Книга Песнь Серебряной Плети - Бранвена Ллирска

Пикси продолжал буравить ее узким, звенящим от напряжения сверлом змеиного взгляда. Потом, кажется, добрался до того, что ему требовалось и наконец деловито кивнул:

— Если столько добровольцев вообще найдется. Место не пользуется популярностью. И твой благоверный ею тоже не пользуется.

— То есть ты не мо-о-о-ожешь этого сделать? — с нажимом на «не можешь» протянула Эйтлинн.

Пикси вспыхнул, как пучок сухой соломы от пары искр:

— Я такое сказал? — Могу. Но хочу ли?

Он спесиво вздернул по-детски круглый подбородок. Хочешь, наглец, еще как хочешь, чуть не лопаешься от желания посмотреть, что из этого выйдет! Ваши хваленые ётуны уже пробовали, да? Пытались пробить брешь в стене Кэр Анноэт. Не вышло? А если за дело возьмется фоморка?

— Семь сотен, — отчетливо повторила она. — Можно включая тебя. Сколько у нас времени?

— Полчаса? — пожал плечами пикси. — Может, меньше.

— Значит, уже. Вылези из шкуры, но приведи. Или клянусь, что сложу песнь хулы и ославлю тебя на весь Маг Мэлл!

Пикси еще раз окинул ее скептическим взглядом, затем одобрительно кивнул и исчез в облаке дыма, как подлинный Мефистофель.

Эйтлинн осталась одна. Совершенно одна в пустой исполинской комнате. Гулливер в палатах короля великанов. Хотелось бы знать, за каким комодом прячется великанская кошка. Или еще один злобный клекочущий грифон. Тоже мне, благородное животное, мать его!

Откуда-то из дальнего, давно неметеного и густо заросшего паутиной угла сознания всплыло, казалось, навсегда потерянное чувство — мучительное желание закурить. Благословенный Край лечил не только раны. Но сейчас… Драные чулки леди Мадонны! Сейчас ей снова нестерпимо хотелось глотать горьковатый, обволакивающий сознание теплом табачный дым и хоть как-то унять дрожь…

Полчаса… Или и того меньше. Где он возьмет семь сотен добровольцев менее, чем за полчаса? Тех, кто захочет пойти за ней, не задавая лишних вопросов? Или даже задавая, но все же пойдет? Семь сотен твоих бывших подданных, Киэнн, тех, которым, по твоим же уверениям, в лучшем случае на тебя просто наплевать? Это в лучшем. А в худшем — они все хотят видеть тебя мертвым. Или просто не видеть. Твое исчезновение их более чем устраивает.

Проклятый алхимик наверняка сбежал. Небось, появится сутки спустя, посмеяться над тобой. Но нет! Если Киэнн и впрямь сделал Ллевелиса королем и Шинви уже везет мальчика сюда — о-о-о, тогда рыжий засранец жестоко пожалеет о содеянном! Смеяться ему точно не придется! Уж она позаботится о том, чтобы присмалить ему хвост за предательство! Она непременно подвесит над его бесстыжей конопатой рожей ядовитую змею Скади, и никакой услужливой девицы с чашей! Пусть пьет! Пусть гниет! Пусть содрогает саму землю в припадке исступленной боли!

Может быть, мне следовало просто воспользоваться ментальной властью фомора и приказать ему выполнить задание? Как угодно: насильно, обманом, но привести их сюда? А потом тоже взять под контроль…

Взять под контроль семь сотен? А пуп у тебя не развяжется, Мелани Флетчер? Ты и испытывала-то это только на троих, и вблизи от Источника…

Но я в любом случае собираюсь это сделать. В какой-то мере. Так или иначе.

Только если они будут содействовать тебе. Добровольно содействовать, слышишь? Доверятся тебе, искренне захотят помочь. Шансов на это почти нет. Все не будет по-твоему, фоморка, не в этот раз. На этот раз твой мужчина все решил за тебя, не став даже спрашивать согласия…

А если бы и спросил? Неужели ты бы ему это запретила? Может, я и впрямь такое чудовище, каким ты меня себе представляешь, Киэнн?

В воздухе тихо зашуршало, будто кто-то втихаря попытался развернуть фольгу на шоколадке, не привлекая внимания учителя. Эрме (теперь она вспомнила его имя) явно умел открывать портал почти бесшумно. Дрожащее вертикальное озерцо казалось случайным дефектом, графическим артефактом в текстуре окружения.

— Ну, шагай, — материализовался из ниоткуда карлик.

Вернулся. Не бросил, не сбежал. Только это еще ничего не значит.

— Что с остальными? — Эйтлинн порывисто поднялась на ноги и, проваливаясь в рыхлом теле исполинской перины, двинулась к краю кровати. Расплывчатый портал подрагивал в паре футов от этого края.

— Будут. — Пикси вновь скривил губы в усмешке. Но теперь в ней было что-то еще, кроме раздражения и пренебрежительности: — А он их и впрямь впечатлил. Похоже, новость уже весь Маг Мэлл облетела. Так что набрать добровольцев не составило труда.

— Семь сотен? — еще раз уточнила Эйтлинн, шагнув к порталу.

— Шестьсот девяносто девять, — наморщил нос рыжий. — Я семисотый.

— Отлично.

Она прыгнула. Текучее искривленное пространство мягко обняло ее за плечи — совсем не так, как то делал лиловый портал фоморов или золотая дверь костяной темницы. И почти сразу отпустило. Глазам Эйтлинн предстала черная, выжженная пустошь. Покосившиеся бугристые башни Кэр Анноэт, походившие на искалеченные ноги чудовищного мастодонта с горбатой спиной-панцирем, высились посреди пепелища. Кэр Анноэт… Кажется, она видела ее впервые — вот так, со стороны. Но почему-то знала, что это она. Точно голые кости невидимо проступали сквозь ее неказистое тело. И стояла она теперь на костях — обугленных костях мертвого леса. Где когда-то шуршали кружевными юбками кусты боярышника и бродили под ногами травы-кошки.

— Что здесь произошло? — на мгновение остолбенела Эйтлинн.

Пикси, вслед за ней прошедший сквозь портал, как всегда, фыркнул:

— О подробностях того, что именно тут происходило, я бы сам с удовольствием порасспросил кое-кого. Буду признателен, если ты предоставишь мне такую возможность.

Да, с этим каши не сваришь. Эйтлинн отмахнулась — прямо сейчас есть вещи и поважнее:

— Делай, что обещал. Надеюсь, ты не слишком долго с этим провозишься.

Эрме окатил ее убийственно-ледяным, до предела оскорбленным взглядом. Давай, давай, красавчик. Не заставляй меня всаживать очередную шпильку в болевую точку твоего самомнения! Он сделал два-три шага в сторону и почти сразу погрузился в глубокий транс. Тело пикси изогнулось назад, приподнялось над землей, заискрилось, тень его — до этого смутная и едва различимая в последних отсветах сумерек — стала расти, тянуться, обретать объем, глубину. Вот она уже ложилась не только на выстеленную пеплом землю под ногами, но и на обугленные остовы вековых дубов, далекую горную корону, такую же черную — и была чернее ее! — разрезала надвое темный небосвод, заглатывала звезды… Пока не коснулась горизонта по другую сторону. Эйтлинн невольно ахнула: Ёрмунганд! Мировой Змей Уроборос!

А потом украденный у земли и неба свет хлынул пикси под ноги, загораясь новым солнцем, раскрываясь клокочущим жерлом исполинского портала. И из него почти сразу, спешно и нетерпеливо, хлынула река привычно полускрытых фит фьятой теней. Некоторых Эйтлинн узнавала — успела разглядеть прошлой ночью в покоях Аинэке, большинство видела впервые. Одним из первых в портал прошел слепой Нёлди. Похоже, что слепота его не слишком и смущала, поскольку он сразу безошибочно подошел к Эйтлинн и склонился в глубоком поклоне: