Книга Ангерран де Мариньи. Советник Филиппа IV Красивого - Жан Фавье
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По пути, под свист и улюлюканье толпы, приговоренный кричал о своей невиновности и просил молиться за него.[1515] Его повесили на углу самой высокой перекладины гигантской виселицы.[1516] Мальчик по имени Пайо, вовлеченный в дело о колдовстве, был повешен на нижнем уровне.[1517] Кстати, труп Мариньи долгое время оставался на виселице в Монфоконе. Примерно в середине июня поутру его обнаружили лежащим на земле безо всякой одежды. Его сняли воры! Тело вновь одели, если можно так выразиться, в так называемый «колокол» – кусок ткани с дыркой посередине – и вновь подняли на виселицу 23 июня 1315 г. по приказу Карла Валуа, ненависть которого, по мнению Жоффруа Парижского, переходила всякие границы:
Труп Ангеррана два года провисел на вершине виселицы в Монфоконе. Даже привычные к подобным зрелищам современники заметили, что это зловещее представление несколько затянулось. В 1317 г., уступив настойчивым просьбам друзей Ангеррана – несомненно, его брата Жана и сына Луи, – король Филипп Длинный приказал, чтобы тело увезли с Монфокона и предали земле в освященном месте.[1519] Это произошло ночью: его погребли пол хорами церкви Шартре де Вовер в Париже.[1520] Составитель «Больших Французских Хроник» подразумевает, что Филипп и Ангерран де Мариньи обрели вечный покой под одним камнем.[1521] Это неточная информация. Миллен, который видел надгробия до 1791 г., описал их: центр хоров занимала эпитафия кардиналу Дорману; Ангерран лежал справа от нее, а Филипп слева. Надгробие бывшего советника Филиппа Красивого было очень простым. Мозаика из черного и белого мрамора, белые кусочки которой исчезли в XVIII в., изображала рыцаря со сложенными руками, с лежащей на подушке головой, опоясанного ремнем под мышками и по ногам. С двух сторон от него находились длинная шпага и короткий кинжал, прозванный «кинжалом милосердия», которые были соединены ремнем, украшенным цветочками, крестиками и зернами.[1522]
В 1475 г. Людовик XI позволил каноникам Экуи возвести надгробие создателю их церкви,[1523] останки которого перевезли в Экуи, несомненно, в XIV в., точная дата нам неизвестна. Могилу вскрыли во время Революции, а останки Мариньи, по всей видимости, выбросили в ров.[1524]
Жена и сестра Ангеррана с апреля 1315 г. находились в заключении. Жиля Ле Мюизи, утверждавшего, что обеих женщин сожгли на стрелке острова Сите 21 июня 1315 г.,[1525] ввела в заблуждение состоявшаяся в тот же день казнь хромоножки Эрене:[1526] Жоффруа, произведение которого относится, самое позднее, к 1317 г., ничего не знал о судьбе этих женщин.[1527] По крайней мере, нет сомнений в том, что Алис де Монс и Алис де Кантелу оставались в тюрьме вплоть до 1325 г Пьера Уаселе, сводного брата Ангеррана, арестовали в апреле 1315 г.,[1528] а также его супругу и Берто де Монтегю, капеллана Мариньи.[1529] По всей видимости, дальнейшего отклика для его родственников гонения на опального камергера не имели. Для его друзей и преданных ему людей дело обстояло иным образом Мишеля де Бурдене и Жоффруа де Бриансона отстранили от должности и арестовали. Так же поступили и с Раулем де Прелем. чтобы лишить его возможности помочь Мариньи защищаться;[1530] ведь именно он в конце 1311 г. предъявил обвинение Людовику Неверскому, и благодаря Жану Аньеру мы знаем, какую роль сыграли фламандцы в деле Ангеррана де Мариньи!
Двадцать шестого апреля 1315 г. приговор был исполнен также и в отношении имущества, не только доменов и недвижимости, но и мебели, которую в 1319 г. мы обнаруживаем в Лувре.[1531] За неделю до вынесения приговора, то есть 19 апреля, Людовик X приказал бальи Руана, Котентена, Ко, Жизора и Санлиса арестовать имущество Мариньи и составить его опись.[1532] Нам прекрасно известно, как происходила оценка Лонгвилля, поскольку сохранились две копии составленной описи имущества. Пятнадцатого июня 1315 г. король приказал Жилю де Реми оценить имущество Ангеррана в Лонгвилле, Соквиле, Лонгейле, Белленкомбре, Васкейе и Гренвиле. Двадцать шестого июня Жилю де Реми, Клеру Бридую и Жансьену Тристану было предписано передать все это имущество Людовику д'Эвре, а 25 сентября бальи K° получил указание помочь королевским уполномоченным. Полностью оценку завершили Жиль де Реми, Жансьен Тристан и бальи K°, Жан де Ла Порт, причем только в 1316 г.[1533]
