Книга Бриллианты на шее. Элита истребительной авиации Люфтваффе - Михаил Зефиров

Затем состоялась получасовая беседа, в ходе которой Хартманн убедился, что Гитлер не представлял реального положения на Восточном фронте. В разговоре фюрер проявил детальное знание войны в воздухе, он знал все характеристики самолетов и их вооружения. Была лишь одна беда, – все его знания были вчерашними! Все, о чем он говорил, соответствовало 1941– 42 гг.! Хартманн был разочарован и задавал себе неизбежный вопрос: «Почему Гитлера неверно информируют, кто и зачем?»

Получив несколько дней отпуска, он приехал домой. Мать улыбалась и очень гордилась сыном, отец же, мельком взглянув на новую награду, сел в свое кресло. Лицо его стало серьезным:

– Это хорошо, Эрих, что как летчик-истребитель ты продвигаешься и еще жив. Но мы должны понимать, что война проиграна и последствия будут ужасны! – Доктор Хартманн потряс газетой. – Даже фантастические объяснения Геббельса не могут скрыть истинного положения дел.

– Но, отец, я не понимаю, фюрер говорил…

– Эрих, после начала войны фюрер говорил много вещей, и большинства из них не было в действительности. Согласно Геббельсу, мы побеждаем, двигаясь к собственным границам. Ты веришь тому, что видят твои глаза, когда находишься в воздухе над Восточным фронтом. В каком направлении мы движемся, Эрих?

Эрих поднял вверх руки.

– Ты прав, отец. Мы повсюду отступаем.

– Тогда будь готов к тому, что это скоро закончится. Я надеюсь, что ты после «окончательной победы» будешь изучать медицину в университете Тюбингена. Человечество сошло с ума! Уш – подруга Хартманна также была сильно встревожена.

– Эрих, война становится все более тяжелой для нас. Даже пропаганда не может скрыть правду. Американцы бомбят днем, англичане – ночью.

– Фюрер говорил нам о новом оружии, оно уже создано и испытывается. Возможно, оно позволит повернуть события и закончить войну. – Эрих пытался ее успокоить, но сам не верил в то, о чем говорил, и Уш это чувствовала.

– Эрих, мы не знаем, как все это кончится. Может быть, нам потратить несколько часов и, пока есть возможность, пожениться, не дожидаясь конца войны.

Хартманну очень хотелось сказать: «Да», но перед его глазами стояло происходящее на Восточном фронте. В боях постоянно сбивали отличных пилотов, они гибли или попадали в плен. И он в любой момент мог стать следующим. Он считал, что тогда было отнюдь не лучшее время для начала совместной жизни, и считал, что нужно еще подождать. Тогда ему еще не было и 22, и на многие вещи он смотрел с позиции своих лет.

18 марта Хартманн вернулся на фронт. В это время III./JG52 уже базировалась на аэродроме Проскуров (ныне Хмельницкий). Вместе с отступающими частями Вермахта она быстро перемещалась на за пад: сначала 23 марта – в Каменец-Подольский, потом 25 марта – на аэродром около городка Коломыя, 27 марта – во Львов, а 6 апреля – уже в румынский Роман.

10 апреля группу срочно перебросили на аэродром на мысе Херсонес, юго-западнее Севастополя. Совершая по три, четыре или пять боевых вылетов в день, Хартманн в течение 23 апреля – 8 мая сбил над Крымом 21 самолет, из них шесть – в трех вылетах 5 мая. В этот период его ведомым был обер-фельдфебель Ханс-Йоахим Биркнер, тоже ставший известным асом.

К 9 мая стало ясно, что Вермахту придется оставить Севастополь, и командир III./JG52 гауптман Вильгельм Батц получил приказ перебазироваться в Румынию, на аэродром Зэрнешти. Нужно было спешить, и чтобы не бросать механиков, пилоты вывозили их в фюзеляжах «Мессершмиттов». Хартманн вспоминал: «После снятия бронезаголовника открывался доступ в небольшое „багажное“ отделение размером 120 х 120 х 30 см. В него мог убраться один человек, да и то прижавшись своей головой к голове пилота. После снятия радиостанции, расположенной в задней части кабины, освобождалось еще немного места, и в ходе поспешной эвакуации из Крыма мы запихивали в фюзеляж сразу по два человека. Проблем с двигателем не было, запаса мощности хватало. Я нес под крыльями два контейнера с 20-мм пушками и еще двух человек в самолете. Я полагаю, что „Мессершмитт“ мог бы поднять трех или четырех человек, если бы имелось место».

В Зэрнешти группа провела шесть дней, а потом 18 мая снова прибыла в Роман. В боях в районе румынского города Яссы счет Хартманна продолжал быстро расти. Вечером 31 мая он одержал 230-ю победу, днем 3 июня – 240-ю победу, вечером 4 июня – 250-ю, а вечером 6 июня – уже 260-ю победу.

В мае – июне 44-го года пилотам III./JG52 приходилось воевать сразу на два фронта. Они вели бои на линии фронта с советской авиацией, а также их параллельно привлекали к отражению налетов американских бомбардировщиков на нефтеперерабатывающие заводы в районе Плоешти.

В24, вылетавшие с баз в Южной Италии, сопровождали Р51 и Р38. Некоторые источники ранее утверждали, что тогда Хартманн в боях над Румынией сбил семь «Мустангов». Однако в действительности это было не так. В действительности его жертвой стал лишь один такой истребитель, подбитый утром 24 июня в 15 км вос точнее Плоешти. Вероятно, это был Р51 из 318 FS 352 FG, который пилотировал Джозеф Харпер (Joseph W. Harper).

Всего Хартманн участвовал в пяти боях с «Мустангами» и в одном из них был зажат «восьмеркой» американцев. Отчаянно маневрируя, пилот постепенно уходил в сторону Романа, надеясь, что рас положенные там зенитки помогут ему оторваться от противника. К сожалению, топливо на его «Мессершмитте» закончилось раньше, и ему пришлось выпрыгнуть на парашюте.

1 июля 9./JG52 вместе со всей группой переместилась в Белорус сию, на аэродром Лида. Вечером того же дня Хартманн, только что получивший звание обер-лейтенанта, за две минуты сбил пару «ЛаГГов», после чего его счет достиг 269 побед.

На следующий день – 2 июля – из штаб-квартиры фюрера при шло сообщение, что его наградили Мечами к Рыцарскому Кресту (Nr.75). Это известие вызвало в группе волну ликования, сам же Хартманн выглядел рассеянным и каким-то отсутствующим. Все происходящее казалось ему нереальным. Получение новой награды означало короткий отпуск домой. Война становилась сумасшедшей, изо дня в день он играл со смертью. Он охотился и убивал русских, а те, в свою очередь, пытались убить его.

3 августа Хартманн в числе десяти других награжденных прибыл в штаб-квартиру фюрера «Вольфшанце». Новая встреча с Гитлером ничего не принесла ему, кроме нового разочарования. Церемония награждения проходила в том самом гостевом домике, где 20 июля на фюрера было совершено покушение. Здание еще хранило следы взрыва, деревянные стены были изрешечены осколками, на полу было хорошо видно место взрыва.

В результате покушения у Гитлера была частично парализована правая рука и повреждена барабанная перепонка в правом ухе.