Книга Последнее оружие - Филипп Ле Руа

– Говоря «мы», кого вы имеете в виду?

– Один китаец, один американец и один индиец.

– Кто эти китаец и индиец?

– Первый – это даосский монах, которого было решено привлечь к делу. Второй – бонза, которому, чтобы творить добро, не нужно было влияние ай-ка. Они приобрели три не обозначенных на карте острова, организовали обучение, финансировали всю операцию. Я же со своими людьми занимался отбором будущих ай-ка и обеспечивал их интеграцию.

– Включая интеграцию вашей собственной дочери Галан.

– Я хотел, чтобы она была полезна планете. Она соответствовала всем физическим и интеллектуальным требованиям. По-вашему, лучше было бы сделать из нее очередную нью-йоркскую карьеристку?

– И вы отдали ее в лапы некоего типа, чтобы она им манипулировала?

– В лапы президента Соединенных Штатов.

– Как двести сорок семь ай-ка могли исчезнуть столь стремительно?

– Вам известен чип «цифровой ангел»?

– Меня заставили проглотить такой.

– Мы имплантировали по одному каждой ай-ка, без их ведома, под лопатку, в бедро или в веко – это позволяло нам наблюдать за ними. Тайные службы получили доступ к картотеке компании, которая занимается производством этих чипов. Впоследствии им было легко их обнаружить.

Вот почему похитители Эзиан Зави порезали ей бедро. Натан понял также, каким образом Сюзан Фокс удалось ускользнуть от преследователей: ожог разрушил чип.

– Меня интересует еще кое-что, – сказал Райлер, – Вы с самого начала говорите о двухстах сорока семи ай-ка.

– Так утверждает французская полиция.

– Были задействованы двести сорок восемь ай-ка, а не двести сорок семь.

– Это означает, что на свободе осталась еще одна.

– Тайным службам не удалось ее локализовать?

– Она избавилась от чипа.

155

Гордон Райлер показал им то, что осталось от сооружений, в которых проходило обучение ай-ка. Учебные классы и спортивные залы, спрятанные в скале, с гимнастическими снарядами, черными досками и белыми экранами.

– Именно здесь они всему и обучались, – объяснил Райлер. – Иностранные языки, самые сложные экономические концепции, все, вплоть до художественной гимнастики.

– Кто им преподавал?

– Профессора университетов Йеля, Гарварда, Кембриджа, Оксфорда, Беркли.

– Каким образом?

– Нанятые нами студенты тайком снимали лекции на специальные камеры. Затем мы показывали девушкам фильмы.

– А остальное?

– Здесь работали специальные инструкторы, которые поделили между собой четыре департамента: языки, геополитика, координация университетских программ и физическое воспитание. Еще мы преподавали им технику дыхания и массажа.

– В чем заключалось влияние вашего китайского сотрудника?

– Что касается его, то он вел так называемые уроки мудрости.

– А вы играли с ними блюзы?

– Искусство вдохновляет мир. Живопись и музыка дают желание жить.

– Расскажите поподробнее об уроках мудрости.

– Мой друг из провинции Ву-дан внушал уважение к ближнему, чувство самопожертвования, альтруизм, мужество, гуманизм, универсализм.

– А также «жизнь после смерти»?

– Видение потустороннего мира необходимо для мотивации ай-ка.

– Так же как и субъективное видение мира?

– Это принцип всякого психологического воздействия.

– Вы им просто промывали мозги! – воскликнула Лин.

Натан еле оттащил молодую женщину, которая готова была броситься на Райлера. Тому все-таки удалось лишить ее самообладания.

– Вы ошибаетесь, – сказал он.

– Однако это звучит правдоподобно, – поддержал ее Натан.

– Как и многое из того, что на самом деле ложно.

Лин разжала кулаки.

– Вы знаете Гурджиева? – спросил Райлер.

Натан разделял мнение Георгия Ивановича Гурджиева, таинственного армянина, певца «четвертого пути», что человечество живет в своего рода сне, между тем как ему доступны высшие уровни сознания. И напротив, ему казались неприемлемыми цели изменить человеческую природу, подчинив ее некоему божественному бытию, а также средства воздействия, среди которых: подчинение, разрушение системы ценностей, психическое программирование при помощи мистического синкретизма. Все это проповедовалось со свойственным любому гуру стремлением оболванить своих адептов, чтобы в полной мере контролировать их.

– Нет, – ответил Натан, который предпочитал выслушать версию Райлера.

– Гурджиев определил четырнадцать уровней психологического воздействия. Первый уровень соответствует шести тысячам частиц воздействия. Это самый насыщенный уровень – для людей, получивших суровое воспитание, почитающих иерархии. Их жизнь контролируется с помощью страхов, догм, различного рода регламентации. Когда вы начинаете немного «отпускать вожжи» и подвергать сомнению некоторые слова на «изм», вы достигаете второго уровня – там частиц в два раза меньше. Этот уровень для людей, которые еще связаны с традициями, политкорректностью, массовым сознанием, верят в общечеловеческие ценности – воспитание, информацию, демократию, институт государства, социализм, коллективизм, экологию. Здесь уважают законы, здесь вежливы, не совершают преступлений, существуют в пределах установленных границ.

– Многие живут именно на этих двух уровнях.

– Если быть точным, восемьдесят процентов всего человечества.

– А кто остальные двадцать?

– На третьем уровне находятся те, кто подвергает сомнению некоторые ценности. У них полторы тысячи частиц психологического воздействия, то есть в два раза меньше, чем на втором уровне. Они знают, что не обязательно работать, чтобы жить, жениться, чтобы иметь детей, обладать определенным социальным статусом. Они путешествуют, сравнивают цивилизации, они более открыты, у них более выражена индивидуальность. Это маргиналы, художники, хиппи, бомжи.

– А как перейти на четвертый уровень? – спросила, внезапно проявив интерес, Лин.

– Люди, которые находятся на четвертом уровне, теоретически осознают абсурдность мира, отсутствие свободной воли. К этой категории относятся эрудиты вроде философов, которые покупают себе комфорт, при этом продавая вам разъяснения: что есть мир и что есть смысл жизни.

– А более высокие уровни?

– Их достигают, когда пытаются отыскать ответы в самом себе.

– Это ведет нас к медитации.

– На пятом уровне человек обладает тремястами шестьюдесятью частицами психологического воздействия и задает себе главные вопросы: откуда мы? кто мы? куда идем? Это самая неудобная стадия, потому что ответов на эти вопросы нет. Что заставляет либо вновь спуститься на низший уровень, либо подняться на шестой.