Книга Зачарованное озеро - Александр Александрович Бушков

никто не появился в коридоре, и Тарик проскользнул внутрь, закрыл дверь за собой и прижался к стене рядом с ней. Сердце бешено колотилось, словно бьющий в набат колокол. Время шло, но никто не входил. Глаза понемногу привыкли к полумраку — портьеры отдернуты неведомо с каких пор, и серебристый свет Старшей

Спутницы заливает обширную комнату. Как иногда бывает, самые обычные предметы кажутся незнакомыми, загадочными: книжные полки, стол на гнутых причудливых ножках, громадный мирообраз в углу — а портреты и погрудники словно бы зорко уставились на незваного гостя.

Наконец, обрадованный тишиной, Тарик подошел к главному окну и с ликованием души обнаружил, что оно закрыто на массивный кованый крюк, вполне себе фасонный, ничуть не похожий на простецкий в деревенском амбаре или его собственном сарае. Правда, пришлось повозиться, пока удалось кулаком выбить его наверх из кольца — притерся за три года. Все вокруг покрыто толстым слоем пыли — не подметали, видимо, со смерти хозяина. По полу от двери к окну протянулась аккуратная цепочка следов Тарика глубиной, пожалуй что, в палец — но тут уж ничего не поделаешь...

С усилием потянув на себя ручку на широкой раме, открыл окно настолько, чтобы пролезть. Снова тягучий скрип, короткое время настороженности — и снова никого...

Без труда вскарабкавшись на низкий широкий подоконник, Тарик порядком извозился в невесомой мягкой пыли, попадавшей в ноздри, вызывавшей неудержимое желание расчихаться на весь дом. С величайшим трудом его победив, Тарик спрыгнул вниз с высоты в половину человеческого роста и, не пошатнувшись, легко удержался на расставленных ногах — и не с такой высоты сигали, не падали! Чутко прислушался, огляделся...

Куда ни глянь — покой и благодать. Растущие не так уж густо деревья залиты серебристым светом, ни один листок не шелохнется — безветрие. Вдалеке покрикивает какая-то ночная птица — скрипуче, непуганно. Тишина такая, что уши ломит. Звездное небо над головой ясное и читается, будто книга: блистающей полосой, россыпью самоцветов протянулся Небесный Шлях, вон треугольник Оленя с самой яркой голубой звездой Лацал, вон желтоватый огонек Отшельника, в незапамятные времена названного так потому, что ни в одно созвездие не входит, сияет наособицу, вон Лесная Тигра, Ромашка, Ожерелье...

Он лучше всех в классе знал звездоведение, с некоторых пор Титор Перени ставил его в пример, и кое-кто из сотоварищей завидовал — звездоведение считалось самым трудным учением. И никто не знал, конечно, причины проявленного Тариком с некоторых пор усердия — моряку, пусть даже Юнгарю, звездоведение необходимо знать, как самые главные молитвы Создателю. Ну, положим, не каждому, а тому, кто лелеет честолюбивые мечты. Это на военных кораблях все до единого офицеры должны непременно быть дворянами, а на судах мирного плаванья и простолюдины выслуживаются. Пентюх обречен всю жизнь тянуть снасти и ставить паруса. Хороший знаток звездоведения может быстро подняться из Юнгарей в штурвальные, а если штурвальный еще и закончил Школариум, чем далеко не всякий Юнгарь может похвастать, при везении можно взобраться и выше: стать навигаре. Далеко не всем это удается, но возможность такая есть...

Так что Тарик легко наметил дорогу и по тому кусочку звездного неба, что был доступен взору: нужно идти как бы повдоль Небесного Шляха, оставляя его слева, беря чуть правее, на Отшельника — и выйдешь прямиком к Королевскому Шляху. До него, так прикидывая, самое долгое часа два быстрым шагом — а если попадется пустошь, по ней можно припустить и бегом, да и по редколесью так можно, не в темноте, не расшибешь лоб, нужно только смотреть под ноги, чтобы не споткнуться о корневище или не ухнуть в яму, а то можно если не сломать ногу, то вывихнуть — тоже конец всему: утром, принеся узнику завтрак и обнаружив, что клетка пуста, а птичка улетела, непременно пустятся в погоню, Ялина упоминала вскользь, что у егерей маркизы и собаки есть — гончие и ищейки...

Как здесь обстоит со зверями? Старший брат Ялины однажды добыл волка, быть может, не так уж и далеко отсюда. Здесь пасут овец, а где овцы, там и волки. Правда, в эту пору хищные звери сыты (не только читал в книжках про их повадки, но и Тами немного рассказывала про леса и охоту, и вряд ли со зверьем в Арелате обстоит иначе, чем в Гаральяне).

Ночью на Королевском Шляхе путников гораздо меньше, но он вовсе не становится вымершим, так что рано или поздно, пустившись по нему пешком, услышишь за спиной едущую в Арелат повозку. С этой денежкой, что у него есть, подвезут охотно. Вряд ли погоня туда сунется — ночью там ездит Стража, в Покойном Круге лихих людей вешают без затей, и егеря маркизы не могут этого не знать — битый, надо понимать, народец, не деревенские вахлаки...

Вот именно, нужно возвращаться в Арелат как можно скорее. Чересчур опасно в одиночку ночной порой, да еще с погоней, что обязательно кинется следом с рассветом, пробираться в Тихую Пристань. От первоначального замысла отказываться не следует — откровенно говоря, еще и потому, что другого попросту нет. Впереди еще четыре дня перемирия, хватит, чтобы обернуться в Озерный Край и обратно — но уже обставив все иначе. Посовещаться с Тами, взять другого Ямщика (теперь он знает, как это делается), нанять нескольких вооруженных сыщиков наподобие Роли-Прыткого — вряд ли Тами пожалеет на это денежек. Меньше всего нужно беспокоиться, как уладить с родителями. Сердце подсказывает: там, в деревне рыбаря, сыщется что-то, что поможет...

Пора. Главное — не суетиться, не терять головы, сохранять хладнокровие. Столько прочитал о разнообразных беглецах, что накрепко уяснил: именно так следует себя вести, если хочешь уйти от погони...

Прочитал про себя молитву святому Бено, покровителю путников, — так всегда делал батяня перед дальней поездкой и его приохотил. И вошел в парк. Отойдя немного, оглянулся на замок — теперь он виден весь: здание в три этажа, высокая крыша, застывшие в безветрии затейливые флюгера. Ни одно окно не горит — спите, спите, и пусть ваш сон будет каменным, как в сказке о зачарованном злой колдуньей замке, чьи обитатели, от благородных хозяев до мышей запечных, проспали беспробудно шесть лет, пока не пришел белый колдунец и не снял злое заклятье...

Вряд ли парк настолько велик, что до ограды придется идти час. Во всех замках благородных господ непременно есть ограда — таков

их политес. Но именно ограда, а не стена. Дворяне долго, изо всех сил цеплялись за одну из своих