Книга Небосвод мечей - Дэйв Дункан

Малинда собрала все силы для новой битвы.

— Я пошла в постель спать. Я велела своим горничным не открывать внешние двери в покои никому и ни под каким предлогом, кроме разве что пожара. Я заперлась у себя в комнате, легла под одеяло и заснула.

— Сколько в вашей комнате дверей?

Она не втянет Пса в этот кошмар. Он уехал отсюда много дней назад, и той ночью уже должен был быть на Королевском Мысе. Она отчаянно надеялась, что ему ничего не грозит, что Узурпатор не поймал его в ловушку.

— Официально одна. Еще есть потайная дверь, известная только мне, монарху и старшим в Королевской Гвардии. К тому времени Гвардию распустили, и…

— Потайная дверь в комнату госпожи использовалась для преступных связей?

— Если вам угодно, канцлер. Это началось еще задолго до моего рождения.

— Но у вас был любовник, который проходил через эту дверь?

Малинда молчала. Она не собиралась втягивать Пса, что бы ни случилось. Ей и так снились кошмары, что его схватили, бросили в тюрьму и пытают. Они даже могут выжать из нее какие-нибудь нелепые признания, представив его перед судом.

Перья писцов замерли в воздухе.

— Следствие отметит, что подсудимая отказалась отвечать.

— Это был вопрос? — усмехнулась она. — Больше похоже на констатацию факта.

— Сколько любовников было у вас в постели?

Ей показалось, что члены комиссии неодобрительно зашептались, хотя никто не осмелился возразить в открытую.

— Вопрос не имеет отношения к делу, и я требую его снять.

— Он имеет более чем серьезное отношение к делу, в чем мы скоро убедимся. Итак, значит, там была вторая дверь? Ее вы тоже заперли или оставили открытой для своих любовников.

— Потайная дверь ведет в другую комнату, и я убедилась, что внешняя дверь тоже плотно заперта.

— Вы утверждаете, что спали. Когда вы проснулись?

— Около рассвета.

— Кто или что вас разбудило?

Члены комиссии насторожились как один, и она подозревала, что все иностранные наблюдатели тоже прислушались. Этого рассказа они ждали долгие месяцы, потому что вся Эйрания не переставая говорила о загадочном убийстве.

— Очень скверный запах.

— Что послужило источником этого запаха?

— Труп на полу около моей кровати.

Да, согласилась она, это был ее кузен, принц Кортни. Да, он был голым, и да, его насквозь проткнули мечом. Она не знала, сколько времени он там пролежал, но мышцы кишечника и заднего прохода уже расслабились. При своем последнем появлении на сцене Кортни пах не гвоздиками, не розами и не лавандой.

Малинда не очень хорошо разбиралась в ранах и не могла сказать, ударили его со спины или спереди, но председатель проявил осторожность и не стал спрашивать. Он сам и еще несколько инквизиторов прибыли на место происшествия через пару минут и сразу же допросили ее; он прекрасно знал, что показания ее были правдивы, а удивление совершенно искренним. Теперь Ламбскин хотел обвинить ее в этом убийстве, не позволяя уточнить никаких спасительных деталей.

— Что вы сделали?

— Закричала и позвала на помощь. Я думала, что убийца еще там. — Довольно нелепое объяснение; на самом деле завопила она чисто рефлекторно. — Я отперла дверь и впустила своих горничных. Потом они тоже закричали.

— Потайная дверь?

— Была закрыта.

— И внешняя дверь в другую комнату?

— Позднее мне сообщили, что она тоже была заперта изнутри.

— Это произошло через несколько часов после оглашения вашей помолвки?

— Да.

— Той ночью вы согласились принять вашего жениха у себя в спальне?

— Он говорил, что собирался заглянуть. Именно поэтому я удостоверилась, что все двери надежно заперты.

Повисла тишина, как будто председатель очень осторожно прокладывал себе путь вперед. Он рискнул задать еще один вопрос:

— И вы действительно считаете, что досточтимые члены комиссии поверят, что оба — и принц, и убийца — вошли через запертую дверь, а потом убийца вышел, закрыв дверь изнутри?

— Нет.

— Сообщите комиссии имена любовников, которые регулярно приходили к вам через потайную дверь.

— Я отклоняю вопрос.

— А я настаиваю, что он имеет непосредственное отношение к следствию и отказ от дачи показаний будет расценен как признание вины. Тем не менее я могу обрадовать членов комиссии тем, что завтра им будут предоставлены протоколы допросов бывших солдат скандально известной Королевской Гвардии, и…

— Что вы с ними сделали? — закричала Малинда. — Покажите их самих, и пусть члены комиссии…

— Тихо! Еще одно замечание, и Парламент примет меры.

В тусклом свете свечей и под широкополой шляпой лицо инквизитора еще больше, чем обычно, походило на череп. Обведенные черными кругами, ввалившиеся глаза злобно пронизывали Малинду. Конечно же, он имел в виду Чуму и Кошмариху: подчиняйся или будешь страдать.

Неужели так важно доказать ее причастность к этому убийству, когда он уже в таких красках расписал преступления королевы, что она могла спокойно прощаться с жизнью? Зачем он так рискует, расспрашивая о последнем убийстве? Потому что в глазах всех правящих домов Эйрании убийство — это непростительная, самая низкая и мерзостная подлость, даже хуже, чем государственная измена — ни одна династия не обошлась без крупного предательства. На самом деле короли боятся ложного друга и отравленного поцелуя. Если бы Малинде удалось очистить себя от этого подозрения, тогда заграничные представители еще могут попытаться спасти ее шею. Вероятность невелика, но в противном случае смерть ждет совершенно точно.

— Свидетель утверждает, — сказал Ламбскин, — что обвиняемая каждую ночь принимала у себя хотя бы одного Гвардейца. Она сама признала, что о потайной двери знали только члены королевской семьи и мечники Королевской Гвардии. А теперь, госпожа, не согласитесь ли вы с самым логичным объяснением убийства принца: или вы лично убили его, или это сделал кто-то из ваших любовников, а вы потом заперли дверь?

— Не самое логичное объяснение.

Нависавший над ее стулом инквизитор не обвинил ее во лжи. Члены комиссии пошевелились и обменялись удивленными взглядами. Она выиграла очко! Теперь председателю придется просить у нее объяснения. Пускай потом он заставит ее страдать, но сегодня Малинда твердо решила очиститься от самого опасного обвинения.

Председатель насмешливо гоготнул.

— Сомневаюсь, что члены комиссии согласятся с вашей странной логикой. — Его скрежещущий голос звучал еще более хрипло, чем прежде, после трех дней разглагольствований и издевательств. — В любом случае час уже поздний, и все желают прерваться. Стража, можете отвести…