Книга Шепот темного прошлого - Оксана Панкеева

— Нет. Битва какая-то, и якобы в ней товарищ Пассионарио непонятно отчего «упал и закричал». Как обычно в Мафеевых снах, «было очень страшно и много крови».

— Фигня какая-то… — озадаченно вытаращился Жак. — У него же кольчуга пуленепробиваемая! Куда он ее дел в таком случае?

— Куда, куда… Твоя тогда весной где была?

— Терезе отдал. Но он-то свою кому дать может? Она же не налезет ни на кого!

— Да насколько я его знаю, он запросто способен о ней забыть и полезть под пули без кольчуги. А может, она ему колдовать мешает. Кстати, давно хотел спросить, откуда они у вас, кольчуги эти?

— Они, собственно, обе его. Где он их берет, я не спрашивал, наверное, папа-эльф снабжает. А ко мне одна попала простым путем. Когда его повязали, отобрали все, что при нем было, кольчугу эту приволокли в Кастель Милагро, исследовать — заметили, что она пуленепробиваемая. Я ее упер. Точно тебе говорю, она даже мне тесновата, а на кого еще налезть может — не представляю. На Мафея разве что, он тоже такой… миниатюрный, только ростом повыше.

— И Плакса такой же, — проворчал Кантор. — Это что, какая-то эльфийская особенность?

— Ага. Я уже привык, что он ревет по любому поводу, и не обращаю внимания. Кстати, если причина не особо серьезная, то его очень легко утешить, достаточно чем-то отвлечь, перевести разговор на другую тему и хорошенько пошутить. Через минуту будет смеяться.

— А если серьезная?

— Тогда пропало дело. Последний раз, когда ему король приснился, он две луны прорыдал. Только успокоился и вот опять… Кстати, давно хотел тебя спросить, чего ты вечно на короля дуешься? Что он тебе сделал?

— Я на него не дуюсь, — неохотно ответил Кантор. — Тебе кажется. Я его уважаю и очень за него рад, хотя так и не могу до сих пор понять, что же такое с ним случилось, что он вдруг взял и влюбился. Столько лет не мог, а тут на тебе…

Жак рассмеялся и одним глотком допил свою кружку.

— Да с чего ты взял?

— Что именно? — уточнил Кантор, наблюдая, как взлохмаченная голова шута упорно клонится к столу.

— Что не мог и вообще… — промямлил шут и примостил локоть под щеку. Последний глоток, по-видимому, был действительно последним и привел беднягу в состояние полной готовности.

— А на самом деле? — поторопился с расспросами Кантор, опасаясь, что Жак сейчас заснет и рассказать ничего не успеет, а когда проспится, вспомнит, что личная жизнь короля — государственная тайна.

— Да все он мог, только не признавался… — раскрыл государственную тайну упившийся придворный. — Боялся достоинство свое королевское уронить…

Добиться от Жака более подробного разъяснения не удалось — шут промямлил еще что-то не вполне связное и уснул, оставив Кантора в полном одиночестве в полутемной гостиной. Ни во дворец вернуться, ни поговорить с кем-нибудь, ни выпить, поскольку все выпито… даже сигареты, и те кончились! Не будить же этих страдальцев, опять ведь хныкать начнут… Твою мать, половина четвертого утра! Чем заняться? Подумать, что еще можно сделать, чтобы этому болтуну помочь? Или попытаться тоже отдохнуть?

Размышления Кантора прервал стук в парадную дверь, и он бросился открывать, на ходу соображая, что, видимо, это пришла с работы Тереза и что именно ему, как единственному живому в этом доме, предстоит объяснять состояние гостиной и ее хозяина.

Однако мистралиец ошибся. За дверью, вцепившись в перила крыльца, стоял лично его высочество принц-бастард Элмар, причем с таким лицом, что его с первого же взгляда стало жалко.

— Привет, — сочувственно произнес Кантор, решив, что «доброе утро» прозвучит как издевательство. — Заходи. Жак спит, но если…

— Привет… — прохрипел принц-бастард и шагнул через порог. Тяжело и медленно, словно этот шаг стоил ему невероятных усилий.

Кантор вспомнил, как у первого паладина протекает похмелье, и предложил:

— Если все так плохо, я разбужу Жака и попрошу что-нибудь тебе на опохмел…

— Смотреть на нее, проклятую, не могу… — поморщился Элмар и сделал еще шаг. Его лицо при этом перекосилось так, что Жак бы непременно испугался, увидев этот кривой оскал, а Кантор не на шутку встревожился. С обычного похмелья отважного героя так не корежило… что же с ним случилось?

Как бы подтверждая его опасения, Элмар сделал еще один шаг, обвел взглядом комнату, тихо выругался и опустился на колени. Затем, прежде чем Кантор успел подскочить и как-то помочь, с глухим стоном рухнул плашмя, не сгибаясь, как падает палка или доска.

— Твою мать, Элмар! — вскричал Кантор, быстро приседая рядом и пытаясь ощупать поверженного героя. — Что ж ты молчал! Ты что, ранен? Что случилось?

— Не трогай! — предостерегающе рыкнул тот, не шевелясь. — Все нормально!

— Ни хрена себе нормально! Когда все в порядке, на полу не валяются! Не выпендривайся и не геройствуй, объясни, что с тобой, и быстрее, пока ты в сознании.

— Успокойся, — проворчал Элмар, не поднимая головы и пытаясь выровнять дыхание, которое так и норовило сорваться на стон. — Сядь и не трогай меня, я цел и невредим… Просто лечь больше некуда… Да не трогай, тебе говорят, тханкварра, без тебя тошно…

— Перестань хамить и объясни толком, что у тебя болит и как тебе можно помочь, — потребовал Кантор, послушно отстраняясь и усаживаясь рядом на ковер.

— Никак, — неохотно признался поверженный герой. — Демоны б драли этот кабак…

— А что случилось в кабаке?

— Сквозняк там… — проворчал принц-бастард. — И как я вечно умудряюсь среди лета спину простудить…

Кантор вздохнул и принялся методично, по-королевски расспрашивать перекошенного от боли героя, что все-таки произошло с ним и с его спиной. Из неохотных и односложных ответов удалось выяснить следующее. Поняв, что Кантор стал полностью непригоден, как собутыльник, Элмар отправился шляться по городу, дабы продолжить веселье с кем-нибудь еще. О том, что пить он начал не от веселья, а от огорчения, его высочество к тому моменту забыл. В городе он встретил своих друзей — графа Орри и кавалера Лавриса, с которыми и забрел в симпатичный с виду полуподвальчик, где подавали весьма замечательные вина. О том, что сквозняк там тоже был весьма замечательный, пьяный варвар как-то не подумал. Ну в самом деле, может ли такой герой опасаться каких-то там сквозняков?! За тем же столом он и уснул. А когда проснулся и попытался встать, до его высочества с запозданием, как до гоблина, дошло, что он был катастрофически не прав. Усилием воли Элмар заставил себя разогнуться и встать, не подавая виду, чего ему это стоит, попрощался и поплелся домой. Через два квартала, поняв, что это для него равносильно подвигу, доблестный паладин прикинул, куда будет ближе всего, и направился к Жаку. Теперь он тихо стонал и проклинал свою самонадеянность и непроходимую тупость, что никоим образом не улучшало его самочувствия.

Определившись с причинами бедственного состояния принца-бастарда, Кантор первым делом попробовал поколдовать сам, но на этот раз его Сила нагло показала два пальца и работать отказалась. Тогда он предложил разбудить Мафея, но и эту затею Элмар решительно пресек.