Книга Аргентина. Лонжа - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Девушка в сером, в цвет глаз, платье, попыталась улыбнуться.
– Ты сидел в третьем ряду, солдатик. Из-за тебя я чуть не забыла слова.
Он стоял у двери, все еще не решаясь подойти.
– Извини. А я слушал и боялся, что тебя арестуют после первого же куплета.
Сделал шаг, другой, третий, поклонился, вручил букет. Она взяла орхидеи, не глядя, положила рядом с трюмо. Потом проговорила очень медленно, тщательно подбирая каждое слово:
– Так не бывает, солдатик. Тебя убили. Оттуда не возвращаются. Газетам я не верю, но мне сообщило командование. Август, король Баварии, погиб при пересечении границы.
Он тоже попробовал улыбнуться, но губы не слушались.
– Считай, что я в отпуске, сержант Агнешка.
Она покачнулась, но справилась. Стала ровно, поглядела в глаза.
– Измени этот мир, Август! Не хочу больше с тобой прощаться.
Их тени слились одна в одну. И наступила тишина.
События даны в обратной последовательности. Новости культуры. – Сеятель. – Отъезд. – Мельник. – Цех подмастерьев. – Коннетабль. – «Почему ты живой?»
7
Эксперт Шапталь сделала очередную пометку в тетради и повернула рукоять настройки, ловя уходящую волну. «Свободная Германия» передавала выпуск последних известий. Теперь это стало ее работой, не слишком сложной на первый взгляд. Однако новости еще следовало перечитать, рассортировав, словно полотна перед выставкой, а потом уже заняться серьезным анализом. Тоже экспертиза, если подумать.
Она уже хотела выключить «Telefunken», однако диктор начал читать иную сводку – новости культуры. Это стоило послушать. Шум вокруг «выставки-провокации», как теперь именовали ее детище, начал понемногу стихать, но, может, скажут еще что-нибудь, в довесок? Два дня назад «Искусство Свободной Франции» помянул сам фюрер. Вождь германской нации очень сочувствовал соседям-французам.
Боль уже ушла, оставшись в той, прежней жизни. К новой разведчица Шапталь только начала привыкать.
Однако в этот раз говорили не о выставке, а о новой песне, прошумевшей над Рейхом подобно внезапной грозе. Уже хотят запретить, несмотря на то, что многим понравилось, особенно военным. Какая-то станция, разошедшись не на шутку, передает ее каждый день вместо позывных.
Слова фронтовика Великой войны Ганса Лайпа, музыка Норберта Шульце, оперного дирижера. А о первой исполнительнице уже спорят. То ли весьма популярная Лала Андерсен, то ли никому не известная певица из польского Позена.
Мод отодвинула тетрадь и приготовилась слушать. Странное название у песни, сразу два имени… Эфир на какой-то миг сделался безмолвен, но вот прозвучали первые такты, и женский голос негромко запел:
6
– Чего смеешься? – обиделся Ганс Штимме. – Идея правильная. Обычные качели, на одном конце доски ведро с водой, на дне – дырочка. А на другом – пачки листовок. Вода, стало быть, вытекает из ведра, равновесие нарушается, и листовки постепенно падают на улицу. Мы такое на крыше магазина Карштадта установили. Только с дыркой я слегка не рассчитал, вот все сразу и посыпалось. Ничего, в следующий раз для листовок вентиляционную установку приспособлю. Красиво получится!
«V Интернационал» снова вместе. Бывший дезертир Митте ничуть не изменился – охотно болтает о пустяках, скажем, о тех же рухнувших с крыши «качелях», о серьезном же помалкивает. Подпольщик!
Встретились – словно вчера расстались. Подпольный ЦК КПГ прислал связного. Каким ветром принесло в Берлин именно его, гамбургский рабочий уточнять не стал. Лонжа не настаивал, он и сам не спешил откровенничать. Чудо, что вообще пересеклись. Тесен Божий мир!
– Карлштрассе, – Штимме кивнул на белую табличку с номером. – Вроде, здесь. Я тебе… Фу, ты, чуть «дезертиром» не назвал. В общем, камрад, не нравится мне эта идея. Соглашения, компромиссы, уступки… Хотите бороться, вступайте в Германскую коммунистическую!
– Это ты Медведя боишься, – рассудил Лонжа. – Ничего, главное, ты его Саксонским не назови. Пошли!..
* * *
Фридрих-блокфюрер, бывший силовой акробат, встретил их в дверях. Обдав густым перегаром, почесал нависающий над брючным ремнем живот.
– Откинулись, ребята? Ну, заходите, гостям всегда рад. Особенно когда такие хитрецы на огонек заглядывают.
Лонжа понял, что встретиться с Штимме помогло вовсе не чудо. Компартия знает, кого направить на переговоры с «черным» подпольем.
– А я еще думал, кого ко мне пришлют? Я – не профессор какой, могу и с лестницы спустить.
В комнате их ждал стол с початой бутылью яблочного шнапса в окружении рюмок – и миска с вареной картошкой. Блокфюрер вел холостяцкую жизнь.
– В отпуске я, – пояснил он, наполняя скляницы. – В Губертсгоф возвращаться не хочу, не те там сейчас порядки. Вовремя вы, ребята, слиняли. Ну, за встречу!
Саксонский Медведь и в самом деле напоминал добродушного любителя меда, искренне радующегося гостям. Лишь взгляд из-под темных бровей подсказывал, что переговорам легкими не быть.
* * *
– Ты, Штимме, меня своим Народным фронтом не заманивай. Дело не в том, хорош он или плох. За вами Коминтерн стоит, а значит, Москва. Зачем в Германии русские большевики? Ты еще вспомни, как ваш Тельман в форме РККА красовался, а заодно и газеты почитай. Сейчас Сталин всех коминтерновцев, что в Москве прятались, под нож пустил. К чему нам такие союзники? Вот если КПГ из Коминтерна выпишется и привселюдно о том объявит, тогда и поговорим.
Лонжа смотрел на исходящую паром картошку, представляя себе это богатство в бараке Губертсгофа. К рокоту же медвежьего голоса почти не прислушивался. Одно и то же, в который раз! Сейчас дезертир Митте жевать перестанет – и даст ответ по всей форме. Солидарность трудящихся всех стран, мировой империализм, национал-социалисты, как его платные агенты. Но «черные» и «красные» по крайней мере свои, плоть от немецкой плоти. Другие, тоже вроде борцы, откровенно работают на иностранцев. С такими и говорить не о чем.
В подполье можно встретить только крыс…
Терпеливо выслушав многократно уже слышанное, он отставил в сторону рюмку, в которой лишь губы омочил.
– Значит, безнадежно?
Не дождавшись ответа, встал, поглядел в залитое бешеным июльским солнцем окно.
– 19 марта 1920 года Сенат Соединенных Штатов Америки отказался ратифицировать Версальский договор. Не все тогда поняли, что это значит, кое-кто подумал, будто Штаты просто не желают сотрудничать с Лигой Наций. Но причина в другом. Тот, кто реально правит страной и вкладывает деньги в войну… Гилликэдди… Он, этот Джи-из-Тени, остался недоволен ее итогами. Поэтому решено переиграть все заново, причем с этим согласны и республиканцы и демократы. С тех пор Соединенные Штаты готовятся к войне, к новой Мировой. Им нужен враг, причем такой, чтобы избиратель из самого глухого округа не сомневался в том, что воевать придется. В Европе это Гитлер. Как только он пришел к власти, Германия была приговорена.
