Книга Вороний остров - Тим Уивер

11:30 и продолжалось целых два часа. Он сидел в конференц-зале с людьми, которых едва знал, в то время как Баунерс по видеосвязи докладывала из управления полиции округа Саффолк о том, о чем они с Трэвисом говорили накануне: о сне Ребекки, который оказался совсем даже не сном.

Как только они поняли, что кошмар Ребекки на самом деле был ее воспоминанием, что Даниэль Фоули был не каким-то безобидным дамским угодником, а насильником, и возможно серийным, Трэвис поделился с Баунерс мыслью о том, что лучше, чтобы он рассказал об этом Ребекке. Между ними установились особые отношения, Трэвис чувствовал, что она доверяет ему, и было бы логично предположить, что он лучше всего справится с задачей. Но Баунерс эту идею решительно отвергла только по одной, но вполне веской причине: он больше не был полицейским. В лучшем случае он – консультант, в худшем – просто гражданское лицо. Вот поэтому вчера вечером Баунерс сама отправилась к Ребекке домой и на обратном пути на Лонг-Айленд позвонила Трэвису и рассказала ему, как все прошло:

– Она в шоке, как и следовало ожидать. Злится, потеряна, смущена.

– Я ей позвоню.

– Нет, пока не надо. Нельзя взваливать на нее слишком много. Я поговорила со специалистами из программы помощи жертвам преступлений, и с Ребеккой свяжутся сегодня же вечером, а утром к ней приедут.

Что ж, Баунерс поступила правильно. Если бы Трэвис все еще был полицейским, он бы действовал так же. Но сейчас он отчаянно хотел сам поговорить с Ребеккой, и даже не потому, что считал, что сделает это лучше профессиональных психологов, а просто хотел, чтобы она знала – он рядом.

– По одной из версий, которую мы сейчас отрабатываем, – голос Баунерс вернул Трэвиса в строгую и немного бездушную атмосферу совещания, – Даниэль Фоули либо не рассчитал дозу рогипнола, которую он дал Луизе в ту ночь, когда убил ее, либо она пришла в себя гораздо быстрее, чем он ожидал.

Трэвис украдкой разглядывал других участников встречи.

Кто-то сосредоточенно делал заметки, кто-то просто смотрел на изображение говорящей Баунерс на экране. Трэвис повернулся в кресле, но и в другой части конференц-зала знакомых лиц он не увидел. Все, кого он знал в этом здании, сидели этажом ниже, и он сразу же подумал об Эми Хаузер, о своих подозрениях относительно нее и о том, что в свете новых фактов они могут оказаться неправдой.

– После этого, – продолжала Баунерс, – у преступника все пошло не по плану.

«Не по плану».

Всего три слова, явно недостаточные для того, чтобы описать то, что случилось с Луизой Мэйсон в ту ночь. Бесполезные, как если бы они так и не были произнесены. Когда Фоули насиловал Ребекку, его план как раз-таки сработал. Его действия не были случайностью. Он действовал четко, обдуманно и предумышленно.

Остальная часть совещания прошла для Трэвиса как в тумане.

А потом он снова начал думать об Эми. Была ли она причастна ко всему этому? Насколько хорошо он ее знал? Мог ли он ей доверять?

В два часа дня совещание завершилось, и Трэвис спустился на лифте в «свой» отдел расследования нераскрытых преступлений. В дверях он чуть не столкнулся с капитаном Уокер.

– Мистер Трэвис! – поприветствовала его она.

«Я для нее опять „мистер“», – подумал Трэвис.

– Капитан! – отозвался он.

– Вы ищете Эми?

Трэвис окинул взглядом отдел и увидел Хаузер за столом, сгорбившуюся над клавиатурой.

– Да, – сказал он, проходя мимо капитана Уокер.

– Послушайте, э-э, Фрэнк, я прошу прощения, если на днях я немного резко с вами говорила. – Трэвис остановился, и Уокер замолчала. Было очевидно, что извинения даются ей нелегко. – Когда вы спросили о моем акценте.

– Неважно, забудем об этом.

– С моей стороны было неправильно так разговаривать с новым сотрудником, пусть и внештатным.

– Не переживайте, – сказал он. – Это действительно не имеет значения.

Она кивнула в знак признательности и добавила:

– Новая Зеландия.

– Что, простите?

– Я родилась в Новой Зеландии, а не в Англии, и переехала сюда со своей семьей, когда мне было восемь. Наверное, до сих проскальзывает говор из детства, хотя я сама этого не слышу.

Они обменялись еще парой вежливых слов, а затем Трэвис направился через весь отдел к столу Хаузер, а Уокер вернулась в свой кабинет.

– Как дела, Эми?

Хаузер вздрогнула от звука его голоса:

– Ух ты, Трэв, как всегда, подкрался незаметно и напугал! – Она быстро закрыла папку, которая лежала перед ней на столе. – У нас на сегодня разве запланирована встреча?

– Нет. Я был наверху по другому делу.

– Точно! Та женщина, которая нашлась на острове.

– Ребекка.

Хаузер кивнула:

– Верно. Ребекка.

Они оба замолчали и смотрели друг на друга.

– У тебя все в порядке? – спросил Трэвис.

– Все нормально, – ответила Эми, растянув губы в улыбке. – Извини, напарник, но ты застал меня в неудачное время. У меня от дел голова пухнет. Слишком много всего навалилось.

Она опустила глаза, и Трэвис подумал: «А вдруг она проверяет, не оставила ли на виду что-то компрометирующее?» Вроде бы ничего такого на столе у Хаузер не просматривалось, кроме, возможно, той папки, которую она закрыла при его появлении.

Она посмотрела на часы.

– Хочешь прогуляться?

– Прогуляться? Ты серьезно?

– Конечно! – Она улыбнулась. – Я подумала, почему бы нам не пойти выпить кофе.

Трэвис снова посмотрел на ее стол.

На папку, которую она закрыла.

– А ты не слишком занята?

Она еще раз бросила взгляд на часы, а потом встала, засунув эту папку под другую и положив обе в верхний ящик стола.

– Нет, – решительно ответила она. – Для тебя, напарник, время у меня всегда найдется.

75

Специалистку из программы помощи жертвам преступлений звали Кассандра, и она провела с Ребеккой примерно час, пока девочки играли в соседней комнате. Всякий раз, когда кто-то из детей приходил к взрослым, женщины прекращали свой разговор и болтали с девчушками как ни в чем не бывало. Но когда те возвращались к своим игрушкам, Ребекке всякий раз приходилось вновь и вновь проживать ту страшную ночь…

После того как Кассандра уехала, Ребекке показалось, что она сейчас совсем падет духом. Она смотрела на своих дочек через дверь гостиной, на невинную радость их детских игр, и терла глаза, ожидая, что сейчас разрыдается. Но слез не было. Она не плакала с тех пор, как Баунерс рассказал ей правду о той ночи с Даниэлем Фоули. Сейчас она не чувствовала гнева или отчаяния, а только какую-то абсолютную пустоту внутри, которую, как ей казалось, она никогда не сможет заполнить.

Ее взгляд упал на полку рядом с окном.

Там, на дальнем ее конце стоял снежный шар.

Ребекка рывком заставила себя подняться с кресла, подошла к окну, взяла шар в руки и уставилась через стекло на фигурку бегуна внутри. От сотрясения шара несколько снежинок пришло в движение. Она думала о Джонни, о том дне, когда он принес ей шар в