Книга Смерть под старой ивой - Николай Иванович Леонов

у Рустама. Они ж с Алташкой из-за меня разбежались… был грех. Вот такое я дерьмо. Как-то привык: попросил прощения – и все, как будто не было ничего. А ведь в детстве еще в книжке читал про фашиста – начальника концлагеря, который, умирая от рака, позвал к себе раввина и принялся просить прощения за то, что погубил столько его собратьев. А тот сказал, что, конечно, простит, без проблем, от чистого сердца – но только за себя, а за погибших никак простить не сможет, даже если бы хотел. Я тогда еще подумал: глупый нацист, грохнул бы до кучи этого умника – что ему, сказать «прощаю» в падлу? А теперь вот понимаю, какое это слово сильное, особенно когда сказать уже некому. Ладно. Пойду уж.

Гуров остановил Нассонова.

– Подожди, а ну-ка, подойди сюда, сядь, – сказал он, переходя на «ты». – В глаза смотри, хватит сопеть.

Какое-то время они молча глядели друг на друга, наконец сыщик произнес тихо, веско, размеренно:

– Так, Аслан, слушай внимательно. Эмоции побоку. О малейших действиях и событиях, вызывающих хотя бы какое-то подозрение, я требую докладывать мне. Лично. Понятно?

Нассонов вяло ответил:

– Хорошо. Прямо сейчас и доложу. Вчера в семь вечера играли армейцы с рижанами и проиграли. Их защитнику шайба случайно попала по шее, ниже шлема, он погиб прямо там, на льду.

– И что? – напряженно спросил Крячко.

– Ничего. Зашла ставка, равная остаткам на моих счетах. Финансовый директор мне названивала, да я пьяный сидел в сосиску после разговора с Серым. Ну и телефон отключил. А сегодня я банкрот. Вот, собственно, все.

Сняв с плеча сумку от ноутбука, Нассонов положил ее на стол Гурову.

– Вот, тут та папка, здесь все. Мало ли, пригодится для внутреннего расследования, что ли, вас отмазать, – и снова направился к выходу.

Тут уже Крячко не выдержал:

– А ну стоять. Уйдешь, когда отпустят. Сел на стул и заткнулся.

– Вы мне еще «голос» скомандуйте, – огрызнулся Нассонов, но подчинился.

Станислав на это никак не отреагировал.

– Лева, что делать будем? Есть идеи?

– Достал меня этот кукловод, – процедил сквозь зубы Гуров. – Поперек глотки стоит, как кость. Доктор кукольных наук.

– Это ты верно сказал, верное слово. Шахматист хренов. Однако вопрос остается открытым, классический русский вопрос: что делать-то будем, господин полковник? Дело тухляк?

– Тухляк.

– Доказать-то ничего не докажешь?

– Не докажешь.

– Так что делать будем?

– Думать, Станислав. Думать, – повторил Гуров, постукивая пальцем по лбу. – Не надо ничего тут делать. Думать надо.

– Так что, так и сидеть? – уточнил Крячко, ерзая на стуле. Ему тяжело было в такой ситуации пребывать в созерцании и покое.

– Можешь лечь, если хочешь. Ну, рассуди, если в состоянии: сейчас подорвемся-поскачем, как молодые, куда там? В диспансер или в морг, ну помашем корочками, напугаем или подлижемся. Так и быть, скажут нам… что скажут?

– Да что угодно, – угрюмо ответил Станислав. – Наверняка страдал какой-нибудь врожденной хренью, как шайба попала, хрень и оторвалась. Тебе неинтересно, откуда Мацук это мог знать?

– Неинтересно, – отрезал Лев Иванович. – Зачем мне это знание? С ним даже к экспертам не пойдешь, наших всезнаек колики от смеха хватят. Ну, совершим мы с тобой невероятное открытие: ах ты, какая невидаль! В спортдиспансерах персональные данные без паролей и явок направо-налево общедоступны! Ах, там взламывать-то особо нечего!

– Н-да-а…

– Так что нет, ничего не надо. Станислав Васильич, дорогой мой. Этот кукловод только и ждет, что мы будем метаться, как крысы в ведре. А нам идея нужна, понимаешь?

– Идея, – эхом отозвался Крячко.

– Один я не справлюсь, – решительно заявил Лев Иванович. – Поскольку тут необходимо со всех сторон обмозговать. Так что придется всем – Аслан, ты слышишь? – всем напрячь то, что все еще имеется в черепушке. Подключаемся. Что мы знаем о Сером наверняка? Только совершенно точно.

– Его нет, – немедленно ответил Станислав. – Погиб.

– Но он есть. Массовых галлюцинаций не бывает. Мы все его видели – я, ты и, главное, Аслан. Если его нет и он одновременно есть, стало быть, он живой, умный и хитрый.

– Сволочь.

– Принято. Поступки и линия поведения показывают полное отсутствие совести и чистоплотности. Интеллект куда как выше среднего.

– Аналитик хренов.

– Не хренов, – поправил Гуров. – Аналитик выдающийся. Самородок.

– Самовыродок.

– Пусть так, но он способен предугадать практически любой поворот событий, а то и смоделировать. Вспомни Уфу, Нижний Новгород, «Селтик» – «Астану».

– Так уж, ну уж! – заупрямился Станислав. – А Светлогорск вспомни? Облажался аж два раза.

– Скажем так: способен предугадать и моделировать, при условии, что никто не помешает. Принято?

– Принято.

– Эдакий супермозг по ту сторону добра и зла. И все-таки…

– Что?

– Нюанс есть. А вот припомним его реакцию на то, что что-то пошло не так.

– Ну и какая реакция? – разочарованно перепросил Станислав Васильевич. – Обычная реакция: взбесился.

– Точно. Обычная, естественная. Тебя-то это не удивляет, ты нормальный человек.

– Я тебе потом это припомню.

– Запиши. Итак, такой сверхмыслитель, аналитик-паралитик – психанул самым обывательским способом. Аслан!

– Я? – осторожно отозвался Нассонов. Он давно вышел из анабиоза и внимательнейшим образом прислушивался к разговору, пытаясь сообразить, во что он выльется.

– Твой выход. Как в детстве Мацук реагировал на проигрыш?

– На что реагировал? – переспросил Аслан.

– Проигрыш, – нетерпеливо повторил Гуров. – Ну, в шахматы, вышибалы, городки, карты. Вы же играли во что-нибудь в детстве?

– Ну а как же, играли. Да, вроде, – кивнул он, припоминая, – только Серый никогда не проигрывал.

– Прямо-таки никогда? – недоверчиво переспросил Крячко.

– Нет, – уверенно ответил Нассонов. – Он или не играл вообще, или всегда выигрывал.

На некоторое время в кабинете воцарилась торжественная тишина, потом Гуров сказал:

– Ну, собственно, вот она, идея. Безумная, правда, и негуманная, но, по моему разумению, только она способна вывернуть ему мозг так, чтобы он сам провалился в вырытую им же яму.

– Ты меня пугаешь, – признался Крячко.

– Он, видите ли, напрочь потерял связь с реальностью, вообразил, что все в мире предопределено, причем как бы не им самолично. Пора лишить его этой иллюзии, как считаете? Как тебе идея, Аслан?

Нассонов, кашлянув, деликатно заметил:

– Лев Иванович, я пока ее не слышал, но склонен поддержать любую вашу мысль. Выбора-то у меня нет.

– В таком случае пока дай-ка мне телефончик отца Федора. И с тебя еще деньги на билеты до Сочи и обратно. Извини, времени добираться на поезде нет. А суть дела в следующем…

Глава 6. Полное ущелье скелетов

В аэропорту Сочи сыщиков встретила адвокат Бэла. Гуров представил ей Крячко, тот галантно поцеловал девушке ручку:

– Рад знакомству.

Гуров невольно залюбовался: расцвела робкая горянка, прямо не узнать. Красивый дорогой брючный