Бен Леви осушил свой стакан и прислонился к стене.

– Последствия моих действий могли бы лишить меня практики. Мне неприятно это говорить, но спасибо, что не вызвал полицию.

Алекс смотрел на него, жалея, что не может вспомнить больше, хотя воспоминания появлялись сейчас регулярно, и он почувствовал, что никогда не был ближе к разгадке тайны своего прошлого.

– Не благодари меня. Это был личный интерес. Мне нужен публичный скандал сейчас примерно так же, как и тебе, Бен. Ты позвонил мне после смерти отца. Это показалось мне странным тогда. Чего ты хотел?

– Давай просто скажем, что я разведывал территорию.

– Зачем? Ради бога, приятель, говори яснее и скажи уже то, что ты пришел сюда сказать! – Он налил себе еще одну порцию виски, больше, чем в предыдущий раз, но не выпил. – Говори, – потребовал он. В его голосе прозвучала ярость, и он увидел, что виски́ собеседника пульсируют.

– Я пришел сюда не ради тебя, а ради другого человека. Того, кого я сильно обидел. Того, кого я любил всю свою жизнь, а теперь опять потерял.

Алекс отхлебнул виски, прикасаясь к затылку, к тому месту, которым он ударился о каменный пол. Голова загудела.

– И какое отношение это имеет ко мне, Бен Леви? – Но даже просто произнеся это имя, он почувствовал какое-то странное зарождающееся ощущение внутри. Он чувствовал себя так, словно идет по темному коридору к освещенной свечами комнате, которую долго искал. Но он должен найти свой путь через лабиринт коридоров, срывая паутину и раздвигая завесы. Неожиданно, глядя на знакомую фигуру Бена Леви, который опустил голову и пробормотал что-то, что можно было истолковать как извинение, он понял, что готов сорвать завесу с тайны.