Книга Одинокое ранчо (сборник) - Томас Майн Рид
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Адела, – говорит он, пристально глядя ей в глаза. – Дорогая сестра, давай умрем вместе!
– Давай умрем вместе!
Она видит саблю в его руке и безошибочно угадывает смысл призыва.
– Да, Валериан! – следует быстрый ответ, сопровождаемый взглядом отчаянной решимости, за которым следует негромкая молитва. – Матерь Божья, прими нас в лоно свое! Тебе предаем души наши!
Молодой человек вскидывает клинок с намерением погрузить острие в грудь сестры, а в следующий – в свою собственную! Но жертвоприношения не происходит, хотя солдаты никак не мешают ему. То ли они растерялись, то ли им нет дела, но они сидят в седлах и даже не думают вмешиваться. Но между их рядов проносится та, чье сердце более гуманно. Это Кончита, верная до конца.
Еще две секунды, и направляемый твердой рукой клинок лишил бы ее и госпожи и господина, которых она одинаково любит. Оба спасены благодаря ее вмешательству – перехватив занесенную длань, она не дает нанести удар.
Запоздавший лишь на долю секунды Роблес помогает ей, а тем временем несколько улан, уже спешившихся, бросаются на Миранду и обезоруживают его.
Несостоявшегося сестро- и самоубийцу снова связывают, а девушку утаскивают в шатер. Рядом встает часовой, которому приказано пресекать впредь любую подобную выходку.
Пока в лагере Ураги разыгрываются описанные выше захватывающие события, рейнджеры, следуя по следу вдоль реки Пекос, гонят во весь опор. Хэмерсли и Уайлдер то и дело призывают их еще прибавить ходу. В погоне за врагом техасцы не нуждаются в поощрении, но эти двое сгорают от нетерпения, сердца их разрываются при мысли об опасности, нависающей над головами тех, кто им дорог.
Идти по следу солдат не составляет труда. Лошади их подкованы, а недавняя буря, сопровождавшаяся ливнем, смыла все старые отпечатки, оставив только новые, не только хорошо различимые, но и приметные. Отчетливые настолько, что даже искусство Калли и Уайлдера не требуется – любой рейнджер способен прочитать их, не сбавляя аллюра лошади.
Все обращают внимание, что Урага не утруждает себя сокрытием следов. Да и зачем? У него и в мыслях нет, что за ним может идти погоня, тем более такая.
Итак, техасцы стремительно скачут по следу, с радостью отмечая, что тот становится свежее, потому как они движутся быстрее тех, кто его оставил. И вдруг резко останавливаются, собравшись вокруг предмета, который неизменно заставляет застыть даже самого торопливого из путников – перед ними мертвое человеческое тело!
Покойник лежит на песчаном мыске, вдающемся в реку. Сюда его, очевидно, вынесла вода, отступавшая после вызванного торнадо паводка. Поблизости обнаруживается труп мула, попавший сюда таким же образом. Оба тела рейнджеры заметили сразу, как только поравнялись с мысом, но догадались об их наличии еще раньше, благодаря стае стервятников. Часть птиц реет в высоте, тогда как другие уже сидят на песке.
Шестеро или семеро техасцев направляют коней вниз по пологому берегу и подъезжают к «предмету», такому печальному, но вызывающему жуткое любопытство. Труп тщательно осматривают везде, но в прериях, в этой опасной пустыне, покойник способен указать на поджидающий впереди риск и направить на путь к спасению. Пока этот небольшой отряд скачет к мысу, главные силы остаются на высоком берегу и ожидают возвращения разведчиков.
Мертвец оказывается индейцем, но не из «бравос», не из диких племен. На нем шерстяная тальма, под которую надета домотканная рубаха, просторные штаны из овечьей шкуры, спускающиеся только чуть ниже колен, и сандалии из грубо выделанной кожи. Очевидно, что это один из христианизированных аборигенов.
На теле не заметно следов насилия, как на и туше мула. Все ясно как день – бедолаги утонули, и бурный поток, еще не вошедший в берега, красноречиво свидетельствует о том, как это случилось. Человек не был ни застрелен, ни ограблен. Когда его карманы выворачивают, в них обнаруживается содержимое, которое следует ожидать от «индио мансо».
Лишь одна вещь кажется следователям неуместной – это листок бумаги, сложенный на манер письма и запечатанный. Он размок и приобрел цвет бурый, как вода еще неуспокоившегося потока. Но адресат вполне читаем: «Por Barbato»[91].
Это Калли и Уайлдер, находящиеся в числе разведчиков, вполне понимают. Но взломав печать и глянув на содержимое, впадают в растерянность, как и их спутники. Письмо написано на языке, который для них представляет книгу за семью печатями. Оно на испанском.
Не пытаясь расшифровать послание, они возвращаются на берег, захватив с собой письмо, надпись на котором задевает их любопытство и зарождает подозрения. Присоединившись к товарищам, Уолт вручает промокший листок Хэмерсли. Тот переводит его и зачитывает вслух:
«Сеньор Барбато, как только вы получите это послание, доведите его содержание до вождя. Скажите, пусть встретится со мной у Арройо-де-Аламо, в обычном месте, и захватит с собой два или три десятка своих размалеванных дьяволов. Сойдет и меньшее число, потому как драться не придется. Приезжайте с ними сами. Вы найдете меня в лагере с небольшим отрядом, при мне будут несколько пленниц и два пленника. Женщины – не ваша забота, вам предстоит заниматься мужчинами. Как только заметите наш лагерь, нападайте на него. Пусть ваши краснокожие орут как черти и скачут, размахивая копьями. Сопротивления вы не встретите, да и вообще найдете только двоих пленников, которые будут связаны и не смогут убежать вместе с нами. В том, как следует обойтись с ними, амиго мио, и заключается главная задача. Собственно говоря, ради этого все и затевается. Передайте вождю, что их следует заколоть на месте, пронзить копьями в первую же секунду. Проследите за исполнением лично, чтобы не вышло промашки, и я позабочусь о том, чтобы старания ваши были вознаграждены».
Ознакомившись с содержанием сей эпистолы, рейнджеры, гнев которых и без того пылал, просто теряют самообладание, и некоторое время изливают ярость в ужасных проклятиях и угрозах. Хотя подписи под этими дьявольскими инструкциями нет, они не сомневаются в авторстве. Обстоятельства, нынешние и предшествующие, указывают на человека, за которым они гонятся – Хиля Урагу. И на того, кому адресовано письмо, то есть Барбато.
Дикий рык вырывается одновременно из всех глоток, когда всадники оборачиваются на ренегата, который все еще с ними в качестве пленника. Бедняга бледнеет, словно кровь разом покидает его тело. Не понимая точной причины этого рева, он читает в обращенных на него с яростью пятидесяти парах глаз свой смертный приговор.
Рейнджеры не сомневаются в том, кто адресат письма, потому как мексиканец открыл им свое прозвище, не подозревая, что причудливый поворот судьбы обречет его на гибель. Да, на гибель, потому как, хоть ему и обещана была жизнь при условии всего лишь тюремного срока, эти условия относились к иной ситуации, когда не было известно обо всех его деяниях, о соучастии в преступлениях, не имеющих равных по своей жестокости. Судьи чувствуют себя свободными от любых обязательств прощать или миловать. И поскольку делом заправляет скорый на расправу законодатель, Линч, меньше чем через пять минут негодяй уже отправляется навстречу вечности!
