Книга Литерные дела Лубянки - Александр Север
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На самом деле количество жертв было значительно меньше. Согласно сообщению командования партизанской бригады:
«…15.8.43 г. с/о (Связная отряда. — Прим. авт.) “Женя”, работая у немцев поваром в пос. Оболь, заложила двухокись ртути в котел с целью отравления, но так как двухокись ртути была недоброкачественной, то 24 немца тяжело болели в течение суток, жертв не было…»[366].
«Женя» погибла в январе 1944 года. Подробно о ее жизни рассказано в книге Василия Смирнова «Зина Портнова»[367].
Другой популярный миф — все годы существования Советского Союза на Лубянке существовала спецлаборатория, где большая группа высококвалифицированных ученых-практиков постоянно разрабатывала новые образцы отравляющих веществ. Возможно, так оно и должно было быть в теории. На практике все было значительно скромнее.
Количество ученых в лучшие годы существования спецлаборатории не превышало десяти человек. В расчет не берется вспомогательный персонал — лаборанты, врачи и т. п. С другой стороны, что требовалось чекистам от спецлаборатории в первую очередь — не оставляющие следов в организме жертвы отравляющие вещества. Говоря другими словами: через несколько часов после наступления смерти любой медэксперт должен был однозначно признать, что смерть наступила в силу естественных причин — острая сердечная недостаточность и т. п. За многовековую историю отравлений человечество накопило огромную коллекцию ядовитых и токсичных веществ. Есть из чего выбрать. Другое дело, что симптомы отравления большинства из них описаны в научной литературе. Поэтому после вскрытия трупа жертвы станет ясно, что ее убили, а она не умерла в результате естественных причин. А такие препараты на вооружение «ликвидаторов с Лубянки» начали поступать только в конце сороковых годов прошлого века. А до этого времени жертв травили «традиционными» средствами. Кто-то вспомнит про многочисленные таинственные смерти высокопоставленных граждан Советского Союза. Например, Максима Горького, которого якобы по приказу Иосифа Сталина незадолго до смерти накормили отравленными шоколадными конфетами. На самом деле писатель умер после тяжелой и продолжительной болезни, и специально травить его смысла не было — он был обречен. Даже если бы, теоретически, его отравили, то «ликвидатором» не требовалось прибегать к особым ухищрениям и маскировать его смерть под инфаркт или что-то еще. Зачем такие сложности. Советские врачи напишут в медицинском заключении о смерти то, что им укажут чекисты. А вот западные врачи, скорее всего, напишут правду. Именно для «ликвидации» жертв на Западе, а не в Советском Союзе, разрабатывались специальные отравляющие вещества. Причем этот процесс начался в середине сороковых годов прошлого века. Просто обстановка в мире изменилась. Иногда требовалось устранить ярого врага советской власти (похитить или умертвить) так, чтобы его исчезновение или смерть выглядели естественной. Ведь погибшие от рук агентов Москвы чаще всего обретали статус «мученика» и иногда после смерти становились более популярными и известными, чем до того, как они покинули этот мир.
А чем тогда занималась спецлаборатория Лубянки до начала «холодной войны»? Частично ответ на этот вопрос можно узнать из биографии ее самого печально известного сотрудника Григория Майроновского.
Среди «отравителей с Лубянки» Григорий Майрановский занимает особое место. Назвать его гордым званием «чекист» язык не поворачивается. И не только потому, что все убийства этот человек совершил в комфортных условиях спецлаборатории — сам лично делал осужденным инъекции различных ядов, а потом педантично фиксировал предсмертные агонии несчастных (тем самым проверяя время действия и эффективность различных отравляющих веществ), но и из-за малоизвестного факта его биографии, который так до сих и не объяснен. Дома у него обнаружили огромный запас ядов. Ну, не крыс или любимую тещу он собирался травить. Да и на «черном рынке» бандитам тоже тогда не смог бы продать отравляющие вещества. В начале пятидесятых годов прошлого века в стране было относительно спокойно. Волну послевоенной преступности удалось «сбить», а новый всплеск еще не начался. Да и товар был слишком специфичен.
Есть, правда, одна версия, которая гласит, что предназначался этот огромный запас отравляющих веществ решившим сместить со своего поста Иосифа Сталина или кого-то еще из руководства страны, неким заговорщикам. А тут еще пресловутый «еврейский фактор» накладывается. В конце сороковых — начале пятидесятых годов прошлого века из органов госбезопасности уволили всех евреев. А знаете, почему это произошло? Иосиф Сталин опасался того, что в один прекрасный день они попадут под влияние сионистов и начнут выполнять задания государства Израиль. А оно, как известно, стратегический партнер главного противника нашей страны — США. Оставим без комментариев эту версию и расскажем о жизни Григория Майрановского. Ведь в ней прекрасно отражена вся деятельность спецлаборатории.
Григорий Моисеевич Майрановский родился 24 сентября 1899 года в многодетной еврейской семье в городе Батуми, где его родители держали платную столовую. C 1912 по 1920 год подрабатывал репетиторством у частных лиц в Батуми. В 1917 году закончил гимназию и осенью того же года поступил в Тифлисский медицинский институт, тогда же вступив в еврейскую социалистическую организацию «Бунд» (Всеобщий еврейский рабочий союз). Позднее, при меньшевиках, он перебрался в Баку, где его брат Абрам являлся одним из руководителей местных «бундовцев». Здесь Майрановский учился в Бакинском университете, а незадолго до самороспуска «Бунда», в апреле 1920 года, вступил в члены РКП(б). В 1920–1922 годах как человек с образованием он служил инспектором, затем начальником отдела кустовой промышленности СНХ АзССР.
В 1922 году Григорий Майрановский переезжает в Москву, где завершает, наконец, свое медицинское образование, закончив медицинский факультет 2-го Медицинского института. С 1923 года он работает врачом-ординатором в терапевтической клинике № 2 МГУ, одновременно, с 1924 года, являясь главврачом санатория ВЦИК в Железноводске. В 1926 году он становится ассистентом на университетской кафедре, позднее заведует амбулаторией на московской фабрике «Ливере», а в 1928 году, по совместительству, становится аспирантом в Биохимическом институте им. Баха, затем научным и старшим научным сотрудником. С 1931 года занимает должность заведующего токсикологическим отделением Центральной санитарно-химической лаборатории Наркомздрава.
Дальше начинается резкий карьерный взлет Григория Майрановского. Сначала руководство института, заметив его способности и интересы, предлагает ему пост заведующего токсикологическим отделом, который он и принял в 1933 году, в 1934-м уже став заместителем директора института. С января 1935 года Григорий Майрановский возглавляет токсикологическую лабораторию Всесоюзного института экспериментальной медицины (ВИЭМ). Однако в 1936 году с ним случается неприятный казус. Заметив интерес к зарубежным и секретным разработкам, его заподозрили в неблагонадежности и исключили из партии «за развал работы спецлаборатории и попытку получить доступ к секретным сведениям».
