Книга Убийство на Неглинной - Фридрих Незнанский

Со стороны бассейна показался пофыркивающий и мотающий растрепанной головой Влад Суров. Поднял в приветствии обе руки, потряс над головой сжатыми ладонями.

– Слышал, что он сказал? – Крылов ткнул указательным пальцем в президентского помощника. – Его личный кореш обещал до субботы дать «добро» на одесский терминал. А вот Игорек, – он перевел палец в сторону Белецкого, – здоровьем поклялся уладить конфликты с новороссийской таможней. Где результат? Доложи, шеф!

– Я только из Чечни, мужики, – ответил Белецкий, садясь и небрежно открывая о край полированного стола пивную бутылку. – Там дела налаживаются. В нашем отношении. Они эту нашу трубу будут пуще собственного глаза беречь. Железно. А в Новороссийске – немного сложнее. Но чтобы не вдаваться в ненужные подробности, я решил подойти к этому вопросу радикально.

– А не слишком ли? – спросил из угла Степа Ильин, из штаба МВД.

– Мы, Степан, дорогой мой, свое дело сделаем, а уж раскручивать его придется тебе. И не так, как получилось вот в этом случае. – Белецкий большим пальцем показал на телевизор за своей спиной.

– Ну зачем так?… Ты же знаешь, что, пройди оно по нашему ведомству, похерили бы, как и все остальное. Но они ж чего? Они ж сразу на Генпрокуратуру, а те задействовали МУР и ФСБ. Я сунулся было, а мне этак вежливенько: будьте любезны, не лезьте не в свое дело. Президент приказал нам лично. Так что мы, пожалуй, сами усложнили, а теперь вот и расхлебываем результаты собственного легкомыслия. А в нашем следственном комитете все уже было почти подготовлено. Ладно, чего теперь воду лить…

– Значит, наперед иметь в виду надо, – наставительно сказал Белецкий. – Чтоб потом задницу себе не чесать. Я тебе сказал, а ты сам соображай. Не маленький. Деньги за это получаешь.

– Ты о чем говоришь! Игорь, думай сперва! Какие деньги?

– Мужики, не ссорьтесь! – встрял тезка Белецкого. – Нам только этого не хватает, ей-богу!

– Что это за ссора, когда драки не вижу? – вмешался входящий после основательного массажа здоровущий тюменец Сергей Афанасьев, президент «Русской нефти».

– Да какая ссора, так, пошумели малость. Не обижайся, Степа. – Белецкий поднялся. – Я знаю, ты у нас сильно ранимый. Да ведь что поделаешь, все крутимся. И тебе придется. Давай, дружок, не подводи всех нас в следующий раз. Ты ж умный, тебе ничего объяснять не надо. Так ведь?

И этот мягкий, почти ласковый тон Белецкого снял напряжение, но заставил еще больше нахмуриться милицейского генерала Ильина.

– Я в парилку, потом нырну, а потом… Потом, Сереж, ты и ты, Влад, надо бы перекинуться. Ты до завтра? – повернулся Белецкий к Сурову.

– К сожалению, сегодня должен быть в первопрестольной.

– А цель?

– Сам знаешь – дела.

– Ой ли! – засмеялся Белецкий. – Ладно, тогда давайте сразу поднимемся… А ты хоть с водилой?

– Да сам. Сдуру.

– Понятно. Рюмка противопоказана. Ну, сам виноват. Мужики, мы вас оставим на полчасика, а потом продолжим бдения.

В номере Белецкого сидели вчетвером. Суров знал, что все, каждое слово, сказанное здесь, записывается на видео, а попутно текст дублируется, так сказать, на аудио. Поэтому слушал, сосредоточившись ровно настолько, чтобы при необходимости дать вразумительный ответ. Сам же поглядывал на Анатолия Валентиновича, застывшего каменным истуканом.

Лукавил Суров, рассказывая в Генпрокуратуре, что, в общем, мало знаком с этим человеком. Достаточно хорошо был знаком, просто почему-то безумно боялся его, интуитивно чувствуя, что от Лысова постоянно исходит страшная опасность. В том числе и для него тоже.

Обсуждение очередной операции с перекачкой нефти шло спокойно. Имелись отработанные варианты. Потом из Белого дома поступит решение, документы привезет Лысов, а Суров запустит машину. И новые миллионы долларов лягут на счета, которые продиктует все тот же Лысов. Влад получит свои проценты… Или? Нет, скорее всего, уже никто ничего не получит…

– Ты чего задумался? – оторвал его от размышлений Белецкий. – Ситуация ясна? Ты одобряешь? – Белецкий любил выглядеть демократом, хотя все решения принимал единолично. Но – такая модная нынче манера.

– Естественно! Какой может быть разговор!

– Договорились. Толя в курсе. Вы с ним на связи. Ну, бежать уже хочешь? Небось все мысли на какой-нибудь бабенке? Наши ему уже не подходят! – веселился Белецкий, призывая к тому же и собеседников. – А может, примешь рюмочку? Ну кто тебя остановит? Сунешь гаишнику зелененькую, он тебя в выхлоп поцелует. Ты же сегодня, по самым приблизительным прикидкам, сто двадцать зеле-еных «лимонов» заработал! Имей же совесть!

– Мужики, давайте я вам поставлю, как говорится, с магарыча, тяпну рюмку и поеду. Идет?

– Ну что с тобой поделаешь – хоть шерсти клок, – миллиардеры будто обрадовались, что могут содрать на выпивку с обычного российского миллионера. Халява – она везде халява.

А Влад между тем думал, что, конечно, для следствия, от которого его обещали освободить, в случае и так далее, такой текст ну просто конфетка, вкусней которой и не придумаешь…

Перед отъездом он забежал в свой номер, проделал операцию с крышкой сортирного бачка, оделся и постарался побыстрее покинуть слишком уж гостеприимный малый дом пансионата. Он выехал за ворота, свернул на лесную дорогу и, когда скрылось из виду все, напоминающее сладкую жизнь, отключил видеозапись. Вынимать из устройств кассеты должен будет специалист, который на недельку, на всякий случай, не станет появляться на работе, ибо по приказу дирекции находится в пыльных и холодных в эту пору казахстанских степях.

КОГДА БЛИЗИТСЯ ФИНАЛ…

– День сегодня какой-то сумасшедший, – сказал Меркулов и предложил всем присутствующим рассаживаться. – Итак, позвольте довести до вашего сведения следующее, господа хорошие…

Судя по вступлению, ничего на самом деле хорошего ожидать не приходилось. Турецкий переглянулся с Грязновым, и оба, почувствовав на себе пронзительный взгляд Меркулова, опустили глаза. Школьная привычка: вечно ожидать порки от старшего. Даже если ни в чем не виноват.

– Генеральный прокурор, как вы имели возможность слышать, избавил вас от необходимости приносить свои извинения всяким негодяям – мелким и покрупнее. Но это совсем не значит, что вы и дальше можете поступать, мягко говоря, не совсем законно. И внутренняя тюрьма на Петровке, уважаемый Вячеслав Иванович, вовсе не является тем местом, в котором вы для собственного, так сказать, успокоения можете содержать свидетелей. О подозреваемых – отдельный разговор. Я понимаю, что вам с Турецким так легче: все под рукой, хочу – подержу, захочу – совершу обмен. Вы что, может, уже и заложников брать станете? Как в Чечне! Этого нам не хватало. Я не ругаю. Я возмущаюсь. Хотя… и понимаю, как нелегко бывает. Да… Звонил Суров. Едет с материалами. Говорит, совершенно убийственные. Стас, – обратился Меркулов к Аленичеву, – ты пригласил своего аса?