Книга Ритуал последней брачной ночи - Виктория Платова

Он уже держал в руках предательские двадцать шиллингов.

— Она, — отдуваясь, подтвердила я. — Носначала — договор.

— Хорошо.

Рейно вышел в прихожую и вернулся с легендарной черной папкой.И, растянувшись на паркете, принялся было заполнять бумажки.

— Подождите… Это должен быть другой договор. Не междувами и мной, а между мной и вами. Я вправе продать вам все, что собрала. Иначекартина не будет полной. Вы согласны купить у меня улики?

Такой утонченной подлости Рейно явно не ожидал. Он почесалручкой переносицу и уставился на меня.

— Разве это несправедливо? — развила наступлениея.

— Но вы же клиент…

— Посудите сами. Вы собираете улики по определенномуделу. Так?

— Допустим…

— И допускать не надо, У вас есть пункт, — я какбудто воочию увидела этот растреклятый пункт, вбитый в договор Рейно. —Кажется, номер 5.1.2… Там говорится, что вы можете покупать недостающие вамсведения у третьих лиц и счета по оплате этих сведений вносить в графу«Непредвиденные расходы». Я права?

— Только это пункт 5.1.3, — упавшим голосомпоправил меня Рейно.

— Один черт. Главное, что он есть. Ну что, согласныкупить у меня сведения? Это очень важные сведения. Они бы вам пригодились.Согласны?

Рейно ничего не ответил. Он поднялся и бросился вон изкомнаты. Через несколько минут я услышала звук спускаемой воды в унитазе.

— Vilets santazeerija! [41] — сненавистью брякнул он, едва появившись на пороге. — Черт с вами. Ясогласен…

— Вот и отлично.

— На нулевой вариант… Я больше не буду брать с васденег… Я расследую убийство Кодриной бесплатно.

— Надо же, какие подвижки! И про бензин незабудьте, — я оттягивалась по полной программе. — Я не должнаоплачивать вам бензин. И обеды в дорогих ресторанах. Кнедлики в салфетке, вдушу гроба мать!..

Рейно сморщился.

А я смотрела на его подвижное, — как рыбья чешуя, какпесчаная дюна, как ветка сосны, — лицо. И думала. Правильно ли я поступаю?Через минуту я отдам ему все (и Нож в том числе) и расскажу ему все. Все.Абсолютно все. Но ведь одной мне не разгрестись! А он — толковый парень. И дажене без авантюрной жилки. Наверняка он сможет многое сопоставить…

— Но эти кафе для среднего класса… Меня не устраиваеткачество пищи.

— Это ваши проблемы. Хотите жрать какого-нибудь гусяпо-фламандски… или навороченного лобстера — жрите. Но только за свой счет.Кофе-экспрессо и бутерброд с сыром я еще потяну. Но все остальное — увольте. Яслишком бедна, чтобы оплачивать ваши прихоти.

Для пущего эффекта я взяла в руки двадцать шиллингов искатала их в трубочку. И приложила ее к глазам в качестве импровизированнойподзорной трубы.

— Ну как? По-прежнему согласны?

— Я согласен на все! — Его подбородокдрогнул. — Давайте сложим наши знания.

— Здорово! — Я все-таки не удержалась отвосторженного отклика.

— Я делаю это даже не потому, что вы мне платите… Идаже не ради Олева… У нас с ним были чисто деловые отношения.

— Ради самой загадки! — осенило меня.

— Да. Ради самой загадки… А что это у вас за прибор вфутляре? — Натренированный глаз Рейно интуитивно цеплял все самое важное.

— Сначала вы. Что вы нашли на даче? И на кладбище…Рейно сел прямо передо мной и сложил ноги по-турецки. И вытащил из жилетногокармана целлофан с несколькими окурками, лупу, пинцет и еще один пакетик.Сквозь плотный пластик пакетика просматривались реб-ра какой-то измочаленнойкоробочки.

Поддев пинцетом окурок, Рейно приблизил к нему лупу.

— Сигареты «Петр Первый». Три окурка, причем два вболее предпочтительном состоянии…

— Что значит — «в более предпочтительном состоянии»?

— Что один окурок был оставлен у могилы чуть раньше.Скорее всего — на несколько дней…

— Или месяцев, — я тоже попыталась внести своюлепту в ход рассуждений Рейно.

— Это вряд ли. Могила выглядит достаточно ухоженной. Заней наверняка присматривают. Убирают, протирают камни. Судя по ее состоянию —не реже одного раза в неделю.

— И кто?

— Кто-то из местных жителей, скорее всего.

— А во втором пакете? — Удовлетворившись такимнемудреным объяснением, я перекинулась на картонную коробку. — Что там?

Рейно, как заправский фокусник, вынул ее из пакета. Даженевооруженным глазом было видно, что это упаковка от какого-то одеколона.

— Я нашел это в мастерской, — торжественнопровозгласил он. — В ведре со стружками. Это «Byblos».

«Этот идиот отказывается от „Hugo Boss“. Носится с „Byblos“,как курица с яйцом».

Строчка из письма Аллы Кодриной замаячила у меня передглазами. Кто бы мог подумать, что я в состоянии почти дословно помнить нетолько названия фирм верхней одежды и нижнего белья!

— Выглядит почти как новый… Только смятый.

— Я уже сказал… Упаковка лежала в ведре со стружками.Так что установить по внешнему виду, сколько она пролежала там, —невозможно. К тому же у нас нет ни оборудования, ни криминалистическойлаборатории…

Я умоляюще посмотрела на Рейно. Вовлечениекриминалистической лаборатории в орбиту нашего расследования будет означать дляменя смертный приговор. Как ни странно, сам Рейно поддержал мои страхи.

— Я не верю в силу науки, если ее обслуживаютнекомпетентные люди. А по тому, как было проведено расследование в отношенииАллы Кодриной, можно смело утверждать, что им занимались некомпетентные люди…

— Я тоже бы им не доверяла, — вырвалось у меня.

— Теперь вы. — Рейно сложил в кучку свой жалкиймизерный улов. — Вы обещали посвятить меня в те подробности, о которых яничего не знаю. Что это за прибор в футляре?

Ну, Варвара, вперед и с песней! Не может быть, чтобыбоженька не оценил твоих усилий на пути к исправлению! На пути к лучезарному,ослепительному, упоительному и свободному будущему!..

— Это орудие убийства, — просто сказала я.

— Где орудие убийства?

— В футляре.

Рейно протянул к футляру руки, но я была начеку.

— Нет. Так не пойдет. Сначала я объясню… Это нож,которым убили Олева Киви.

— Что?!

— Нож, которым убили Олева Киви, — я тупопереводила глаза с Рейно на футляр. — Но…

— Откуда у вас этот нож?