Книга Поджигатель - Питер Мэй

Она уселась напротив, не сводя глаз со спящего мужчины, каждой клеточкой ощущая, как из тела уходит страх. Смерть уже не пугала ее, теперь Маргарет боялась впустую потратить хотя бы секунду из отпущенного ей судьбой срока. Самой страшной была мысль о том, что к женщине природа обычно более щедра, чем к мужчине. Неужели она переживет его?

Маргарет сбросила сандалии, легла рядом, обвила Ли Яня руками, с жадностью впитывая в себя его тепло. Впервые за очень долгое время ее накрыла волна спокойного, тихого счастья. Сознание нежилось в лучах мягкого света, затмить который не смогла бы буря чьей-то, пусть даже самой черной, подлости.

Она нашла свою любовь.

Он просыпался медленно, как ныряльщик, который поднимается на поверхность с большой глубины, окруженный пузырьками воздуха, боящийся открыть глаза навстречу ласковому солнечному свету. Ощутив спиной давление ее упругой груди, он осторожно повернулся; головы обоих разделял сейчас всего лишь сантиметр. Вплотную к нему лежала богиня: изящная линия носа, чуть выгнутые брови, персиковый бархат щек, полные сдержанной чувственности губы и трогательная россыпь веснушек. Тыльной стороной левой ладони он убрал с ее лба прядь волос, придвинулся, поцеловал мочку уха. Веки женщины дрогнули. В тот миг, когда глаза ее раскрылись, он сомкнул свои.

Маргарет увидела перед собой его лицо; голова лежавшего рядом была почти незаметно вздернута, как если бы он готовился поцеловать ее. Грудь защемило от чувства, которое она испытала, перед тем как провалиться в сон. Маргарет придвинулась к Ли Яню поближе, ее губы нашли широкий нос. Ресницы мужчины колыхнулись, и она прикрыла глаза.

Ли Янь смотрел на ее опущенные веки и улыбался. Прошло около минуты. В крошечной щелке блеснули голубые радужки, и через долю секунды Маргарет ответила на его улыбку. Поцелуй обессилил обоих. Губы ее не сразу уступили натиску, а потом как-то мгновенно поддались, вобрали в себя его горячий, воинственно заостренный язык. Сейчас и ею, и им двигало нечто более высокое, чем желание физически обладать друг другом. Отступило куда-то время, ничего не значила даже страсть. Упал на пол ворох одежды; в грязное окошко вагона заглянуло солнце. Объединенные любовью и скорбью, две души слились в одну, два сердца забились в унисон. Крепкие ладони чашечками накрыли ее груди, нижняя губа почувствовала ласковый укус его зубов. Маргарет со вскриком сжала пальцами твердые ягодицы, притягивая тело Ли Яня к себе. Тело это было настолько прекрасным, что она хотела его всего — без остатка. Бедра мужчины напряглись, с пружинистой силой заходили взад и вперед. Он наполнил ее всю — без остатка. Острота экстаза походила на сладкую боль. Пальцы Маргарет сжимались и разжимались, с губ рвался стон, а потом, когда лоно ощутило мощный взрыв, она потеряла над собой контроль. Мощное слияние омыло обоих ощущением удивительной свежести. Мир перестал существовать.

Недвижные, покрытые потом, они почти без дыхания лежали минут двадцать в объятиях друг друга. Не было произнесено ни слова: никто не решался нарушить колдовскую тишину. Наконец Ли потянулся за сигаретой, выпустил к желтому от никотина потолку струю дыма, спросил:

— Интересно, есть у нас какой-нибудь шанс?

Маргарет шевельнула головой. Ей хотелось сказать: биологи непременно найдут подходящее средство, ИВР вполне может оказаться не столь упрямым, как ВИЧ, но имеет ли смысл тешить себя надеждами?

Хотя почему нет? Пока человек надеется, он жив. Даже тьма не царствует вечно, рано или поздно ее разгоняет солнечный луч — как сейчас. Там, в парке у храма Неба, Маргарет приняла мрачный пессимизм Маккорда, однако теперь состоявшийся на мраморных плитах разговор представал в совершенно ином свете.

И свет этот вспыхнул в ее глазах. Задавая свой вопрос, Ли почти не сомневался в ответе; странное выражение лица Маргарет его изумило.

— В чем дело?

Она уселась.

— Зачем его убили?

— Убили кого?

— Маккорда. Генетик был на их стороне, был одним из них. — Во взгляде американки горела уверенность. — Он запаниковал. Причина только в этом. Маккорд стал отработанным пушечным мясом. Он не сумел увидеть того, что видели его хозяева. Не знал, почему им так хочется все скрыть. Я спросила — почему? И он с презрением бросил: потому что они — глупцы. Но эти люди вовсе не дураки. Они вряд ли охраняли бы свою тайну так рьяно, если бы не надеялись на что-то. А если надеялись они, значит, есть надежда и для нас.

Ли Янь покачал головой:

— Не понимаю.

В памяти Маргарет прозвучала сказанная Маккордом фраза: «Наши специалисты прожили год, питаясь одним рисом, прежде чем об эксперименте рассказала пресса. И никто не умер!»

— Они едят этот рис уже пять лет, а заболел, насколько нам известно, лишь Чао Хэн.

Даже волнение, в котором она находилась, не помешало Маргарет с четкостью осознать: из всех грехов нет худшего, чем самообман. Однако забрезжившая надежда вовсе не являлась иллюзорной, она была в этом уверена.

— Может быть, — продолжала американка, — не каждый, кто ест рис, подхватывает одновременно и вирус. Может быть, в «Гроган индастриз», с их огромным научным потенциалом, твердо рассчитывают получить эффективную вакцину. В противном случае для чего им вся эта проволочка?

Маргарет чувствовала себя как осужденный, которому в последнюю минуту перед казнью объявили об отсрочке исполнения приговора. Смерть отменялась хотя бы на время — если не до того момента, когда она придет естественным путем. Занесенный топор повис в воздухе.

— Думаешь, мы не умрем?

— Разумеется, мы умрем. Все умрут. Но может быть, мы умрем не от ИВР. — Вместе с надеждой к Маргарет вернулась ярость. — Вот почему мир должен узнать правду. Мы не имеем права молчать!

Она тряхнула золотистыми волосами.

— И вот тебе суть: гонка за прибылями, та самая, что была движущей силой проекта разработки суперриса, заставит их найти и противоядие. Денег лекарство от новой напасти не принесет, зато какая награда ждет спасителя человечества!

Маргарет с возбуждением вглядывалась в лицо детектива: понял ли он ее, проникся ли ее верой? Однако глаза китайца были устремлены куда-то вдаль. После долгой, очень долгой паузы Ли Янь веско произнес:

— Они не должны выйти сухими из воды. Ни «Гроган», ни Пан Сяошэн со своими головорезами.

В памяти Ли возник образ Ифу и обагренный кровью дяди самурайский меч.

— Не должны, — эхом отозвалась Маргарет.

Взгляд Ли буравил бездонную голубизну ее глаз.

— Я люблю тебя.

У нее остановилось дыхание. Прошелестели слова:

— Я люблю тебя.

На узкой полке старого вагона в тупике железнодорожной станции, что затерялась среди бескрайних степей Северного Китая, единым целым стали два тела.

II

Ближе к вечеру вернулся Ма.