Книга Дежавю - Татьяна Шмидко

На самом деле это было не сложно устроить. Две недели назад, преодолев за сутки огромное расстояние, я стоял в нанятой лодке и разглядывал издалека столицу Венецианской республики и всего Средиземноморья – Венецию. Лодка медленно приближалась к причалу и у меня было время еще раз все хорошо обдумать, разглядывая ровную гладь моря.

Словно молодящаяся старуха с толстым слоем грима на лице, Венеция сверкала фасадами дорогих домов и роскошью архитектуры. И только пожив здесь, понимаешь цену этим заигрываниям. Обнаруживается звериное, гнилое нутро этой старой куртизанки.

Социальное устройство Венеции было очень непростым – под начальством действующего дожа Бартоломео Градениго находился Большой совет, который контролировался Малым советом. И еще был Сенат, который контролировался советом Сорока. Но за всем этим неотступно следил совет Десяти – тайное общество, которое существовало благодаря полной анонимности членов и доносам всех на вся. Они имели право без суда и следствия казнить человека, если будут доказательства его предательства, или помиловать его, пусть даже это будет сам дож. Вот где мне нужно было искать информацию! Они знали все обо всех и даже больше. Правда, существовала определенная трудность – никто не знал ни лиц, ни имен членов Совета Десяти.

Поэтому, когда лодка причалила к берегу района Венеции Канареджо, я первым делом отправился бродить по району Сан-Поло, признанному торговому центру Венеции. Именно торгаши и менялы были основными доносчиками Совета Десяти в обмен на то, что глаза правосудия будут направлены в другую сторону.

На центральной площади Сан-Поло я безуспешно бродил пару часов, вслушиваясь в поток сознания, который давал мне массу информации о реальном состоянии дел в городе, но только ни капли информации о состоянии дел в мире его бессмертных граждан. Однако были воспоминания о том, что стали пропадать без следа люди, в основном богатые венецианцы, и это до чертиков пугало обывателей.

Я бы так и гулял по городу, если бы легкий ветерок не донес до меня вонь оборотня! Посмотрев по сторонам, я нашел глазами двух молодых мужчин, которые бродили по рынку, складывая в заплечную корзину слуги свежие продукты – мясо, хлеб, сыр и овощи.

Они так увлеклись процессом, что не заметили меня. Я поспешил убраться от них подальше, благо, что находился с подветренной стороны. Потом зашел в лавку старьевщика и выбрал для себя поношенный плащ, который до меня носил человек, что несколько замаскировало мой запах.

Вот времена настали – я скрывался, словно вор, на тех улицах, по которым когда-то мог свободно гулять! Свой дорожный плащ, не подходящий для такого теплого климата, я утопил в канале. Потом зашел в узкий переулок между двумя домами и быстро взобрался на покатую черепичную крышу дома, фасадом выходящего на площадь. Там я смог проследит за оборотнями – они определенно обжились здесь и не выглядели пришельцами.

Я сидел и слушал их сознания, пока они не отправились в сторону самого богатого района Венеции – Сен-Марко. Мне пришлось следовать за ними по нагретым солнцем крышам, распугивая голубей и кошек. Перепрыгнув через небольшой канал, я очутился в знакомом районе, уже догадываясь, куда меня приведет слежка.

Я не удивился, когда они вошли в парадные двери моего собственного палаццо, который находился рядом с Палацем Дожей.

Заняв наблюдательный пост напротив моего бывшего дворца, я с горечью размышлял – что же сталось с поверенным Стефаном Марсельяни? Он предал меня и служит теперь новому хозяину или остался верен и погиб? Я снова стал прислушиваться к тому, что происходило в здании, и услышал около трех десятков человеческих сердцебиений, многие из которых узнал – это были слуги. Потом тридцать одно получеловеческое сердцебиение – это были оборотни. Гиены и волки, которые жили в разных частях палаццо и враждовали друг с другом при любом удобном случае.

Из здания партии патрициев вышел курьер, зашел в главные ворота моего бывшего дома и с поклоном отдал какой-то свиток. Затем, на негнущихся ногах он удалился. Запах адреналина ударил в нос, перекрывая вонь от канала. Этот простой клерк очень боялся обитателей замка, потому что краем уха слышал о зверствах, которые происходили в его стенах. Ходили слухи, что в подвалах держат узников, и он сам лично слышал волчий вой однажды вечером. Так что все мужество ушло на то, чтобы дойти и передать письмо, после чего он уносил ноги так быстро, как только мог.

– О, принесли очередную откупную! – с ехидным смехом сказал один охранник другому, закрывая входные двери.

– Пьетро Сансовино, Якопо Сансовино, Марчелло Сансовино… так, вся семейка заплатила выкуп за свои жизни в этом месяце. О, здесь еще приписка добавлена: сумма за убийство сына их противника в Совете сорока – триста лир. Соответствующий вклад сделан в имя нашего повелителя. Отлично! – сказал один из охранников, стоя посреди внутреннего двора с фонтаном.

Да, к сожалению, случилось то, чего я так боялся и чего должен был не допустить всеми силами – политические силы самой развитой державы Средиземья вплотную сотрудничали с миром бессмертных!

Охранник с довольным видом свернул свиток и положил его за пазуху.

– Эй, ты, тварь тупая! Это тебе не речка! Это для красоты стоит, а ну не смей купаться в фонтане!

В ответ я услышал поток слов разъяренного бербера, который во что бы то ни стало решил наконец-то помыться. Однако охранник не отставал, тыкая в туземца пальцем, что взбесило последнего. Бербер за считанные секунды превратился в мокрую гиену и с радостью вцепился в руку охранника, откусив ему кисть руки. Последний взвыл от боли, и со всех сторон замка на шум драки начали сбегаться оборотни обоих мастей. Некоторые, предвкушая долгожданную драку, на ходу сбрасывали одежду. Пятеро гиен стояли кольцом вокруг раненного охранника, а с другой стороны слышались хлопки превращений – на светлые каменные плиты внутреннего дворика приземлилось около десятка огромных волков. Что ж, они сами сделают за меня всю работу – сейчас их ряды немного сократятся.

Нападать я не собирался даже в ближайшую неделю.

Сейчас было только ранее утро, поэтому сначала я отправился в гостиницу в районе Дорсодуро, которой владел мавр Абу-Бакри. Этот мусульманин не любил задавать лишние вопросы и мог приютить меня. Я нашел его, как всегда, на заднем дворе гостиницы, где он вальяжно курил кальян и наслаждался запахом утреннего кофе, которое стояло в малюсенькой чашке на низком столике. Когда слуга закрыл за мной дверь, ведущую на балкон, мы остались одни.

– Доброе утро, – сказал он, растягивая свои полные губы в довольной улыбке. Затем медленно поднялся, расправив полы дорогого халата, и поклонился, придерживая тюрбан рукой. На его пальцах перстней стало больше, значит, дела у этого торговца контрабандой шли в гору.

– Доброе утро и тебе, о почтеннейший Абу-Бакри! – сказал я с ответным поклоном.

Он показал рукой на подушки на полу, приглашая сесть около него. Я не стал отказываться, хоть и не любил сидеть по-турецки, на полу.

– Что привело вас к нам снова, почтеннейший Алессандро? – спросил он, раздумывая, почему я не постарел ни на йоту за прошедшие три года.