Книга Маара и Данн - Дорис Лессинг

— Что-то не лежит у меня душа к этому Центру, — нахмурился Данн. — Я б лучше с тобой отправился.

— Сначала послушай. То, что они собираются тебе предложить, дело прекрасное. С их точки зрения, во всяком случае. Будь я на их месте, я, вероятно, сделал бы то же самое. Никуда бы не делся. Но честно скажу: рад, что я не на их месте. На вас ложится громадная ноша ответственности, на обоих. Ваше решение повлияет… Ну, на многое повлияет. Я вам всего сейчас сказать не могу, но посоветую: прежде, чем принять решение, подумайте, не торопитесь. Хотя бы потому, что в Центре вы увидите вещи, которых нигде больше в Ифрике не найдешь. Не спешите. А если придется срочно удрать, по какой бы то ни было причине, можете направиться либо к Донне — туда, где мы оставили Лету, — либо на первый к западу постоялый двор. Как Донна, так и тамошний хозяин — мои давние друзья. Они вам помогут. Я их обоих предупредил. А я куплю лошадь, и в путь.

На глазах Данна выступили слезы:

— Не хочу я Лету оставлять. Откуда ты знаешь, что здесь она обретет счастье?

— Счастье? Ты думаешь, это слово ей хорошо знакомо? Но насчет Леты мы еще посмотрим… Многое еще неясно, и не только с Летой.

— Она думает, что ты ее бросил, — с упреком обратилась к Даулису Маара.

— Не мог же я пообещать ей то, в чем и сам не уверен! Если дядино имение пропало, мне придется вернуться в Билму. А что меня там ждет? И что меня здесь ждет? Если дядя умер… Это раньше, если вы говорили «махонди», народ вытягивался в струнку. Прошли те времена. Раньше при слове «Центр» у людей сердце замирало. Ну, это еще кое-где действует. Здесь-то все знают, что такое Центр. Точнее, не знают, во что он превратился. В общем, сами все увидите.

Они поднялись на невысокий холм, и глазам их предстала стена, высокая и длинная, охватывающая участок, круглой или овальной формы. Стена из камня, хотя вокруг и гальки не увидишь.

— Камень со дна Срединного моря. Больше ста лет строили.

Данн и Маара одновременно вскрикнули, вытянули руки в сторону стены. Над нею через равные промежутки возвышались сияющие диски солнечных ловушек.

— Мы такие штуки видели, — сказал Данн. — Они всасывают силу солнца.

— Когда-то всасывали, — поправил Даулис. — Давно не действуют. Но очень многие этого не знают и воображают, что это мудреные шпионские машины. А сейчас идите вокруг стены к югу, там увидите ворота. Скорее всего не охраняются. Войдете — и прямо в центральный зал. Я иду к северу. Желаю удачи, надеюсь вас скоро снова увидеть.

И он зашагал прочь, еще раз обернувшись, чтобы помахать рукой, прежде чем скрыться за поворотом.

— Снова мы вдвоем, — сказал Данн. — Что ж, отлично. — И он обнял сестру за плечи.

— Ты — единственное, что всегда было со мной. Ну, чаще всего, во всяком случае.

— Страшновато мне, Маара.

— А мне так даже очень страшно, Данн.

— Страшнее, чем среди пауков и скорпионов?

— Так же. А тебе страшнее, чем?.. — Она вспомнила башню в Хелопсе, но не хотела напоминать брату о тех ужасных днях.

— Ты вспомнила о башне, из которой вытащила меня? Нет, Маара, так страшно мне уже никогда не будет. — Он обнял ее. — Страшно, как тогда в большой лодке, где нас сцапали солдаты Шабиса.

— А я тогда совсем не успела испугаться. Слишком занята была, спасала денежки старухи Хан. А ведь если б она не умерла, то смогла бы, чего доброго, заставить эти солнечные штуки работать.

— Может, она последняя была, кто умел с ними обращаться.

Они постояли так, обнявшись, унимая дрожь друг друга.

— Ладно, здесь-то никак не страшнее того, что было, — сказал наконец Данн, и они зашагали вдоль стены.

Дошли до громадных железных ворот, угнетающих, подавляющих подходившего к ним и именно на такой эффект рассчитанных. Проход за воротами оказался не менее безотрадным, чем тундра снаружи: серая засохшая грязь с кочками сероватой болотной травы. Миновав еще одни внушительные внутренние ворота, брат с сестрой попали в высокий парадный коридор, по которому дошли до больших двустворчатых дверей, расписанных сверху донизу. Остановились они в громадном зале, круглом, окруженном колоннами, с расписанным купольным перекрытием. Краски, конечно, поблекли, облупились, кое-где осыпалась штукатурка.

Подождали. Маара хлопнула в ладоши. Данн поднес руки рупором ко рту, крикнул:

— Эй, есть тут кто-нибудь?

Они сразу же услышали шаги и увидели двоих: мужчину и женщину. Женщина почти бежала, подпрыгивая и размахивая руками, при этом ее многочисленные белые и серые вуали развевались; мужчина же шагал степенно, сдержанно. На нем была какая-то форменная одежда. Мужчина молчал, а женщина все время вскрикивала:

— О, радость-то, наконец-то, дождались, вот чудесно… — и все в таком духе.

Она склонилась сначала перед Маарой.

— О, принцесса, как долго мы ждали тебя! — Затем повторила поклон перед Данном. — О, принц, наконец-то…

Мужчина отвесил два поясных поклона и прошамкал что-то вроде «Добро пожаловать». Затем женщина отступила на шаг, чтобы насладиться лицезрением царственных особ. То, что она увидела, ей не слишком понравилось, но на причитаниях ее не отразилось. Она обняла Маару.

— О, принцесса Шахана, о, о, о…

Маара стояла спокойно, не трепыхалась, сильно пахнущие парфюмерией теткины вуальки лезли ей прямо в нос, и сознавала, что вид у нее совсем не царственный, что она грязная… пожалуй, даже и вонючая. Значение объятий Маара, впрочем, сразу поняла: «Я тебя из рук не выпущу!». Обняв Данна, женщина назвала и его имя:

— О, принц Шахманд! — Выражение лица ее, однако, показывало, что она вовсе не ослеплена: грязь на телах и одежде гостей не ускользнула от ее внимательного взора.

— Извините, господа, мы, к сожалению, жили не как принц и принцесса, — промямлила Маара.

— О, да, ах-ах, мы знаем, знаем о выпавших на вашу долю невзгодах. Но теперь это все в прошлом.

— Фелисса, — прервал ее излияния мужчина. — Им нужно отдохнуть, подкрепиться.

— О, о, конечно, конечно, прошу прощения! — И она шустро упорхнула в глубины этого Центра или Дворца… или как он там назывался…

Мужчина степенно провозгласил:

— Я Феликс. Прошу простить жену мою. Она возлагает на вас определенные надежды. Не скрою, я тоже.

Он последовал за Фелиссой, величественным жестом пригласив Маару и Данна следовать за собой, и привел их в небольшую комнату, намного более уютную и опрятную, нежели громадный облупленный зал. Из окна комнаты открывался вид на многочисленные крыши поселения, заключенного в циркульную стену.

— Прошу садиться. — Они сели. Хозяин тоже сел. — Мать ваша была двоюродной сестрой моей матери. Отец ваш — двоюродный брат матери Фелиссы. А вы — последние в семье. В королевском доме. Полагаю, вы все это знаете?