Книга Усмешка тьмы - Рэмси Кемпбелл

Видно мне немного. Я не могу сказать наверняка, реальна ли крохотная скорчившаяся у компьютера фигурка в нескольких футах от меня. Скорее всего, скакнуло напряжение в местной электросети – компьютер вырубился вместе со светом. Я не знаю, выползла ли бегавшая по полу тварь в коридор или притаилась где-то рядом со мной. Я кое-как различаю фигуру Кирка у двери, но его присутствие ничуть не успокаивает. И дело даже не в том, что стоит он так, будто аршин проглотил – тихо и неподвижно; дело в его голове. Ее как будто не хватает.

– Кирк? – окликаю его я. Выходит громче, чем мне хотелось бы.

Ответа я, похоже, не дождусь, да и по-хорошему плевать мне на его ответ. Над подбородком Питчека, кажется, мерцает бледный полумесяц, но он едва ли бледнее остальной мутной поверхности внутри овала, где некогда было его лицо. Стараясь держаться подальше от Кирка, я бочком миную стол и выбегаю в коридор. Несмотря на то что темень здесь еще гуще той, что воцарилась в кабинете, я захлопываю за собой дверь. Чем бы ни было то существо позади Кирка, сейчас оно, надеюсь, заперто. Я понятия не имею, куда подевался Колин, но мне сейчас нужно к Марку и Натали.

Я едва вижу, куда иду – пол неотличим от стен, стены неотличимы от дверей, и в одну из таких стен я только что едва не врезался. Выйдя, как мне кажется, к лифту, я бегу к нему – мне все еще неуютно вблизи кабинета и его содержимого – но нога вскоре ударяется о плинтус. Каким-то образом я нырнул не в тот рукав коридора.

Но тут такой рукав только один. Он ведет от кабинета к лифту. Он у меня за спиной. Как же так вышло, что я ошибся? Оборачиваясь, я понимаю, что у меня перед носом что-то маячит. Конечно же, это всего лишь стена – но я переживаю несколько неприятных мгновений. Смогу ли я сориентироваться по номерам на дверях? Заворачивая за угол в изначально намеченном направлении, я провожу рукой по стене – пушистой и холодной под моими пальцами. Этот пух, скорее всего – просто текстура обоев, а не какая-нибудь плесень, и я должен заставить себя касаться его без дрожи. Затем мои пальцы наталкиваются на гладь двери, и я боюсь, что та отворится – хотя даже представить не могу, что может появиться из-за нее. Убедившись, что она заперта, я шарю по ней в поисках выпуклых цифр. Мои пальцы нащупывают шестерку, за ней – еще одну, и еще… или это три нуля? В любом случае, их слишком много – они будто вырастают прямо из деревянной поверхности. Отдергивая руку, я отступаю назад, в темноту.

Я ожидаю уткнуться спиной в стену, но этого не происходит. Я по-прежнему подвешен где-то посреди чернильной тьмы. Все направления мигом стираются, и я бреду наугад – что мне, в конце концов, остается? Здесь есть точечный источник света – далекий, напоминающий замочную скважину. Может быть, после всего пережитого за эти несколько часов мое восприятие исказилось, или я просто слишком медленно и осторожно ступаю в темноте, но расстояние кажется до абсурда большим, чудовищным – словно этот далекий светящийся объект отдаляется, заманивая меня все глубже в беспросветный мрак.

Будто отвечая на мои мысли и стремясь убедить меня в реальности происходящего, свет вдруг начинает приближаться. Теперь видно, что это не замочная скважина. Это – окно. Окно не на улицу, а в комнату, потому что видны человеческие силуэты. Если бы эти люди стояли на улице и заглядывали сюда, они бы были великанами. Что-то мне не хочется видеть их лица… Но окно вдруг оказывается издевательски близко, и теперь мне уже никак не уберечься от этого зрелища. Я мигом узнаю их всех – в этой обрамленной темнотой картине; и сразу вижу Марка.

Он сидит за компьютером. Николас стоит рядом, положив руку на плечо Натали. Мальчик, похоже, склонился к экрану, так как выглядит больше всех остальных. За ним дальше – Джо, Биб и Уоррен. А за этими – еще множество людей, целая толпа, и из-за них комната совершенно неузнаваема. Как мне кажется, большая часть этой толпы – если не вся – мне знакома; я определенно вижу участников Кружка Комедии, а девушки в самом хвосте – не актрисы ли из фильмов Вилли Харт?

Это не окно, вдруг понимаю я, и меня бросает в холодный пот. Никакое это не окно, это монитор.

– Антали! – пытаюсь докричаться я. – Мрак! Тыпани майшьто тыдела йешшь?

Моя борьба за внятные слова только ухудшает ситуацию, и в конце концов мой лепет давится сам собой. Либо болезнь вошла в последнюю стадию, либо разворачивающаяся на моих глазах сцена лишила меня дара речи.

Марк берется за мышку и вытягивает на экран список сайтов, добавленных в закладки.

Я разобрал всего несколько слов – КИНЧЕШУКАР, АШАЧ ЯАТОЛОЗ – прежде чем отвлечься на меняющееся выражение лица Марка. Его глаза и рот расползаются, и теперь он как две капли воды похож на Табби. В один миг вся его (или моя?) аудитория проходит через ту же метаморфозу – головы некоторых людей в толпе, в том числе и моей матери, раздуваются до такого состояния, что, кажется, вот-вот лопнут. Марк наклоняется ближе к экрану и проводит рукой по лицу – жест старика в глубокой задумчивости, жест фокусника, исполняющего трюк. Он выбирает сайт из списка… кликает на него… и образ исчезает – я смотрю на отражения высотных зданий, что, как и прежде, колышутся на замусоренной воде канала, то вытягиваясь, то вновь сокращаясь, как некие чудовищные мышцы, никак не могущие завершить гимнастику.

А еще я слышу уже знакомый звук – нетерпеливое нечто, тянущее свое скользкое тело по ковру. Прежде чем оно настигает меня, я скорее чувствую, чем слышу, еще один щелчок мыши. Оказываюсь в отеле, перед окном, выходящим на рождественскую ярмарку. Шорох все ближе, но еще один щелчок отсекает его полностью. Теперь меня окружает не только тьма. Протянув руки вперед, я ударяюсь костяшками о дерево. От движения вешалки звякают, а шкаф дрожит. Прошлое нагнало меня. Или это будущее? Моему спутнику теперь не слишком далеко ползти. Я не успеваю даже закричать – хотя, кажется, уже не способен издавать звуки – как чувствую: оно гусеницей вскарабкивается вверх по моему телу и присасывается к лицу.

Эпилог: Я – не Ли Шевиц

– Почему ты, Саймон?

– А почему бы и нет?

– Но какой смысл?.. Почему ты вынужден был пройти через все это?

– Может, смысла и не было, Натали. Может быть, все это… смеха ради.

– Не стоит винить Марка. Не верю, что он во всем виноват. Он никак не мог знать, что творит… не мог знать наверняка.

– Виноват Табби, Саймон.

– Не только он, Марк. Вина лежит на всех.

Возможно, что-то в таком духе я им и скажу – если когда-нибудь у них будет шанс найти меня. Но я не хочу оставлять им даже шанса. И – да, конечно же, вина лежит на всех – как я раньше-то не замечал? Биб была фальшивкой… Уоррен был запутанным лабиринтом… И я, конечно же, запутался в нем – в Интернете, во всех тех местах, которые я посещал в реальности, не важно, какая разница. В Николасе, похоже, должны были объединиться Табби и я, и что-то от Лэйна есть в Натали. Джо был простым клоуном, а когда я думаю о Марке, я расцарапываю себе запястья, и сквозь них мне ухмыляется голое мясо. Что до Кирка – он-то как раз и был подозрительнее всех; взять хотя бы его имя – ну разве не очевиднейшая глупая шутка, основанная на созвучии? Университетский преподаватель по имени Кирк Питчек, кирпичик, серьезно? В какой стене, интересно, занял место в конце концов этот несчастный идиот?