Книга Обожествленное зло - Нора Робертс

– Он был хорошим человеком. Мне пришлось выслушивать ужасные вещи о нем от других людей. Не думаю, что смогу это во второй раз.

– Я сделаю все, что в моих силах. Это все, что я могу обещать.

– Я хочу, чтобы ты попытался поверить в него. Хочу, чтобы ты понял, что то, что он владел этими книгами, читал их, изучал, даже отчасти верил написанному в них, еще не означает, что он был дурным человеком.

– Так позволь мне попробовать доказать это. Пожалуйста, сядь.

Она села, скованная, сцепив руки на коленях.

– Клер, когда-нибудь он говорил с тобой об этих книгах или о том, что в них?

– Нет. Никогда. Он говорил о религиях вообще. Это было важнейшей темой, особенно после того… после того, как он начал пить. Он вернулся в лоно церкви. Он получил католическое воспитание, но у него был особый взгляд на религиозное устройство, именно из-за его воспитания.

– Когда он вернулся к церкви?

– Когда мне было семь-восемь. Для него это стало очень важным. Кончилось тем, что мы с Блейром стали посещать уроки закона Божьего и прошли Первое причастие. Ну и все, что полагается.

– Это было примерно двадцать лет тому назад?

– Да. – Она едва заметно улыбнулась. – Время бежит. Он сделал себе пометку, размышляя, как это могло быть связано с остальным. – Ты задумывалась, почему он это сделал?

– Конечно. Но тогда я была слишком мала, чтобы об этом задумываться. Кроме того, мне нравилась сама служба, музыка, одежда священника. Словом, весь ритуал. – Она внезапно замолкла, ощутив неловкость от ею же самой употребленных слов. – Позже, пожалуй, мне стало казаться, что с годами он как бы поставил барьер между самим собой и тем, против чего он бунтовал в юные годы. Наверное, ему не хватало ощущения безопасности и привычности. Тогда ему было примерно столько, сколько мне сейчас, – пробормотала она, – около тридцати. И он уже начинал задумываться, как пройдет оставшаяся часть жизни. К тому же он беспокоился и о нас с Блейром. Из-за того, что мы не получили религиозного воспитания. Ему казалось, что он как бы слишком перестарался в этом отношении, стремясь стать прямой противоположностью своим родителям.

– Он говорил об этом?

– Да. Я помню, как он почти эти же слова говорил моей матери. Отец был одним из тех, кого моя мать называла вечно озабоченным. Его постоянно волновало, правильно он что-то сделал или нет, а если правильно, то насколькохорошо он это сделал. Он отчаянно старался не воспитывать нас насильно в религиозном духе. Кэм.он не был фанатиком. Просто он был человеком, изо всех сил стремящимся к самосовершенствованию.

– Когда она запил. Клер?

– Собственно говоря, я не знаю. – Она стала нервно сплетать пальцы, лежавшие на коленях. – Это произошло не вдруг, а постепенно. Поначалу никто из нас не замечал этого. Я помню, как после обеда он выпивал порцию виски с содовой. Затем стал выпивать две порции. А потом уже и вовсе без содовой.

Горечь, звучавшая в ее голосе, заставила его взять ее беспокойные руки в свои. – Клер, я сам шел этой дорогой. Я не могу его осуждать.

– Я чувствую, что предала его. Разве ты не понимаешь этого? Я чувствую, что предаю, обсуждая его пороки и недостатки.

– Он был цельным человеком. У цельных людей всегда есть недостатки. Тебе не кажется, что он бы предпочел, чтобы ты признала их и все равно бы любила его?

– Ты говоришь, как мой психоаналитик. – Она встала и подошла к окну. – Мне было тринадцать, когда я впервые увидела его напившимся. Я пришла домой из школы. Блейр был на репетиции оркестра, а моя мать на собрании «Патриотов Эммитсборо» или что-то в этом роде. Отец сидел за кухонным столом и плакал над бутылкой виски. Меня напугал его вид, его пьяное рыдание, красные глаза. Он все время повторял, что просит прощения. Его слова было трудно разобрать, он с трудом пытался подняться. Затем упал. Он просто лежал на кухонном полу, рыдая и пытаясь извиняться. – Она нетерпеливо смахнула слезу. – Прости, детка. Мне очень жаль. Я не знаю, что делать. Я не могу исправить этого. Я не могу вернуться и изменить это.

– Изменить что?

– Его пьянство, надо полагать. Он не мог сдержать себя. Он считал, что не в силах ничего здесь изменить. Он сказал мне, что ни за что на свете не хотел, чтобы я видела его таким. Он просто обезумел от этого. Он не хотел, чтобы я увидела, узнала.

– Это случилось примерно в то время, когда он заключал сделку о строительстве торгового центра?

– Да. И чем ближе это шло к осуществлению, тем сильнее он пил.

Мой отец совершенно не годился в нарушители. Возможно, его амбиции и зашли слишком далеко, но за них он расплачивался угрызениями совести.

– Я хочу, чтобы ты попыталась вспомнить. Уходил ли он из дому по вечерам сколько-нибудь регулярно? Уходил ли с кем-то одним или с определенной компанией?

Она вздохнула и отвернулась. – Он был членом множества всяких обществ, Кэм. «Клуб оптимистов», «Рыцари Колумба» и все такое. Он часто уходил из дома на всякого рода собрания, ужины или показывал клиентам дома после конца рабочего дня. Я часто просила его взять меня с собой, но он обычно укладывал меня спать и говорил, чтобы я подождала, когда вырасту, и тогда он возьмет меня в партнеры. Однажды я потихоньку забралась в его машину…– Она запнулась, в глазах промелькнула паника, щеки побелели.

– Так ты забралась в его машину? – подсказал ей Кэм.

– Нет, нет, не так. Мне только приснилось, что я это сделала. Ты можешь оставить книги у себя, если считаешь, что они в чем-то помогут. Мне пора возвращаться.

Он взял ее руку раньше, чем она успела выскочить за дверь. – Что тебе приснилось, Клер?

– Ради Бога, Кэм. Мои сны – уж точно мое личное дело.

У нее было точно такое же выражение лица, как тогда, когда он пробудил ее от мучившего ее кошмара. – Куда он отправился в ту ночь?

– Я не знаю. Мне все это приснилось.

– Куда он пошел в этом твоем сне?

Ее тело стало безвольным, она как бы замкнулась в самой себе, когда он снова усадил ее в кресло. – Я не знаю. Это был сон. Мне было тогда всего пять или шесть лет.

– Но ты помнишь этот сон. Он тебе по-прежнему снится.

Она уставилась на книги на конторке Кэма. – Иногда.

– Расскажи мне, что ты помнишь.

– Этого на самом деле не было. Я проснулась в своей кровати.

– Что было до того, как ты проснулась?

– Мне приснилось, что я спряталась на заднем сиденье машины. Я знала, что он собирается куда-то из дома и хотела удивить его, показать, что я уже достаточно взрослая, чтобы стать его компаньоном. Но мы не поехали к какому-либо дому. Мы прибыли на открытое место. Там собрались и другие люди. Я подумала, что это что-то вроде собрания охотников из клуба, потому что все они были в длинных черных балахонах с капюшонаки.