Книга Искушение - Трейси Вульфф

Глава 77. Откометь меня, детка!

– Мы сделали это! – радостно вопит Флинт – в который раз после нашей сегодняшней победы в турнире. И смотрит на меня с широкой улыбкой, выставляя банки с газировкой на стол, стоящий в читальном уголке башни Джексона.

– Точно! – отвечает Зевьер, и они с Флинтом хлопают друг друга по спине, как бывает всегда после спортивной победы. – Мы размазали Коула по стенке.

– А я что говорю, – соглашается Иден, сидящая на диване, положив ноги в исцарапанных фиолетовых берцах на журнальный столик. – Клянусь богом, больше всего мне понравилось выражение его рожи в самом конце. Он никак не мог поверить, что они исчерпали весь запас своих бесчестных приемов, но все равно продули игру.

– Да где это видано, чтобы человековолк побил дракона? – фыркает Флинт.

– Что-что? – говорит Зевьер. – А кто тогда я?

– Этого я еще не понял, – отвечает Флинт, окинув его взглядом. – Может, ты драконоволк?

– Давай остановимся на волкодраконе, – ухмыляется Зевьер.

– Поддерживаю, – соглашается Иден и жадно смотрит на Мэйси, которая только что поднялась по лестнице, неся стопку коробок с пиццей из кафетерия.

– Как Гвен? – спрашиваю я Мэйси.

– Ее подруга написала мне, что ее накачали обезболивающим и сейчас она спит в лазарете. Но через несколько дней она будет в полном порядке. – Мэйси ставит коробки на журнальный столик. – А о чем вы спорите?

– Он больше похож на дракона, чем на волка, так что первым должно идти слово «дракон», а не «волк», – говорит Флинт, взяв коробку с пиццей… и оставив всю ее себе. – Я хочу сказать, что Зевьер ведь не дурак, не так ли?

– Конечно, – соглашаюсь я. И поскольку я – хотя я и горгулья – не обладаю обменом веществ, с которым можно умять целую пиццу без ущерба фигуре, беру всего лишь два слайса пиццы пепперони и сажусь на пол возле журнального столика.

– Не все человековолки дураки, – отзывается Зевьер и тоже берет себе целую коробку пиццы. – Только те, которые учатся в Кэтмире.

– Истинная правда, – говорит Мекай, сидящий рядом со мной.

– Каков вожак, таковы и все остальные, – резюмирует Джексон. – Поэтому ты и должен бросить ему вызов, Зевьер. Когда его не будет, остальные человековолки начнут дружить с головой.

– Я уверен, что он уже бросил вызов этому уроду – это произошло сегодня на игровом поле, – отвечает Флинт. – Ты сделал его прежде, чем мы одержали победу. Он был похож на мокрую курицу еще до того, как Мэйси превратила его в цыпленка.

– Мы сделали их всех, – говорит Иден и засовывает в рот кусок пиццы. – Всех.

– В этом матче лучшим игроком стала Мэйси. Она спасла жизнь Зевьеру, и мы все к тому же смогли увидеть, как Коул-цыпленок плюхнулся на землю и кудахтал целых десять секунд – самые счастливые десять секунд в моей жизни. – Мекай так хохочет, что на глазах у него выступают слезы. – А второе место с небольшим отрывом заняла Грейс, когда летела над полем с Коулом, висящим на ее ноге.

– Да уж, – говорю я с совершенно каменным лицом, в то время как остальные хохочут. – Это было та-аак смешно.

– Может, тебя это и не повеселило. – Джексон улыбается улыбкой, от которой у меня всегда трепещет сердце, – но нас, остальных, эта картина привела в полный восторг.

– А мне очень понравилось, когда ты обратила Серафину в камень, – замечает Иден. – Это была самая клевая штука из всех, которые я когда-либо видела на игровом поле во время Лударес.

– Да, это было здорово, – соглашается Флинт. – А ты видела…

Он продолжает говорить, а я поворачиваюсь к Джексону.

– Интересно, все драконы – такие хвастуны? – шепчу я.

– Это еще что. – Джексон не дает себе труда перейти на шепот и картинно закатывает глаза. – Стоит Флинту начать, и его уже не остановить, сколько ни крути ручку обратно.

– Вообще-то я тебе не часы с кукушкой, – говорит Флинт, и, хотя на его лице играет та самая дурацкая ухмылка, мне кажется, что под ней скрывается обида. – Меня нельзя завести.

– Меня интересует не завод, а обратный процесс, – отвечает Джексон, и мне вдруг становится не по себе, потому что я не могу не думать о том, что сказал мне Флинт сегодня утром.

– Кто-нибудь хочет попить? – осведомляюсь я, встав и подойдя к столу, стоящему у окна. Иден и Флинт просят принести им по банке газировки, а Мэйси – бутылку газированной воды.

Взяв со стола напитки, я не тороплюсь, потому что мне нужно подумать.

Флинту явно невдомек, что я просекла фишку, и, хотя я понимаю, что из-за Джексона его сердце разбито, какой-то части меня не нравится, что свою тайну он решил доверить именно мне. Джексон – мой суженый, моя пара. Ясное дело, что теперь я чувствую себя виноватой в том, что Флинт страдает. Тем более что они с Джексоном знают друг друга куда дольше, чем Джексона знаю я.

Я – незваная гостья, чуждый элемент. Но что я могу сделать? Отказаться от сопряжения? Но я не смогла бы этого сделать, даже если бы захотела, а я определенно этого не хочу. И что остается? Разбивать сердце одного из моих ближайших друзей просто фактом своего существования? Смотреть, как он изводит себя из-за Джексона?

Мне больно даже думать обо всем этом. И хочется, чтобы было хоть какое-то средство, которое могло бы помочь.

– Такого средства нет, – говорит Хадсон на удивление серьезным тоном и, плюхнувшись на пол у двери комнаты Джексона, прислоняется спиной к стене. Он явно постарался оказаться как можно дальше от всех остальных. Я уже думала о том, куда он мог подеваться во время нашей последней игры. Может, он удалился для того, чтобы не отвлекать меня? Но я вижу темные круги под его глазами, ссутуленные плечи, впавшие щеки, из-за которых его скулы кажутся сейчас еще рельефнее, чем прежде.

И чувствую такое давление в груди, что мне становится трудно дышать. Я смотрю на Джексона, смеющегося над какой-то шуткой Мекая и кажущегося олицетворением здоровья и силы, затем перевожу взгляд на Хадсона, выглядящего, как выжатый лимон. И понимаю, что не Джексон влил в меня силы на игровом поле. Это был Хадсон.

Я хочу сказать ему об этом, но тут он меняется в лице. Он не хочет, чтобы я поднимала из-за этого шум… и я не касаюсь этой темы.

Вместо этого я забываю о напитках и, подойдя к Хадсону, сажусь рядом с ним. Мне хочется передать ему часть моей энергии, но я знаю, что он ее не примет. И вместо этого я возобновляю нашу беседу.

– Но я хочу сделать хоть что-то… – Я пытаюсь подобрать слова. – Должна же я попробовать исправить эту ситуацию.

– Флинт понимает, что поезд ушел, Грейс. И теперь просто пытается пережить свое разочарование. Не мешай ему.

В его словах есть какой-то скрытый смысл, но сейчас я не могу понять, в чем он состоит. Может, дело в Лии? Как же, наверное, странно сознавать, что твоя пара любила тебя так сильно, что отдала свою жизнь, чтобы воскресить тебя из мертвых. И как ужасно.