Книга Последнее оружие - Филипп Ле Руа

– А чему соответствует он? – спросила Лин.

– Это фаза, когда вы понимаете, что все, что вас окружает, – не более чем иллюзия. И тогда вы либо кончаете самоубийством, либо осознаете, что истина находится в вас самих. Это понимание вынуждает вас потерять половину частиц и перейти на седьмой уровень. Те редкие индивидуумы, которые его достигают, отличаются очень высоким уровнем сознания. Они черпают счастье в себе, а не в обладании материальными благами.

– И после этого еще остается семь уровней? – удивилась Лин.

– По достижении которых исчезают девяносто самых стойких частиц духовного воздействия – морального, физического, поведенческого или эмоционального.

– Поскольку четырнадцатый уровень – это пробуждение, – заключил Натан.

– Вы пережили пробуждение? – спросил Райлер.

– Да.

– Значит, вы на самом высоком уровне.

– А я?

– Эта лестница – всего лишь средство для анализа психологического воздействия и его влияния на наше существование. В течение жизни можно переходить с уровня на уровень, зная, что для того, чтобы подняться, необходимо заниматься медитацией, отказаться от осуждения, познавать себя, быть открытым для других. Иногда это бывает очень трудно. Вот почему необходим проводник.

Натан напоролся на секту, проповедующую взрывную смесь «четвертого пути», ооновской геополитики, тантрического индуизма и таоистского либерализма.

– Сколькими частицами обладают ай-ка? – спросил он.

– Именно это я и собирался сказать. Мы предпочли не разбирать и анализировать законы психической деятельности взрослого человека, не искоренять то, что внушалось с детства, не стирать индивидуальность, сформированную социальным окружением, мы создавали психику, знания и эго девственного разума.

– Мозг младенца?

– Этот способ оказался более трудоемким, но при этом более действенным и менее травматичным.

– Менее травматичным? – воскликнула Лин.

– Вы когда-нибудь слышали об ихогланларах?

И Лин, и Натан слышали это слово впервые.

– Это означает «доверенное лицо» по-турецки. В четырнадцатом веке турки забирали из крестьянских семей детей-христиан, чтобы после строгой селекции отдать их в обучение, которое должно было сделать из них ихогланларов. Их запирали в Топкапи,[47]чтобы обратить в ислам и дать образование, а также физическое и военное воспитание, с тем чтобы они впоследствии могли занять самые высокие посты в государстве. И знаете что? Никогда Османская империя не одерживала столько побед, как в те времена, когда его управляли специальным образом обученные, дисциплинированные рабы. Так вот, ай-ка были нашими ихогланларами, за тем исключением, что их не обращали ни в какую религию и они не подвергались травматичной фазе деконструкции.

– А пластические операции? – спросила Лин.

– Их производилось крайне мало, и не только потому, что красоте можно научиться, но потому, что она была первым критерием при отборе.

– Полагаю, вы помещали ай-ка на первый уровень? – поинтересовался Натан.

– Для них нам пришлось изобрести нулевой уровень. Они обладают двенадцатью тысячами частиц психологического воздействия. Они ни в коей мере не осознают, кем являются на самом деле.

– А куда ты, подонок, помещаешь себя? – бросила Лин Райлеру в лицо.

– Он спустился на шестой уровень, – ответил за него Натан, – когда заметил, что то, во что он верил, не более чем иллюзия, что миром управляет горстка властителей, а ООН всего лишь раздутое маразматическое учреждение.

Лин бросила на Райлера презрительный взгляд и вышла из бунгало.

– Что на нее нашло? – спросил тот.

– Узнать подругу – это как узнать самое себя. Представьте себе, что происходит, когда узнаешь, что эта подруга не более чем иллюзия.

– И все-таки это странно.

– Что странно?

– Ай-ка воспитывались так, что у них не должно было быть друзей.

156

Над бушующим морем спускались сумерки. Свое возвращение вплавь Натан решил отложить на завтра.

– Надеюсь, что ваши пираты все еще там, – сказал Райлер.

– Чтобы все погрузить, одной ночи им не хватит. Он смотрел на черный силуэт первого острова в окружении бурлящей пены.

– Зачем такое расточительство?

– Поначалу этот остров был нашей материально-технической базой. Потом возникла идея устроить что-то вроде курорта для миллиардеров, которые прикрывали бы нас от китайских властей и снабжали информацией о клиентуре, с которой нам предстояло иметь дело.

– Как называется ваша организация?

– ARK.

– Новый ковчег Завета?

– Можно понимать и так.

– И много вы привлекли людей вроде Доманжа и Шарлье?

– Около десяти.

– Кто это?

– Надежные люди, у которых вызывал раздражение консерватизм ООН. Талантливые, блестящие молодые офицеры, принимавшие участие в операциях, которые я разрабатывал на базе Департамента по поддержанию мира Они разыскивали будущих ай-ка и через двадцать лет опекали их на завершающей стадии обучения.

– Что это за люди?

– Кроме Доманжа и Шарлье были еще лейтенанты Дроздов, Хо Сун, Тагава, Тейга, полковник Самблас, майор Веллер, капитаны Фут, Блейк и Талман.

Натан постарался запомнить одиннадцать имен.

– Всех национальностей?

– Так же, как и ай-ка.

– Доманж мертв, Шарлье переметнулся, что стало с остальными?

– После начала операции «Невидимый захват» я разорвал все контакты.

– Кроме Шарлье, кто-нибудь мог заговорить?

– Я был сторонником строгой конспирации. Мои люди были мало информированы. Они не знали, кто двое моих компаньонов и даже о самом существовании триумвирата, не знали, где находятся острова…

– Шарлье знал, что они в южной части Китайского моря.

– Наверное, он узнал это от секретных служб.

– Могли заговорить ваши компаньоны – китаец или индиец.

– Возможно.

– Что стало с инструкторами?

– Они умерли.

– От чего?

– От старости. Персонал острова состоял из пожилых людей, которым, учитывая среднюю продолжительность жизни, оставалось лет двадцать, не больше. Становясь преподавателями, они должны были соблюдать два условия: до конца жизни не покидать острова и никогда не пытаться вступить в связь с какой-либо из девушек. Последний из них умер здесь полгода назад. Последняя ученица уехала отсюда полтора года назад.