Книга Печать Владимира. Сокровища Византии - Елена Арсеньева

– Я не улавливаю смысл твоих слов, – сказал Деметриос, хмуря брови. – Я подробно прокомментировал стих, который тебя интересовал, да, это так. Но я не упоминал Псалтирь князя. Что за нелепость!

– Да, ты не говорил о ней, – невозмутимо согласился Артемий. – И у тебя были на это причины, поскольку речь идет не о Псалтири Владимира, а о твоей!

Под недоуменными взглядами гостей Артемий встал перед греческим сановником и наставил на него указательный палец:

– Это на тебя умирающая Настасья в присутствии всех гостей указала, как на убийцу… а также как на вора! – заявил дружинник, чеканя каждое слово. – Ведь боярышня видела, как ты украл драгоценности, а затем спрятал их в ларец своей Псалтири! Она все знала! Значит, надо было ее устранить.

– Да он лишился рассудка! – воскликнул Деметриос. – Этот человек несет чушь, чтобы избежать позора оглушительного провала. Мои соотечественники, послы басилевса, ждут в Киеве новостей о драгоценностях. Но подарок святейшего императора по-прежнему не найден! Знаешь, князь, – добавил он, обратившись к Владимиру, – ты усугубляешь ситуацию, позволяя этому безумцу оскорблять высокопоставленного сановника империи!

Князь бросил на грека равнодушный короткий взгляд и дал дознавателю знак продолжать.

– Ничего не поделаешь, магистр! Твоя Псалтирь выдала тебя! Это единственная ошибка, которую ты совершил, – ты оставил на виду предмет, на который Настасья пыталась указать, чтобы обвинить тебя. Да, Деметриос, у твоей роскошной Псалтири в переплете с золотом и серебром, у этой бесценной книги с миниатюрами лучших художников Царьграда, не могло не быть ларца. Но в твоих покоях я не увидел его. Вот это-то обстоятельство и открыло мне глаза. Отсутствие ларца вполне объяснимо: он используется в других целях! В нем спрятаны украденные драгоценности. Задушив стражника, стоявшего у входа в терем, ты спрятал его тело до появления Настасьи. Но юная боярышня видела, как ты украл драгоценности и спрятал их в ларец своей Псалтири. Ты рассказал ей сказку, которая заставила ее забыть о своих подозрениях. Но в момент смерти боярышня все поняла. Она пыталась сообщить нам об открытии, которое стоило ей жизни… Увы! Важность, которую девушки придают дурным предзнаменованиям и другим подобным глупостям, сбила меня с толку до такой степени, что я повел расследование в неправильном направлении. Сегодня я наконец сумел понять истинный смысл следа, на который указала нам Настасья!

– И как я мог отравить эту очаровательную девушку, наделенную столь проницательным умом? – заинтересовался Деметриос. – Ты прекрасно знаешь, что в момент убийства флакон с белладонной находился в моей опочивальне. Вернее, в руках другой, столь же смышленой девушки, которая решила поставить на себе опыт!

– Сразу же после разговора с Настасьей ты отлил смертельную дозу белладонны. Во время вечернего пира яд был при тебе. Он находился в чернильнице, которую ты всегда носишь на поясе. Именно по этой причине на следующий день ты не смог воспользоваться ею – она была пустой. Ты еще не вымыл ее и не налил чернила.

Деметриос, слушавший Артемия, поглаживая пышную бороду, вдруг столь бурно рассмеялся, что сам князь не смог сдержать улыбки. Грек смеялся от души, он даже начал притоптывать ногой, а колокольчики на его пурпурных сапогах издавали серебристый звон.

– Да кто угодно мог использовать для этих целей любой другой сосуд, – выговорил Деметриос между приступами хохота. – Например, эти грубые терракотовые флаконы, в которых вы держите свои примитивные снадобья! И потом, можешь ли ты сказать, зачем я все это делал? Византийский сановник моего ранга, советник и приближенный басилевса… Зачем я совершил столько преступлений, чтобы украсть подарок самого императора?

– Да, – согласился Владимир, – надо признать, боярин, что твоим рассуждениям не хватает логики! По какой причине Деметриос – богатейший патриций и высокопоставленный сановник – решил завладеть опасными сокровищами, которые к тому же невозможно продать?

– Деметриос украл драгоценности вовсе не для того, чтобы их продать, – ответил Артемий. – Магистр обладает огромным личным состоянием и не нуждается в деньгах. Чтобы понять его мотив, князь, ты должен задуматься о художественной и исторической ценности этих сокровищ. Вспомни, что бесценные украшения более ста лет были частью казны византийского государства! А теперь драгоценности Феофано покинули Византию, поскольку их принесли в жертву дипломатическим и военным потребностям современности. Их подарили – при всем моем уважении к тебе, князь, – какому-то безвестному русу!

Артемий принялся ходить взад и вперед перед помостом с пустым троном. Взгляды всех присутствующих были прикованы к дружиннику.

– Наконец подумайте о том, что мы все, – продолжал Артемий после короткого молчания, – в глазах Деметриоса являемся лишь народом дикарей, едва вышедших из невежества. Греки до сих пор называют нас скифами! Мы поклоняемся Святой Троице только на протяжении нескольких десятков лет, а наше государство еще очень молодо. Слава же Византийской империи, источника истинной веры и подлинного света, сияет в мире уже много столетий. Вот почему мы не достойны обладать этими сокровищами. Платить наемникам-варварам, защищающим границы Византии, – это одно. Но разбазаривать сокровища империи – совсем другое. Магистр искренне думает, что басилевсу дали плохой совет, что в основе этого кощунственного выбора лежат интриги, которые плетут враги государства. Вернув бесценные сокровища Феофано императорской казне, Деметриос рассчитывает образумить басилевса. Я имею в виду: напомнить ему о государственных интересах.

Грек больше не смеялся. Он даже два-три раза кивнул головой, словно подтверждая слова Артемия. Когда дружинник замолчал, Деметриос заявил:

– Я приятно удивлен, боярин, что кто-то сумел так хорошо изложить суть моих мыслей. Это тем более необычно, что ты не грек. Жаль, что ты живешь в стране невежд! В Константинополе ты смог бы сделать более интересную карьеру, нежели ловить воров, убийц и смердов! Впрочем, каждому свое… Но поговорим серьезно: какими бы справедливыми ни были твои рассуждения, ты не в состоянии что-либо доказать. И я спокойно покину вашу страну и вернусь домой, увозя с собой… свои воспоминания.

– Ты ошибаешься, магистр, – невозмутимо сказал Артемий. – Вас видели, тебя и Настасью, в саду во время послеобеденного отдыха. Этот человек готов дать показания против тебя.

– Кто это? – срывающимся голосом спросил Деметриос. На его лице промелькнула тень беспокойства. – Ты пытаешься заманить меня в ловушку, боярин!

– Нисколько, – ответил дознаватель, становясь перед греком, который откинулся на спинку кресла, словно пригвожденный взглядом старшего дружинника. – Речь идет о бродячем скоморохе по имени Клим. В день приема послов он заметил тебя через ограду сада. Он слышал, как Настасья говорила тебе о драгоценностях. Он подслушал весь ваш разговор. От него ничто не ускользнуло, даже звон твоих колокольчиков на парадных сапогах, которые были на тебе как в тот день, так и сегодня. Суд князя примет свидетельство Клима. Его будет вполне достаточно, чтобы установить твою вину. И ты до конца своих дней останешься рабом дикарей, которых так презираешь, магистр!