Книга Дежавю - Татьяна Шмидко

– Меня привели в Венецию торговые дела, как всегда. Вот снова планирую остановиться у вас. Найдется для меня комната? Желательно на последнем этаже. Знаете, я так люблю вид на Венецию!

– Конечно. Я выделю вам лучшую комнату! – сказал с готовностью Абу-Бакри, прикидывая, зачем мне этот номер. Он считал меня весьма подозрительным субъектом и планировал проследить за моими перемещениями по Венеции.

– А вы могли бы мне немного рассказать об обстановке в городе? Это поможет мне сориентироваться в моих коммерческих делах. Всегда полезно знать на чьейстороне сейчас Фортуна в этой столице мира. Ваши советы будут для меня на вес золота, почтеннейший! – сказал я как можно более искренно.

В сознании Абу-Бакри промелькнуло воспоминание о том, как к нему пришли люди Венецианца и сообщили о налоге на его жизнь, который он теперь должен платить каждый месяц. Это будет гарантией, что его не найдут в каком-то грязном канале однажды утром. А чтобы тот не сомневался в серьезности их намерений, мавр-бербер одним ударом кулака пробил каменную стену! Это так испугало Абу-Бакри, что он платил выкуп даже немного заранее.

Но рассказывать об этом не стал, и мы часа два вели великосветские разговоры, в результате чего картина стала немного проясняться, потому что я задавал провокационные вопросы, мавр говорил одно, а я читал то, что он на самом деле думал. Оборотни взяли верх над городом. Они управляли и делали свои дела путем угроз, похищений и разбоя. Даже Совет Десяти, на защиту которого все надеялись, бездействовал. Я решил выяснить, знает ли мавр хоть примерно, кто же входит в этот Совет Десяти?

– Абу-Бакри, почтеннейший, а есть ли изменения в Совете Десяти? Что люди говорят? – спросил я как бы невзначай. И удача! Он точно знал, что его давний знакомый, банкир из старинного рода Дандолло, которому он регулярно отправлял доносы – член Совета Десяти.

Дальше я плохо следил за разговором, с нетерпением следя за продвижением солнечного диска но голубому небосводу. Мне нужно было дождаться темноты, чтобы проникнуть в дом Семьи Дандолло и расспросить его лично. Удобнее всего застать человека в большом городе именно в его спальне, я проверял.

Абу-Бакри лично провел меня в номер на последнем этаже. Он с гордостью показал новые покрывала и балдахин над кроватью, дорогую мебель и персидские ковры. Мавр очень гордился этим номером и перечислил имена всех знаменитостей, которые здесь жили. Потом он распорядился подать сытный ужин и, раскланявшись, вышел, отдав приказ слуге следить за каждым моим шагом. Так он поступал с каждым постояльцем, получая за доносы хорошую плату.

Когда на башне собора Святого Марка ударил колокол, над ночной Венецией было непривычно тихо. Сегодня не было пышных вечеринок или маскарадов, опер или балетов. Город спал, задраив окна и двери от осеннего ветра, гулявшего сквозняками над темными каналами.

Пожелав слуге спокойно ночи я подпер изнутри дверь тяжелым столом и выпрыгнул в окно, одетый во все черное. После пары приятных минут пробежки по крышам и улицам опустевшего города я добрался до окна спальни господина Дандолло. Он как раз читал какие-то бумаги при свете ночника, лежа в кровати. Этот старый итальянец подслеповато щурился, пытаясь прочитать очередной отчет своего управляющего. Буквы и цифры разъезжались и прыгали перед глазами, что приводило старика в крайнее раздражение. «Нужно будет попросить Стефана прочитать мне это завтра утром!» – подумал он и задул пламя в ночнике, устало поворачиваясь на бок в кровати, как раз в тот момент, когда я забрался в комнату. Я осмотрел обстановку богато обставленной комнаты – целые картины были нарисованы на стенах, потолке. Резная позолоченная мебель и шикарные гобелены на стенах – все говорило о достатке хозяина дома. Но чем это состояние было заработано знали лишь не многие. Простой человек не попадет в число Десяти. Значит, этот человек был опасен не только для врагов, но и для друзей. В бумагах на его столе я нашел конверт без надписи, внутри которого была надпись: «Четверг, 15:00». Скорее всего это приглашение на тайное собрание. Что ж, сегодня среда, ждать осталось не долго. Я выпрыгнул в ночь и отправился на материк, чтобы поохотиться и набраться сил перед важным днем.

* * *

Двое оборотней смотрели на меня во все глаза. Я же с пониманием полной безнаказанности общался с венецианским дожем, дразня их своей недосягаемостью. Я пришел во дворец не без труда – с помощью гипноза и денег пройдя в это крыло Дворца Дожей. Он вел прием граждан, разбирая многолетние споры по вопросам наследования собственности, градостроительства и прочим делам, точку в которых мог поставить только он.

Двое охранника-оборотня стояли по обе стороны его шикарного стула с высокой спинкой, больше похожего на трон и раздумывали, как же меня изловить и убить.

Я нагло им улыбнулся, от чего их кровь к мой радости вскипела, и температура тела поднялась до нечеловеческих 47 градусов. Они были в шаге от превращения. Я разглядывал дожа – Бартоломео Градениго и пытался выяснить, знает ли он, что его охранники – представители мифологического мира? Судя по его сдержанному выражению лица и спокойному поведению, он не знал.

На дворе был полдень и ему нужно было успеть окончить все дела до заседания Совета Десяти. Дож раздраженно посмотрел на мое прошение и спросил бесцветным голосом:

– Так что привело вас ко мне, маэстро Ван Пайер?

«Вот странная фамилия! Никогда такой не слышал. Разве он местный?» – подумал дож.

– Уважаемый сеньор Градениго! Я обратился к вам как к последней надежде на восстановление справедливости. Дело в том, что мой дворец, который находится через площадь от вашего, захвачен неизвестными, которые открыто хозяйничают в нем и вредят моей собственности! Пока я был в долгом путешествии, эти подлые мерзавцы присвоили мое имущество и отказываются возвращать его назад мирным путем!

У дожа брови полезли на лоб. Он знал всех крупных владельцев недвижимости в Венеции, в конце концов, это было его работа, но мое имя он услышал впервые.

– Милейший, не могли бы вы более конкретно указать, какой именно дворец вы называете своим? – спросил Градениго осторожно. Он понял, что дело непростое, и решил получить больше информации, чтобы оценить возможные последствия.

– Я говорю о дворце «Фондако деи Турки»! – сказал я с вызовом.

Дож от гнева вскочил.

– Да как ты смеешь, подлый самозванец, присваивать себе право владения одним из самых величественных дворцов Венеции? После моего, конечно, – добавил немного погодя Бартоломео Градениго.

Я с видом оскорбленного достоинства встал и заявил максимально театрально:

– Да, именно я, Мастер Прайм Ван Пайер, – я проследил, чтобы оборотни-охранники как следует запомнили мое имя, – владелец палаццо «Фондако деи Турки»! Я заявляю, что на его территории сейчас творятся леденящие кровь преступления! Многочисленные свидетели заявляли мне, что неоднократно слышали вой волков и крики пленников!

Дож подозрительно сузил глаза, понимая, о ком я говорю. Он сам регулярно платил выкуп за свою жизнь. Но его мнение меня не интересовало – я передавал сообщение Венецианцу и заботился только о том, чтобы как следует объявить ему войну.