Книга Тьма над Лиосаном - Челси Куинн Ярбро

— А с медведями, — подсказал, крестясь, Орманрих. — С волками и с кабанами.

— Вот-вот, — кивнул капитан Амальрик. — Со всей охочей до падали лесной живностью. Подумайте сами, зачем это вам? Оставьте нам эту работу.

Ранегунда задумалась, разрываясь между чувством ответственности и здравым смыслом явно державшим сторону капитана.

— Я все же должна отправиться с вами, — наконец заключила она.

— А если нас там поджидают датчане, — продолжил капитан Амальрик, решивший, отстаивая свою точку зрения, привести все резоны, — вы явитесь для них просто подарком. Они, безусловно, сделают все, чтобы вас захватить, а потом, вдосталь натешившись с вами, затребуют с нас немыслимый выкуп. Независимо от того, чем кончится дело, вы уже не останетесь тем, что вы есть.

Ранегунда внутренне содрогнулась, вспомнив глаза Мило, побывавшей в лапах датчан.

— Да, похоже, вы правы. — Она одернула рукава камзола. — Ладно. Выбирайте людей и езжайте. Помните, мы закроем ворота, если вы не вернетесь до темноты.

Капитан Амальрик перекрестился, то же сделали лесорубы.

— Если мы не вернемся до темноты, вы поймете, что для лесного сражения нужен много больший отряд, чем наш.

Он поднес руку ко лбу и пошел через плац, на ходу скликая своих подчиненных.

Орманрих следил за ним в полном оцепенении.

— Достойный солдат. Такой, каких мало, — выразил он наконец свои чувства.

— Он позаботится о твоих людях. — Ранегунда кивком указала на Руэля и Клевика и вдруг заметила, что Калифрант шевельнулся. — Эй, помогите-ка ему встать!

— Он встанет, — заверил с угрозой в голосе Орманрих. — Он сейчас вскочит у меня как ошпаренный.

Руэль склонился над Калифрантом и взял его за руку.

— Лучше вставай, — посоветовал он, когда тот приоткрыл глаза.

Калифрант дважды моргнул, соображая, что с ним такое, и резко сел.

— Меня… погонят в лес?

— Нет, за тебя поедут другие, — с суровостью в голосе произнесла Ранегунда. — Хотя непонятно, чем ты лучше их.

Калифрант покраснел и самостоятельно поднялся на ноги.

— Мне… мне очень стыдно, — пробормотал он, пряча глаза.

— В другой раз держи в узде свою трусость, — отрезала Ранегунда и уже другим тоном добавила: — А сейчас отправляйся домой. Скажи жене, пусть положит тебе на лоб мокрую тряпку.

— А также погрузи ноги в свиную кровь: она придаст тебе силы — и обвяжи красной ниткой потолочные балки, — сказал Орманрих. Когда лесоруб поплелся к воротам, он огорченно покачал головой: — От этой троицы одно беспокойство, а Калифрант самый слабый из них. С виду он здоровяк, но в нем нет сильной хребтины. Он весь трясется в конце каждого дня.

— Калифрант справляется с работой, — заступился за друга Руэль. — Мы помогаем ему, нас ведь трое.

— Да, — согласно кивнул Орманрих. — И все же не лучше ли подыскать ему работу полегче? Пристроить его, например, к рыбакам?

— Но там одни старики и калеки! — воскликнул Клевик. — А Калифрант еще молод и в целом здоров.

Орманрих взглянул на Ранегунду:

— Что мне делать, герефа? Вы видели сами, как он упал. Такое с ним нет-нет да бывает, и он так устает, что даже на праздниках сидит сиднем. А еще он жалуется на боли в спине и у него холодеют руки.

— Осматривала ли его Винольда? — спросила Ранегунда и вдруг подумала, что было бы вовсе не лишним, если бы на лесоруба взглянул Сент-Герман.

— За ним ухаживает жена, — сказал Руэль. — Он только ей доверяет.

— А спина как болела, так и болит, — возразил Орманрих. — И руки все время как две ледышки.

Это уже превысило меру терпения Ранегунды, и она властно прищелкнула языком.

— Когда завершится история с мертвецами, тогда и решим, как быть с Калифрантом. А сейчас нам не до него.

«А до кого же?» — мелькнуло в ее голове, и с языка внезапно слетело:

— Брат Эрхбог! Для достойного погребения умерших нужен священник, а я чуть было не забыла о нем!

Она отвернулась от удивленных селян и, не сказав им ни слова, побежала к часовне, надеясь, что монах не совсем утратил представление об окружающем, от зари до зари отбивая поклоны и непрестанно при этом молясь.

Ее настойчивый стук в дощатую дверь получил быстрый отклик. Брат Эрхбог возник на пороге и ворчливо спросил:

— Герефа? Зачем ты пришла?

Ранегунда кратко изложила суть дела.

Брат Эрхбог с большим достоинством перекрестился и величаво кивнул.

— Это воистину так. Нельзя допустить, чтобы старые боги или демоны вселились в тела погибших. — Он сузил глаза и с видимой неохотой прибавил: — Ты поступила правильно, обратившись ко мне.

— Я не устаю благодарить Христа Непорочного за то, что один из Его самых ревностных слуг находится среди нас, всегда готовый откликнуться на наши нужды, — сказала она, опуская глаза, ибо подобная медоточивость всегда ей претила.

— Да-да, — согласился с ее словами монах. — Христос Непорочный охраняет это селение. — Он скрылся в молельне и тут же вынырнул из нее с небольшой шкатулкой в руках и пояснением: — Для помазания мертвых. — Заскрипел внешний засов. — Где капитан Амальрик?

— Наверное, на конюшне.

— Я еду с отрядом, — сказал духовник и очень ходко засеменил к хозяйственному кварталу.

Ранегунда едва поспевала за ним, на бегу роняя торопливые фразы:

— По возможности надо бы выяснить, кем были погибшие. Маргерефе Элриху наверняка захочется это знать. Чтобы его отчет королю был наиболее полным.

Брат Эрхбог вдруг остановился и, ткнув в нее пальцем, зловещим шепотом вопросил:

— Зачем ты мне лжешь?

Отклик его настолько отличался от ожидаемого, что Ранегунда растерянно заморгала.

— В чем же я лгу? — озадаченно спросила она.

Он указал на ее ногу.

— Думаешь, я не вижу? Ты бегаешь так, будто твое колено естественным образом обрело должную крепость, но это ложь, бесстыдная, наглая ложь! У тебя там приспособление, которое смастерил инородец! Ты полагаешь, оно тебе служит, но заблуждаешься, ибо сама теперь служишь ему. Почему ты решила, что я ничего не замечу? Почему ты вообразила, что я не расслышу издаваемый им мерзкий звук? — Брат Эрхбог тяжело задышал и плюнул на мостовую. — Я еду к усопшим лишь потому, что этого требует от меня Христос Непорочный, а вовсе не по твоему повелению. Тебе вообще нельзя ко мне подходить, и, если ты утратила целомудрие, я потребую, чтобы тебя утопили. Следуя указаниям инородца, ты ставишь его впереди Христа. Я это зрю и печалюсь!

Он отвернулся от нее и продолжил свой путь, подскакивая и размахивая руками.