Книга Забытые письма - Лия Флеминг

Чарли не мог больше видеть почти сплошной ковер из замерзших трупов – застреленных снайперами, убитых осколками. Он устал и боялся того, что их ждет. Он совсем не был опытным пехотинцем, но от гнева поднялся, как и товарищи, так же бранясь на чем свет стоит, схватил автомат – как самые храбрые и сильные из них, и ринулся в бой, ведя за собой людей, – в самое пекло.

Острая боль пронзила его, когда он увидел, как упал Гари и как жизнь покидает крепкого парня, которому бы еще жить да жить. Скоро и его настигнет пуля. Он попытался думать о Шери, вспомнить те драгоценные ночи в лондонском отеле, медовый месяц; подумал о родителях, сестрах, которые так далеко от него…. Прав был папа насчет войны. Он уже видел все это в окопах во Франции. Неужели люди ничему не научились с тех пор?

Но в этой войне они обязательно должны победить. Хотя пока у них здесь не очень-то хорошо получается: проклятая погода работает против них. Если бы только туман рассеялся, если бы поддержка с воздуха снова вернулась! Он поднял листовки, которые мягко опустились на 3-ю дивизию – надо же, не пропаганда, а молитва, да не от кого-нибудь, а от самого генерала Паттона: пусть туман рассеется и поможет им. Чарли почти расхохотался, сообразив, какое же отчаяние военачальников выдает такой шаг!

«Дай нам ясной погоды для битвы,

Услышь милостиво солдат, взывающих к Тебе,

Они вооружены и сильны,

И мы можем идти от победы к победе».

Где же здесь Бог? На чьей Он стороне, если вообще встал на чью-либо сторону? Чарли слишком устал, чтобы думать о чем-то еще, – мечтал лишь о том, чтобы попасть в тепло и не отморозить ноги. Как тяжело окапываться в мерзлой земле, покрытой снегом, а потом снова артиллерийский огонь, и снова вышибает его с только что насиженного места. Оставалось только приседать и молиться.

Рядом разорвался снаряд – он ничего не почувствовал, продолжал стрелять. Потом еще один, ближе, разлетелся вокруг осколками. Чарли сначала ничего не почувствовал, никакой боли – просто почему-то не смог поднять автомат, и тут увидел, что у него нет руки. Кто-то толкнул его в спину и поволок к перевязочному пункту, пока он не потерял слишком много крови. Ему дали морфин, сделали переливание крови и отправили в тыловой госпиталь.

Когда Чарли, проснувшись, открыл глаза, мир походил на рождественскую открытку: телеграфные столбы за окном сверкали, точно мишура, вокруг целый лес елок. Только вот встреченные им снеговики оказались штурмовиками, а их снежки – гранатами; и совсем не весело, когда ты весь промок и продрог, и нет рядом дома, где тебя ждут потрескивающий камин и мамины пирожки.

Да, тут не рождественская вечеринка. Чарли, не веря, смотрел на перебинтованную руку. Черт, да как же он будет писать домой левой рукой?

«Дорогая мамочка.

Я уже писала тебе о ранении Чарли. Я навещала его в госпитале неподалеку от Лондона, он был в хорошем настроении. Но, думаю, он все еще в шоке от того, что потерял правую кисть. Вскоре его должны отправить в Калифорнию, в госпиталь для солдат с ампутированными конечностями, но прежде дадут отпуск.

Я постараюсь, чтобы и мне дали отпуск, побуду с ним. Он храбрится, но заживление идет медленно, а Чарли такой нетерпеливый. Он слишком горд, не хочет пока писать родителям, так что я пока сама им все рассказала. Это совсем не конец света. Могло быть гораздо хуже, поверь мне. Вполне можно жить с половиной руки, к тому же теперь делают настоящие чудеса с протезами, просто время потребуется.

Последние несколько месяцев были очень тяжелыми, много потерь в том зимнем сражении, которое тут все называют Битвой за выступ[29]. Немцы держатся крепко, но теперь драпают восвояси, защищать родные земли. Думаю, теперь уж недолго осталось. Они истощены, сломлены. Нам лишь надо слегка помочь им в их отступлении.

Здесь очень много раненых, из-за летающих снарядов Лондон стал очень опасным местом для жизни. Ты познакомилась с Вестами, как собиралась? Может быть, когда Чарли вернется домой, мы встретимся все вместе. Спасибо тебе за чудесную посылку. И Лайзе спасибо за прекрасное шелковое белье и дивное платье. Как будет здорово в один прекрасный день надеть его вместо формы! Но пока что форма и форма, я не снимаю ее – она как броня, которую я ношу для защиты. Когда иду по улице, мне кажется, я как развевающийся флаг Красного Креста, призывающий к человечности, благородству и состраданию. И какое счастье, что Чарли снова в Англии, в безопасности.

Любящая тебя Шери».

Сельма содрогнулась при мысли, сколько же всего пережила эта молодая пара. Ей стало стыдно. Как безмятежно она тут живет-поживает, так далеко от их трудностей! Подумаешь, немножко занимается благотворительностью… И так и не собралась навестить Вестов! Придумала себе отговорку – дескать, вовсе не обязательно тратиться на эту поездку: добираться к ним придется поездом или автобусом, а повсюду висят плакаты, призывающие экономить, чем-то жертвовать. Но теперь все изменилось.

Мужу Шери теперь нужна будет поддержка всех близких! Нет смысла разводить церемонии, молодых надо встретить теплом, устроить им праздник, позвать всех родных, обе семьи. И теперь они могут чего-то ждать, что-то планировать, – только прежде ей надо все-таки добраться до Пенсильвании и разыскать этих таинственных Вестов.

* * *

– Ее мать едет к нам погостить. Хочет обсудить их возвращение, – Роза со вздохом отложила письмо. – Видимо, лучше вежливо отказать? Ни к чему ехать так далеко, чтобы узнать, что мы совсем не намерены так же от души разделить ее радость. Чарльз, да ты не слушаешь меня!

Отрешенно глядя в окно, Гай размышлял. Так, значит, вот и настал он – момент истины, которого он так старательно избегал вот уже несколько месяцев.

– Нет, что ты, зачем? – Он очнулся. – Пусть приезжает и сама все увидит. Мы не можем ее прогнать. Ради Чарли мы, конечно же, должны быть приветливы с ними.

Роза болезненно пережила ранение Чарли. «Да как же сможет мужчина без правой руки управляться в поле, с лошадьми, строить сарай, чинить крышу?!» – кричала она.

Гай пытался рассказать ей о протезировании, о том, как после мировой войны многие солдаты, вернувшиеся с увечьями, научились компенсировать их: пальцы на ногах работали как пальцы рук, слепые учили азбуку Брайля, инвалидное кресло становилось ногами.

Ах, если бы их мальчик не записался в армию… Но нет, он же сын своего отца – такой же порывистый, он и сам был таким когда-то. Это теперь он стал мудрее. Это теперь понимает, что это такое, когда ты живым попадаешь в ад, только после проникаешься пониманием, что должны быть и другие способы сохранить мир между людьми. Теперь Гай хотел лишь, чтобы сын вернулся домой здоровым, хотел познакомиться с его женой, которая писала им такие милые письма, так деликатно сообщила о ранении. Если по письмам можно судить о человеке, то ему нравится Шери Вест.

Розу мучила ревность: сын так неожиданно оставил дом, не послушав родителей, а теперь еще и устроился с комфортом, найдя себе где-то жену. И очень переживала из-за ранения – и разгневалась, и растерялась. А теперь им придется открыть сердца перед чужими людьми, английскими родственниками – и к Чарльзу снова явится привидение из его прошлого.