Книга Обожествленное зло - Нора Робертс

«О, Боже, Худышка, – пронеслось у него в голове. – Что же ты там видела?»– Продолжай.

– Они были в масках, и мне показалось это странным, потому что ведь это не был праздник Хэллоуин. Дело было весной. Я спряталась в кустах и стала смотреть»

– Там были и другие мужчины. Кто именно?

– Я не знаю. Я не обращала на них внимания. Они образовали круг и позвонили в колокольчик. Там были и женщины. Две женщины в красных плащах. Одна из них сняла плащ и улеглась на что-то. Все это меня одновременно и завораживало, и смущало. Раздавалось песнопение, горел костер. Огромный костер. Мне хотелось спать, и я плохо понимала то, что видела. У человека в большой маске был меч. Он блестел под лунным светом. Тот человек произносил что-то, затем другие это повторяли.

– Что произносил?

– Я не могла этого понять. – Но она прочитала те книги и помнила. – Это были неизвестные мне имена.

– Имена?

– О, Боже, Кэм, имена, что в тех книгах. Вызывание демонов.

– О'кей. Успокойся.

Она провела по щеке тыльной стороной ладони. – Я замерзла и устала. Захотела, чтобы папочка отвез меня домой. Но я боялась, хотя и не знала, почему. Человек в маске дотронулся до женщины, стал ласкать ее. Принесли козленка, и он вынул нож. Я хотела убежать, но не смогла. Ноги не слушались меня. Мужчины сбросили свои балахоны, но остались в масках и начали танцевать вокруг костра. Я увидела своего отца. Увидела кровь на его руках. И я проснулась с криком в своей постели.

Он потянул ее со стула и мягко обнял, но глаза его, смотревшие поверх ее плеча, горели холодной яростью.

– Этого на самом деле не было, – повторяла она. – Ничего этого не было. Я проснулась в постели, как это обычно и бывает, когда мне снится этот сон. Рядом были отец и мать.

– Ты рассказала им о своем сне?

– Сначала не могла. Наверное, у меня случилась истерика. Я помню, как отец укачивал меня, гладил мне волосы и укачивал. Он все время повторял, что это сон, просто страшный сон, и что он не допустит, чтобы со мной случилось что-нибудь плохое.

Притянув ее к себе, Кэм долго смотрел ей в глаза. – Это не был сон. Клео.

– Нет, это был сон. – Руки ее тряслись, – Это, конечно же, был сон. Я лежала в постели. Рядом сидел мой отец. Я знаю, ты сейчас думаешь об этих книгах. Я тоже о них думала. Он, наверное, купил их позже. Он беспокоился из-за меня, из-за того, что мне приснился тот сон, и он все время повторялся. Он хотел во всем разобраться. Он беспокоился обо мне. После того случая он многие недели приходил перед сном в мою комнату и рассказывал всякие забавные истории, пел песни, просто сидел рядом.

– Я знаю, что он беспокоился о тебе. Знаю, что он любил тебя. Но мне кажется, он был втянут во что-то такое, чего сам не мог контролировать. Как это было с выпивкой, Клер.

Она с упрямой яростью затрясла головой. – Я не верю этому.

– Клер, он, наверное, места себе не находил при мысли, что ты видела его и все, что там происходило. И спустя годы тебе по-прежнему снятся эти кошмары, и он видит, что это не прекращается. Тогда он пытается выйти из игры. Возвращается к религии своего детства.

– Ты не знал его так, как я.

– Нет, не знал.

– Он никому никогда бы не причинил вреда. Он не был способен на это.

– Возможно, он никому кроме себя и не причинил вреда. Клер, мне ужасно не хочется задевать твои чувства, но мне придется копнуть поглубже. Понадобится вся возможная информация о той земельной сделке под торговый центр. И о смерти твоего отца тоже.

– Зачем? Какое значение это имеет теперь?

– Потому что, то, что ты видела в ту ночь, все еще продолжается. Ты еще кому-нибудь рассказывала об этом сне?

– Нет.

– И не рассказывай.

Она кивнула. – Так мы закончили?

– Нет. – Он снова притянул ее к себе, не обращая внимания на ее неподатливость. – Я все равно тебя выслежу, Худышка, – пробормотал он. – Ты можешь отступить, построить стену, убежать и замести следы. Но я все равно тебя выслежу.

– Сейчас я просто не в состоянии думать о наших отношениях.

– Нет, можешь. – Он приподнял ее за подбородок, и их глаза встретились. – Потому что, когда все закончится, останется только это. Я люблю тебя. – Он сжал ее крепче, когда она уже была готова отвернуться. – Черт возьми, это тебе придется проглотить раз и навсегда. Я люблю тебя, и я никогда не думал, что буду к кому-нибудь испытывать такое чувство. Но это факт.

– Я знаю. Если бы это случилось без того, остального.

– Но это случилось. Это самое главное. Я хочу знать, что ты собираешься с этим делать?

Она прижала руку к его щеке. – Наверное, отвечу тебе взаимностью. Вот, пожалуй, все, что я могу сейчас сделать.

– Отлично. – Он поцеловал ее. – Я бы хотел облегчить тебе все это.

– Я достаточно взрослая, чтобы устраивать свои дела сама. Я бы предпочла иметь друга, а не белого рыцаря.

– А как насчет друга и черной овцы?

– Приятное сочетание. Я не скрывала от тебя того, о чем только что рассказала. Нет, скрывала, – поправилась она раньше, чем он успел заговорить. – Прежде всего я скрывала это от самой себя. Мне нужно пойти домой и все обдумать. Ты хочешь подержать эти книги у себя?

– Да, Клер…– Он смахнул волосы с ее щек. – Нам придется снова обо всем этом поговорить, обсудить подробности, которые ты, может быть, вспомнишь.

– Я как раз боялась, что ты заговоришь об этом.

– Давай пойдем поужинаем куда-нибудь сегодня вечером. Что ты скажешь о мексиканском ресторанчике? У них там бумажные цветы в горшках.

– Отличная мысль. А давай поедем на твоем мотоцикле.

– Вот такая женщина мне по душе.

– Я буду готова в семь. – Она подошла к двери, затем остановилась. – Рафферти, ты просто невероятно мне облегчил все это. Я тебе очень признательна.

Оставшись один, он уселся за стол и стал изучать свои записи. По мере их изучения у него возникло убеждение, что в дальнейшем он уже не сможет ничего облегчить.

ГЛАВА 25

Мин Атертон была из тех женщин, которые выставляли для украшения стола свечи, так и не сняв с них целлофановой обертки. Почти все, чем она владела, предназначалось для показа, а не для практического употребления.

Она могла купить розовые или лиловые свечи – ее любимые цвета – и поставить их в настоящие медные или хрустальные подсвечники, где те и стояли в чистеньких обертках, не будучи никогда зажженными.

Она обожала покупать вещи. Более того, ей нравилось то, что она могла позволить себе покупать вещи, в особенности те, что были недоступны ее соседям. Она часто оставляла этикетки с ценами, надеясь, что кто-нибудь из гостей взглянет на оборотную сторону вазы или статуэтки. На их месте она бы так и поступила. И поступала.