Книга Деревянная книга - Юлия Гнатюк

Вечером они занимались в последний раз. Лида достала из сумки увесистую книгу в потертой обложке.

– Вот, Вячеслав Михайлович, чуть не забыла, вы просили что-нибудь почитать. Это «Война и мир», подойдет? Здесь все четыре тома, ленинградское издание сорок пятого года…

– Спасибо, Лида, с удовольствием перечитаю.

– Вы потом в библиотеку сдайте, я на ваше имя записала.

Чумаков взял книгу, полистал, стал зачитывать фразы на французском. Лида пыталась переводить, получалось забавно, и оба смеялись. Потом, чтобы не мешать соседу, недавно переведенному из реанимации, пошли в коридор, где был Лидин пост, и там продолжили разговор.

– Да, Лидочка, тебе бы лет эдак на сто восемьдесят назад вернуться, с французским тогда – никаких проблем! – шутил Чумаков. – Во всех высших и средних кругах общества говорили только на нем. Родной язык стал уделом черни и выражать на русском сложные абстрактные понятия, возвышенные мысли, философские суждения, считалось неприличным. Французы были учителями и богами. Не только язык, но этикет, манеры, литература, искусство, мода, кухня – все лучшее, достойное подражания, находилось в божественном Париже. Наполеон был величайшим героем, кумиром всех салонов и, естественно, всех женщин.

– Зачем же он тогда начал войну с Россией, – спросила Лида, – если она и так, в общем-то, принадлежала ему?

– В самом деле, – согласился Чумаков. – Лидочка, ты натолкнула меня на интересную мысль. Это не французы, а мы, русские, должны были поставить памятник Наполеону.

– Почему? – удивилась девушка.

– Да потому что, начав войну, Наполеон стал причиной пробуждения России, – ее духа, силы, самосознания, всего того, что, казалось, было окончательно вытравлено. Вспомни рассуждения князя Андрея Болконского, что, мол, мужику чем хуже, тем для него лучше. Его бей – не бей, ничего не делается, а помрет, так новые народятся! Ни о коровах, ни о собаках он так бы не сказал, и это просвещенный человек, не самодур какой. Именно благодаря войне тысяча восемьсот двенадцатого года в России стали возникать патриотические движения и общества, которые бросили вызов засилью французского языка и культуры. А простые солдаты, мужики, стали героями и защитниками Отечества, выразителями духа нации. Немудрено, что потом пошли бунты, восстания – все это повлекло отмену крепостного права, позорного рабства, вылилось в последующие революции. Вот тебе и «скифская война», и Наполеон, который пробудил Россию…

– Хватит и того, что его именем торт назвали, – улыбнулась Лида. – А что такое «скифская война»?

– Войну 1812 года назвали «скифской» из-за ее тактики заманивания и постоянного изматывания врага на своей территории. Как повествуют историки, когда-то, еще в пятом веке до нашей эры персидский царь Дарий напал на скифов. К тому времени Персия повелевала огромнейшей территорией от Индии до Египта и решила, что плодородные скифские земли и крепкие рабы ей не помешают. Скифы же, пропустив войско персов вглубь своей территории, на пути продвижения армии противника засыпали колодцы, днем и ночью совершали внезапные вылазки в стан врага, не давая ему покоя, и уносились прочь на своих быстрых степных лошадках. А затем применили тактику «выжженной земли»: уловив момент, когда ветер дул в сторону лагеря персов, подожгли степь. Лавина обезумевших животных и стена огня смели добрую часть огромного войска. Кроме того, в их стане начался падеж коней и верблюдов от голода и жажды, возросла смертность людей. Дарий был вынужден отступить. Точно так же пришлось отступить и Наполеону, когда не только в сражениях с регулярным войском, но и в постоянных стычках с народными ополченцами, партизанами, изматывалась и «таяла» французская армия, уничтожались фуражные и продовольственные обозы, а потом была подожжена Москва… Имеются черты, схожие с этой тактикой, и в последней, Великой Отечественной войне.

Чумаков видел – Лиде действительно интересно то, о чем он рассказывал. Они проговорили до утра, пока строгая тетя Дуся, осуждающе глядя на них, окликнула:

– Нестерова, хватит уже любезничать, смена пришла!

Они даже не обменялись адресами, простились и разошлись.

Через несколько дней к Чумакову наведался посетитель. Он вошел в палату так привычно, будто делал это каждый день. Халат наброшен на плечи добротного, сидящего по фигуре костюма. В руках аккуратный пакет.

«А это что за фрукт?» – спросил про себя Чумаков.

Почти одновременно появилась медсестра и вызвала соседа по палате на процедуры. Посетитель, изображая приветливую улыбку, удобно и основательно уселся на стул.

– Ну, здравствуйте, Вячеслав Михайлович!

По широкой улыбке на упитанном лице, при которой в собравшихся морщинах почти полностью исчезали глаза, и только из узких щелочек блестели затаившиеся зрачки, Чумаков вспомнил своего неожиданного гостя. Они встречались однажды на совещании уже после его возвращения «оттуда», но даже не разговаривали. Незнакомец был новым секретарем по каким-то там вопросам в их отделе.

– Разрешите представиться, Готовцев Александр Демидович. Я по поручению Николая Семеновича, справиться о вашем самочувствии и передать вам пожелания скорейшего выздоровления, помочь, если в чем нуждаетесь…

В общении с людьми, говорящими прямо и открыто, Чумаков был самим собой, но при встрече с теми, кто имел «двойное дно», хитрил, намеревался что-то выведать, в мозгу тотчас включалась система «охранной сигнализации», вмиг обостряя чувства, мысли, внимание. Тогда оппонент проступал объемно, как на стереоэкране, а его тайные замыслы делались «прозрачными». Чумаков чувствовал, что после ранения «третье око» стало работать особенно четко, как в луче прожектора высвечивая малейшие детали.

Теперь, слушая скользкий дежурно-вежливый голос, вдруг понял, почему с первой секунды у него возникло предвзятое отношение к визитеру. Он был из породы тех людей, которые просто созданы для коридоров власти, больших и малых, но непригодны для той работы, которой занимались простые «окопники» и «пахари» типа Чумакова.

– …за самоотверженность в бою ходатайствовать о представлении Чумакова Вячеслава Михайловича к правительственной награде – ордену Красной Звезды и присвоении очередного звания подполковника. Поздравляю вас!

– Служу советскому народу!.. – тихо ответил Чумаков. А про себя подумал: «Ты, парень, поскорее выкладывай, зачем пожаловал, ведь не для поздравлений же тащился за тысячи километров…»

– Как вы знаете, Вячеслав Михайлович, – продолжал визитер после небольшой паузы, – сейчас столько работы, новых задач, обстановка в стране, сами понимаете, просто руки до всего не доходят… Вот и по поводу случившегося с вами инцидента, только теперь приступаем к детальному расследованию. Как считаете, Вячеслав Михайлович, на ваш взгляд, не было здесь чьего-то недосмотра, халатности, нарушения инструкций или других причин, что повлекло события, приведшие вас на эту койку? А может, эти обстоятельства были связаны с какими-то предыдущими, неизвестными нам событиями?