Книга Закон - тайга - Эльмира Нетесова

— Да мне с тобой ничего не страшно, — призналась Катя.

Филин прижался к ней всем телом.

— И почему ты мне сбереглась, меня выбрала? Неужель глянулся тебе?

— Сразу приметила. С неделю вокруг тебя ходила. Ты в мою сторону даже не глянул, я и робела. Не знала, как подступиться. А уж потом насмелилась — была не была.

— Другие, помоложе, небось подкалывались? — спросил на ухо.

— Мало что. Ты мне в душу запал, — соврала Катька.

Все обходили ее стороной. Никто даже на секунду рядом не задержался. Искали помоложе. Она не раз слезами давилась. Но теперь о том зачем вспоминать? Есть муж. Чего еще желать?

Утром, чуть свет, помня вчерашнее Тимохино слово о хозяйке, развела костер. Примостила над огнем ведро, чайник. На печку — кастрюли.

От гречневой каши сытный дух пошел. Баба в нее масла не пожалела. Чай приготовила. На вымытом столе тарелки расставила, разложила ложки. Нарезанный хлеб в миски положила.

Условники, увидев такое, радовались. Хозяйственная баба попалась. Такая голодом морить не будет.

Поев, спасибо говорили. А Федя в щеку чмокнул. Значит, доволен.

Мужики принесли ей дров и воды. Показали все продукты. И, принеся бак с рыбой, ушли на лов.

Катя долго думала, что приготовить. Рыбу? Но она уже надоела. Хотя… И принялась баба за готовку. Без подсказок и советов.

Хорошо — тушенка нашлась. С нею гороховый суп сварила. Из рыбы — котлеты. Икру, благо на рыбокомбинате научилась, сделала. Компот из кишмиша — к счастью, кусты его росли рядом.

Условники глазам не поверили. Думали, что икру кеты только на комбинате можно сделать. А тут — своя. Ешь, сколько хочешь.

— Эх! Склянку б под такую закусь! — вырвалось невольное.

А баба, походив вокруг палаток, на ужин грибы нажарила.

Накормила всех досыта.

— Слушай, Катюха, где ж ты раньше была? Да мы с тобой от казенной жратвы совсем отвыкнем, — смеялись условники.

Женщина признала всех, кроме долговязого лысого мужика, которого все звали Любимчик.

Катя его никак не звала. Ненавидела люто. Знала: не сможет признать его и простить. Он это почувствовал сразу и старался обходить бабу стороной.

Она боялась его. Чувствуя, что открыто не способен сподличать, но втихаря, исподтишка готов на любую мерзость.

Катя внутренне сжималась в пружину, проходя мимо него. Любимчик делал вид, что не замечает бабу.

К вечеру следующего дня, когда условники были на лове, к палаткам подъехала машина из Трудового. Из нее вышли Дарья и участковый.

Катя готовила шашлыки из кеты на ужин и не сразу заметила приехавших. А те, увидев женщину, остановились удивленно. Переглянулись друг с другом:

— Откуда она взялась?

Подошли, поздоровались.

— Где мужики? — спросил участковый.

— Где ж им быть, на лове все!

— А вы кто?

— Хозяйка ихняя. Жена старшого.

У Дашки скулы побелели. Этого она от Тимки никак не ждала. И, глянув вприщур, подошла вплотную, влепила пощечину:

— И давно с ним спуталась?

Катя оторопела. Резкая пощечина была неожиданной.

Она схватила Дарью за волосы и повалила на землю:

— Вернется Федька, еще больше чертей даст!

— Федька? Какой Федька? — вытаращилась Дарья.

— Мужик мой!

— Елки зеленые! Зря я на тебя наехала! Думала, ты с моим схлестнулась. С Тимкой! Он здесь бригадир. Про твоего бугра и забыла, — поправляла волосы Дарья.

Участковый пошел к мужикам, держась за живот от смеха. Не стал лезть в бабьи дела. Знал, сами разберутся и помирятся.

Дарья с Катей и впрямь, забыв неудачное знакомство, вместе накрывали на стол, переговаривались негромко.

— Ты не бойся, у нас в селе хорошо. Привыкнешь, даже в отпуск не захочешь поехать. Народ добрый. Отовсюду. И ты со своим понемногу обживешься. Хозяйство заведете, — говорила Дарья.

— Мой Федя пока молчит, где и как жить станем. Мне так хоть уголок какой, лишь бы с Федей…

— Видать, первый он у тебя? — поняла Дарья.

— И последний, — вздохнула Катерина.

Бабы разговорились. Они уже подружились, пришлись друг другу по душе. Секретничая, хихикали вполголоса, забыв о мужьях.

А участковый еще издали увидел, как работают условники. Без слов все стало понятно. Не хотелось мешать. И все ж ведь обещал. Ждет Тимофей. И, выждав, когда условники сели перевести дух, подошел:

— Дарья со мной приехала. Ждет тебя у палаток.

— Ничего, подождет, — переводил дух бригадир.

— Как мужики? Новые как?

— Помалу… Втянутся…

— Толк с них будет?

— А куда им деваться? — отмахнулся Тимофей.

— С завтрашнего дня для совхоза рыбу будете ловить. Для себя. Для всех.

— Заметано. А машины будут?

— По три в день. Каждая по три-четыре рейса сделает.

— Значит, иной раз дома можно застрять? — усмехнулся Тимка.

— Погоди немного. Скоро конец путине. Ты целых два месяца отдыхать будешь, — уговаривал участковый.

— Может, хватит обо мне? Мы еще и о другом условились. Как с бугром? Нашли для него работу?

— Несколько наметок имею. Хочу с тобой обсудить. Первое — это дать ему вашу заимку, прежнюю. И мужиков, с которыми уже промышлял. На Мертвой голове…

— Не пойдет. Он семейный. На Мертвую голову пойдут те, кому жить надоело, кого сявки в кенты не возьмут. А Федор — бугор! Отметаем враз.

— Тогда второе. На три недели сходит на озера, на перелетных поохотится. Пора людей порадовать дикими гусями и утками. А после того примет нижний склад. Заготовленный на делянах лес будет отпускать потребителям…

— Это Филин? Он отпустит! Ввек из-под запретки не выйдет.

— Тогда конюхом! Это последнее! Больше ничего нет! Если сам что на примете имеешь — скажи! — потерял терпение участковый.

— А что наезжаете? Мне вашу просьбу разве легко было выполнить? Да я лучше б месяц задарма вкалывал, чем уламывать кентов… Но сумел. Все честь честью. А вы?

— Давай вместе думать, — предложил участковый. И вдруг рассмеялся: — Чего ж это мы? Да у нас коптилка вот-вот будет готова. Целый цех. Там и рыбу, и птицу, и мясо для селян коптить будем. Есть и мастер. Старый, правда. Вот к нему и отправим бугра. Месяца два подучится и сам сумеет. Вдвоем с женой. А что? Заработки там должны быть неплохие. И нам хорошо. Своя теша, балык. Вот рыбу засолим, и давай Федьку в Трудовое. А то мастер наш уже слабоват. Силенок нет. А там наметанный глаз и крепкие руки нужны.