Книга 1918-й год на Востоке России - Коллектив авторов -- История

материалов, 18 июня в Курган прибыл некий подполковник Смолин, проживавший до этого в городе Туринске и бежавший оттуда из-за преследования большевиков. Не задерживаясь в Кургане, Смолин проехал в Омск, с которым он был связан своей службой в мирное время в 44-м Сибирском стрелковом полку. В Омске он представился командующему армией — генералу Гришину-Алмазову и командиру Степного корпуса — генералу Иванову-Ринову. Тому и другому он подробно доложил, что видел и знал о районе, пройденном им после побега из Туринска, а также и свои соображения о значении решительных партизанских действий на важнейших путях сообщений красных. Подполковник Смолин просил разрешения на сформирование в Кургане хотя бы небольшого партизанского отряда для действий в треугольнике Курган — Тюмень — Камышлов или же для выполнения тех задач, кои командование найдет более целесообразными. План подполковника Смолина был одобрен, и ему был дан недельный срок для сформирования отряда в кургане. В этих целях курганский воинский начальник должен был выделить в распоряжение подполковника Смолина 40 вооруженных конных и пеших добровольцев, а чешский батальон, стоявший там же, в Кургане, должен был усилить отряд подполковника Смолина 30–40 стрелками (чехами).

Отряду ставилась задача: 1) выдвинувшись из Кургана, занять Исетское, лежащее на пересечении двух трактов: Курган — Тюмень и Ялуторовск — Шадринск, 2) удерживая этот пункт, иметь связь с частями войск, наступающими с одной стороны по линии железной дороги Омск — Ялуторовск — Тюмень, а с другой стороны — Курган— Шадринск, 3) иметь неослабное наблюдение за всем районом Курган — Ялуторовск — Шадринск. В оперативном отношении подполковник Смолин подчинялся начальнику колонны, наступающей на Шадринск.

От села Исетского до Шадринска около 100 верст, а от того же села до Ялуторовска немногим более 50 верст. Телеграфной линии между этими пунктами, а также между Исетским и Курганом не имелось. При подобных условиях поставленная задача подполковнику Смолину показалась невыполнимой, а потому он выговорил себе некоторую свободу действий и право широкого проявления инициативы.

Перед своим отъездом из Омска подполковник Смолин вновь представился генералу Иванову-Ринову для получения от него дополнительных указаний и общей ориентировки. Все это было генералом охотно исполнено, при этом он особое внимание уделил вопросу о личной инициативе, посвятив ему довольно пространную речь. Денежных сумм подполковник Смолин в Омске не получил, но генерал Иванов-Ринов обещал ему, по получении донесения о сформировании отряда, выслать денежный аванс. Следует сказать, что говорил Иванов-Ринов складно и красиво. Он вообще недурно владел словом и любил говорить речи.

Снабженный соответствующими документами и даже шифром, подполковник Смолин выехал из Омска в Курган на следующий день, 22 июня, в эшелоне подполковника Панкова. 24 июня партизанский отряд подполковника Смолина уже был сформирован. Он состоял из 79 человек, в том числе 35 чехов и 44 русских. Среди последних было 16 человек конных под начальством ротмистра Манжетного. Состав русских был следующим: 25 офицеров, 4 вольноопределяющихся, 6 солдат из местных крестьян и 9 человек учащейся курганской молодежи. Состав отряда, в общем, удовлетворял подполковника Смолина: все были воодушевлены и горели искренним желанием скорее принять участие в боевой работе. Конечно, судя по численности, отряд был весьма незначительным, к тому же вооружение было разнокалиберным, запас патронов был крайне мал, пулемет имелся всего лишь один. Но в обстановке июня 1918 года было важно не количество, а качество и подвижность отряда. Итак, подполковник Смолин решил действовать с этим отрядом быстрыми и смелыми налетами на тылы красных и надеялся, что первое же удачное дело даст ему возможность не только пополнить запасы огнеприпасов, улучшить вооружение, но и усилить отряд живою силою.

Первое дело партизанского отряда подполковника Смолина — набег его на ст. Тугулым — представляет собою довольно характерную картину первого периода Гражданской войны в Сибири. Дело происходило так.

25 июня отряд подполковника Смолина выступил из Кургана, снабженный продовольствием на 2 дня и имея 2 тысячи рублей, взятых начальником отряда взаимообразно у воинского начальника, до присылки из Омска обещанного аванса. Отряд двигался на подводах. Вообще в дальнейшем все передвижения отряда совершались на подводах и преимущественно ночью, что способствовало, с одной стороны, быстроте и скрытности маневрирования, а с другой — неожиданности появления отряда в различных и далеко удаленных друг от друга пунктах. Обмундирование отряда было, за исключением чехов, чрезвычайно разнообразным, так как каждый носил то, что у него имелось; некоторые были даже в штатском.

26 июня вечером отряд подполковника Смолина без боя занял село Исетское. Бывшие здесь красные милиционеры бежали до прибытия белых, кто на Ялуторовск, кто на Успенский завод. В Исетском подполковник Смолин простоял четверо суток, ведя разведку на Ялуторовск, Тюмень и Шадринск. Здесь же отряд несколько пополнился: из Кургана прибыло одиннадцать добровольцев-чехов да из Ялуторовска пробралось несколько офицеров. Разобравшись в обстановке, подполковник Смолин нашел дальнейшее свое пребывание в селе Исетском бесцельным и решил совершить набег на ст. Тугулым, очистив попутно от красных округу Успенского завода.

Выступив из Исетского в ночь с 29 на 30 июня, отряд под видом красных проскочил в завод, где быстро покончил с местными большевиками и небольшим их отрядом, ранее бежавшим сюда из села Исетского.

Об этом эпизоде полковник Манжетный в своих записках пишет так: «Отношение жителей к нам было самым благожелательным. Двигаясь к Тюмени, мы получили сведения, что на Ертарском стеклянном заводе, принадлежащем Поклевскому-Козелу, свирепствует совдеп. Связавшись с заводом через жителей, явно сочувствующих нам, при их помощи получили сведения о дне и часе пленарного заседания совдепа. Решили забрать его. Подошли к заводу скрытно, лесом. Чехи двинулись цепью, а я со взводом карьером влетел в завод и спешился у здания, над которым развевался красный флаг. Оставив при конях половину людей, сам с остальными вбегаю в зал. Там как раз происходит судебное разбирательство: кого-то судят, как потом оказалось — не сочувствующего красным. За столом сидит человек семь-восемь. Председательствует фигура в засаленной гимнастерке, которая обращается ко мне: „Что надо?“ — „Кто председатель?“ — спрашиваю. „Я“, — отвечает гимнастерка. Поднимаю карабин, целюсь в него и говорю, что весь совдеп арестован. Мы — белые. Впечатление разорвавшейся бомбы, ибо красные думали, что вошедшие — красные, и вначале не обратили на нас даже внимания. Приказал совдепу идти за мной. На улице, окружив их, повел за завод, где встретил Смолина и чехов. По дороге бабы становились на колени и слезно благодарили за этот арест, так как, по их словам, „ели их поедом — житья никому не было от этого совдепа“».

При