Книга Черчилль - Франсуа Бедарида

5 июля состоялись выборы. Несмотря ни на что, их результаты, обнародованные лишь 26 июля (находившиеся за морем военные тоже голосовали), стали неожиданностью для всех и полностью изменили расклад политических сил. Блестящая победа лейбористов означала личное поражение Черчилля: из 25 миллионов избирателей за консерваторов проголосовали лишь 10, но главное — соотношение сил в парламенте также полностью изменилось: 393 места досталось лейбористам, 213 (всего!) — консерваторам, 12 — либералам и около 20 — остальным партиям. И это было еще не все: в избирательном округе Вудфорд, в котором баллотировался Черчилль и в котором лейбористы и либералы, решившие не создавать ему конкуренции, не были представлены, никому не известный и ничем не примечательный кандидат набрал аж 10 тысяч голосов против 28 тысяч, отданных Черчиллю!

Существует много версий о том, как повел себя Черчилль, внезапно сброшенный в пропасть с вершины политического олимпа. По словам одного из его приближенных, тогда уже бывший премьер-министр принимал ванну, когда ему сообщили печальную новость, и вот что он сказал: «Что бы там ни было, а избиратели имеют полное право сыграть с нами такую штуку. В этом и заключается демократия. За нее-то мы и сражались. А теперь дайте мне, пожалуйста, мой халат»[367]. Жена Черчилля была единственным человеком в его окружении, кого полученное известие в какой-то степени обрадовало. Клементина пыталась утешить мужа. «В конце концов, — говорила она ему, — в этом можно найти скрытое благо». На что муж ей с горечью ответил: «Если в этом есть скрытое благо, то скрыто оно так хорошо, что мне его вовек не отыскать!»

Глава восьмая

ЗАКАТ. 1945—1965

Политический лидер, снискавший мировую славу, между прошлым и будущим

Все лето 1945 года Черчилль тяжело переживал свою неудачу. Оттого, что он сам впервые придал выборам ярко выраженный личностный характер, поражение было еще горше. Черчилль впал в глубокую депрессию. Ему казалось, что он утратил навсегда и свой авторитет, и свою популярность. Кроме того, оглушительный успех лейбористов означал, что новые выборы состоятся не раньше 1950 года. Иными словами, на пять или шесть лет национальный герой оказался не у дел.

Конечно, Черчилль уже не раз доказывал, что у него достанет мужества перенести любое несчастье. Поэтому, несмотря на подавленное настроение, он старался побороть охватившее его отчаяние. Бывший премьер-министр оставил Уайтхолл и поселился в самом центре Лондона, недалеко от Гайд-парк Гейт, — в южной части Кенсингтонского квартала. Там он провел последние двадцать лет своей жизни, там и в Чартвелльском поместье.

Однако горечь пережитого Черчиллем поражения отравила и его семейную жизнь. В доме царила тяжелая атмосфера. Вконец измученная Клементина страдала от раздражительности и агрессивности супруга. Она чувствовала, что их разделяет стена непонимания, ведь она одна воспринимала провал Черчилля на выборах как милость Божью. Об их размолвках свидетельствует письмо, написанное взволнованной Клементиной дочери Мэри: «Нам сейчас приходится нелегко, а мы, вместо того чтобы поддержать друг друга, то и дело ссоримся. Конечно, это я во всем виновата, но такая жизнь слишком тяжела для меня. Он очень подавлен, поэтому с ним так трудно»[368].

Дети один за другим разочаровывали родителей. Рандольф вел скандальный образ жизни, одно время отец даже запретил ему переступать порог своего дома. Это случилось после того, как блудный сын избил Сару, вернувшись как-то домой пьяным и себя не помня от гнева. Брак Дианы с Дунканом Сэндисом рухнул, а супруга Сары Черчилль на дух не выносил. И только Мэри была родителям утешением и отрадой. В 1947 году она вышла замуж за блистательного гвардейского капитана Кристофера Сомса, будущего депутата и дипломата, и лишь смерть лорда Сомса в 1987 году положила конец их счастливому союзу.

Другим поводом для печали было постепенное осознание того, что влияние Великобритании в мире ослабевает. За какой-нибудь десяток лет соотношение сил на мировой арене заметно изменилось, и социальное превосходство Англии, равно как и дальнейшее существование Британской империи были поставлены под сомнение. Англия была единственной страной, участвовавшей во Второй мировой войне от начала и до конца, с первого дня и до последнего, и единственной страной в Европе, чья территория не была ни завоевана, ни оккупирована. Однако если Британии и удалось ценой героических усилий и во многом благодаря Черчиллю выйти из этой войны победительницей, наступивший мир не принес ей ощутимого облегчения. Наступили суровые времена, не оправдавшие радужных надежд англичан, — страна обеднела, потеряла часть территорий и, хотя многие этого еще не осознавали (и в первую очередь великий старец, олицетворявший британское величие), опустилась до уровня обычной среднестатистической державы. Конечно, Соединенное Королевство являлось членом Великого альянса, но разве могло оно сравниться с двумя сверхдержавами, поделившими между собой послевоенный мир? Британия могла лишь равняться на одну из этих стран.

Из войны Соединенное Королевство вышло обескровленным, понеся тяжелые потери: 365 тысяч человек были убиты (из них около 100 тысяч — мирные жители), 250 тысяч домов разрушены, четыре миллиона — повреждены, пятая часть школ и больниц не работала. Что же касается материального ущерба, то Великобритании пришлось пожертвовать четвертью своей казны, а именно семью с половиной миллиардами фунтов стерлингов.

Однако Черчилль, возглавивший партию консерваторов, а следовательно, и оппозицию, мало интересовался внутренней политикой. Поэтому он не мог справляться с возложенными на него обязанностями лидера оппозиции. Ни у кого не вызывает сомнений тот факт, что на протяжении шести лет Черчилль плохо справлялся с этой ролью. Прежде всего потому, что он очень много ездил, без конца брал на себя новые обязательства и часто отсутствовал. Во-вторых, вместо того чтобы подготавливать очередную парламентскую «баталию», согласуя свои действия с коллегами, он предпочитал сражаться с противниками в одиночку. Его речи были, как всегда, блистательны, но мало эффективны там, где гораздо больше пользы принесли бы выступления сводного хора, а не одинокого солиста. Черчилль не критиковал общий курс правительства, не предлагал альтернативных решений, он лишь с удовольствием изобличал недостатки и оплошности отдельно взятых министров, вгоняя их этим в краску. Наконец, ораторский стиль Черчилля уже давно вышел из моды, и его речи трудно было назвать «выступлениями на злобу дня».

Впрочем, у лидера консерваторов практически не вызывали сочувствия усилия более молодых и честолюбивых членов партии, таких, как Гарольд Макмиллан или Р. А. Батлер, твердо решивших модернизировать идеологию тори. Их «неоконсерватизм» резко отличался от изжившего себя консерватизма двадцатых — тридцатых годов и отвечал чаяниям послевоенного британского общества. Тем не менее созданный в 1945 году Отдел изучения консерватизма, главный орган обновления партии, которым руководил Батлер, не вызвал ни малейшего интереса у Черчилля. Однако, хотя главного консерватора часто упрекали в отсталости взглядов и неспособности понять новую Англию и новое поколение, причина его равнодушия к внутрипартийным преобразованиям крылась совсем в другом. Политическое чутье Черчилля, не притупившееся с годами, и его завидный практицизм подсказывали ему, что нужно оставить в покое «государство всеобщего благосостояния», восстановить свободу предпринимательства («сделать народ свободным») и придерживаться центристской линии в политике. Впрочем, «центристская линия» означала сочетание социального патернализма и либерализма в экономике, к которому всегда стремился старый аристократ. Зато чувство юмора у Черчилля было по-прежнему отменным, о чем свидетельствует такой случай, поведанный одним из его соратников. Встретив как-то своего шефа, рассказчик посетовал ему, что жизнь-де нынче не такая увлекательная, как прежде. На что Черчилль ответил: «Что вы хотите? Не может же война продолжаться вечно!»[369]