Книга Голубая роза - Яна Темиз

– Пожалуй, – улыбнулась Айше. – Мне этот убийца – мой, литературный – покоя не дает. Никак финал не придумывается. А мне обязательно нужна последняя фраза. Без нее не пишется.

– Последняя? Почему последняя?

– Не знаю почему. Но когда я пишу статьи, или лекции, или теперь вот роман, я должна сразу придумать первую и последнюю фразу. Тогда я знаю, к чему мне надо вести текст. Или сюжет. А пока последней фразы нет – все как в тумане. Не работается. Поэтому с убийцей что-то надо решать. Простить? Убить? Отдать полиции?

– А как ваш роман называется? Или вы последнюю фразу придумываете сначала, а название в конце?

– Точно, угадали! – Айше оживилась, заговорив на интересную для нее тему, и Кемаль снова с удовольствием отметил, как меняет ее воодушевление и улыбка. – Я сначала о названии и не думала, это ведь не главное, правда? Если книга удалась, любое название оправдано. Это я вам как литературовед говорю. Мои коллеги придумывают сотни объяснений и истолкований самым примитивным названиям, которые некоторые авторы, по-моему, дают просто так. А для детективов вообще оптимальный вариант названия – коммерческий. Чтобы сразу было ясно: это детектив. Для моего подошло бы что-нибудь вроде «Убийство на загородной вилле». Но я такие названия терпеть не могу!

– И как же вы его назовете?

– Не знаю. Если исходить из основной идеи, то надо назвать «Причины и следствия». Пока это у меня рабочий вариант. Потому что преступление – это же всегда следствие каких-то сложно переплетающихся событий и поступков, но оно в то же время само порождает самые разные следствия в жизни тех, кого оно касается. Получается такая цепочка из причин и следствий: если одного звена не увидите, ничего не поймете. У меня, например, убийца сама была жертвой преступления, потом решилась на убийство, а потом оказалась убитой – другим, вернее другой, убийцей, по другим причинам.

– И эту вторую убийцу вы не хотите наказывать?

– Хочу. Но пока не знаю – как. Это потом как-нибудь само собой придумается. Жаль только, что последняя фраза от этого зависит. Без нее мне труднее думать. А может быть, символически назову – что-нибудь про перелетных птиц… у меня там есть, вернее, будут всякие такие мотивы… ну, чтобы был не только детектив, но и роман, беллетристика. Впрочем, это всё не о том… мне бы…

Она замолчала.

Подумала, что надо бы наконец сделать то, что собиралась: взять чистый лист бумаги и записать. Что именно? Разные слова и фразы, которые, может быть, собравшись вместе, подскажут ей, почему она третий день живет в страхе. Ей же всегда лучше думалось над листом бумаги с ручкой в руке.

Она это и хотела сказать: «Мне бы взять лист бумаги и ручку, и мысли станут превращаться в слова, а слова подсказывать новые мысли, и текст станет появляться как бы сам собой, словно он уже где-то существует, а мне надо его только записать».

Но она ничего не сказала. Гостю не следует знать, что ей больше всего хотелось бы сейчас остаться одной, сесть за стол и начать прислушиваться к этому, где-то существующему тексту. И писать слова на чистой бумаге. И вспомнить эту последнюю фразу, которую она как будто забыла. И строчка за строчкой продвигаться вглубь сюжета, в котором запутались ее персонажи. А на отдельном листочке записать… что?… да все!.. начиная со сказанного братом: «Обычно она глупостей не делает». О ком это было? Почему так запомнилось? Обязательно надо будет вспомнить и все записать. И проанализировать.

«Хотя какой из меня аналитик? В себе-то разобраться и то не могу. Но надо попробовать. Вспомнить формальную логику, в конце концов. Силлогизмы, посылки…»

– Интересно, о чем вы думаете? – донесся до нее вопрос Кемаля. – О романе? Я, наверное, пойду, чтобы вам не мешать? Уже поздно.

– Нет-нет! Вы должны мне помочь! Вам может показаться глупым, но я хочу кое в чем разобраться. Иначе не успокоюсь и не смогу спокойно писать свою книгу. Если бы у меня была ваша память…

– Что бы вы сделали? Вы хотите разобраться в нашем убийстве? Боюсь, что…

– Да, я понимаю. Конечно, мне это не под силу, я и не претендую. Просто кое-что должно встать на свои места. Вы же сами видите, что происходит: весь дом словно с ума сошел. Как будто это убийство касается всех и каждого. И кое-что уже прояснилось, как, например, поведение Мерием или звонки Фатош. А кое-что нет. И если я все запишу, обдумаю и пойму причины тех или иных слов и поступков, пойму, что они никакого отношения к убийству не имеют, я успокоюсь и, скорее всего, забуду про эту Аксу. Даже если не выяснится, кто и почему ее убил.

– Мне кажется, я понимаю, чего вы хотите, – сказал Кемаль. – Вам нужно убедиться, что ваши друзья в этом не замешаны, да? А они совершают необъяснимые поступки, и вы думаете, что они в чем-то виноваты.

– Да, вы можете это так сформулировать. Но главное: я хочу покоя. Просто, эгоистично и обыкновенно. Самого примитивного покоя. А меня выводят из себя какие-то мелочи… Зачем, например, Сибел послала Мустафе этот контракт на покупку квартиры?

– А почему бы нет? Она же объяснила, что это было срочно. И она не знала в тот момент, где произошло убийство – вот и жила по своему собственному плану. Да и когда узнала – не передумала.

– А почему она не составила нормальный контракт? Я вчера ее спросила – помните? И мне не понравилась ее реакция. Не знаю чем. Или эти звонки Фатош – кому еще она звонила? Как она вообще узнала, кому звонить, а?

– От вас, – улыбнулся Кемаль. – Вы ей по телефону сказали, что госпожа Мерием видела девушку около квартиры Дениз.

– Вот видите! Я же говорю: надо все записать. Вы-то все помните, а я нет. Пойдемте.

Она встала, и Кемаль понял, что она направляется в кабинет.

В коридоре она вдруг резко остановилась, и Кемаль, не успевший замедлить шаг, оказался так близко от нее… так головокружительно близко, что почувствовал не только запах ее духов, но и волос, и кожи, и ему захотелось задержать дыхание, чтобы этот запах остался с ним навсегда. Вдохнуть этот запах и не дышать…

– Разве я сказала Фатош, что есть другие свидетели? Что я сама свидетель? Мне-то она не звонила.

– Вы ей сказали, что у вас сидит полицейский. Она могла побояться. Насчет госпожи Фатош я все выясню, непременно. А что еще вас беспокоит? – спросил он уже скрывшуюся в кабинете Айше. Кажется, она и не заметила их мгновенной, краткой близости. Жаль.

В кабинете вспыхнул свет, и Кемаль с удивлением уставился на царивший здесь сегодня беспорядок. Книги, вчера стоявшие на полках, были сложены в стопки прямо на полу; в углу стояла большая картонная коробка, до половины заполненная какими-то вещами – свертками, коробочками, папками. Там же, в коробке, лежала подушка с вышитой голубой розой.

– Любуетесь на беспорядок? – Айше повернулась к нему, хотя собиралась сесть за стол и уже держала в руке неизвестно откуда взявшийся чистый лист бумаги. – Готовлюсь к отъезду. За сегодняшний день столько дел устроила – ужас! Договорилась с подругой, что она возьмет часть мебели и вещей, заказала на понедельник машину, чтобы их перевезти, от квартиры отказалась… И надо ее освободить как можно скорее, иначе хозяин не вернет мне деньги, которые я вносила как залог – на случай ремонта или еще чего-нибудь.