Книга Дым и пепел - Таня Хафф

— Господи боже, это Ли Николас! Я тебя люблю!

Машина Тони стояла по другую сторону улицы, в несколькихдомах от этого. Ли нашел место для парковки всего в двадцати метрах отсюда.

— Беги! — Тони толкнул актера, — Ты можешь добраться досвоей машины!
— А ты как же? — спросил тот, когда вопли перестали быть членораздельными ислились в примитивном фанатическом вое.

— Обо мне не беспокойся. Как только ты исчезнешь, ониутихомирятся.

— А если нет?

— Проклятье, Ли, беги!

Всего одну секунду Тони был уверен в том, что слышалсаундтрек, перегруженный деталями. Потом Николас повернулся и рванул к своеймашине, на бегу вытаскивая ключи.
Раздался перезвон сигнализации, и дверцы нового «мерседеса» повышеннойпроходимости распахнулись.

— Эми!
— Уже здесь, — Она бросила сердитый взгляд поверх машины на Ли, ринувшегося кводительской дверце, — Ты хоть понимаешь, сколько такие штуковины жрут бензина?
— Это биодизель!

Биодизель — биотопливо на основе растительных или животныхжиров (масел), а также продуктов их этерификации.

— Без балды?

Эми, наполовину скрывшаяся в машине, снова высунулась, желаяпосмотреть на нее, и почти вылетела, когда Николас отъехал от поребрика. Онавсе же сумела упасть на место, дверца захлопнулась, и Тони услышал, как на Лиобрушились испанские ругательства.
По крайней мере, Фостер думал, что это ругатетьства. Он не говорил по-испански.
И для него было новостью, что Эми говорила.
Когда толпа поняла, что у нее нет шансов свести тесное знакомство с актером,имя которого значилось вторым в титрах сериала про вампира-детектива, имеющегосамые высокие рейтинги на синдикатном телевидении, все обратили почтиистерические, расстроенные взоры на Тони. На тот случай, если одного Ли будетмало для того, чтобы произвести впечатление на хозяев дома, Фостер надел своюформенную куртку.
Толпа не знала, кто он такой и чем именно занимается, но все видели, что этотпарень участвует в создании сериала.
«Эти люди стоят между мной и моей машиной.
Мне никогда до нее не добраться.
Лучше действовать благоразумно, но некогда. Надо посмотреть на дело с хорошейстороны. Все равно мало кто поверит в то, что увидит».
Тони сосредоточился, потянулся к молнии на ширинке и задействовал чары «Незамечай меня».

На стройке дежурил охранник. Бывший коп из Ганы, шести футов четырех дюймовростом, он теперь учился на медика «скорой помощи». Приближался экзамен,поэтому надежда на то, что он не заметит тихого визита между двумя своимиобходами, была высока. Кстати, у Генри имелось достаточно опыта. Он мог ещебольше повысить эту вероятность, а потом уже выйти навстречу Тони.
Благодаря последним владельцам сезонных билетов движение на Норланд-авенюоказалось довольно оживленным, но на Леджер-авеню, где строился жилой комплекс,было почти пусто.
Фицрой сперва услышал шум машины Тони, а потом уже увидел ее. Он знал, что оназдесь, но никак не мог на ней сосредоточиться. Вампир все понял. Его отвлекалисердца, бьющиеся вокруг, запах теплой крови, запертой в жилах, сотни тысячжизней, которые могли бы стать его на время охоты.
Он с рычанием заставил себя наблюдать, как машина остановилась, открыласьводительская дверца и...
На третьем этаже здания, стоявшего через дорогу, пела женщина. Песня былапечальной, и Генри понял, что его приняли бы радушно, если бы голод привел егок тому порогу.
Кто-то прикоснулся к плечу вампира.
Фицрой резко развернулся, вцепился в чью-то одежду и впечатал кого-то... что-тов мостовую. Знакомый запах он узнал с секундным опозданием.

— Черт, ой, Генри! Больно!

— Тони.

«Лежащий у моих ног с бешено колотящимся сердцем, глядящийна меня снизу вверх с таким видом, будто в случившемся виноват он сам».

— Понимаю. Ты воспользовался чарами «Не замечай меня».

— У меня не было выбора, — Фостер крякнул, принял протянутуюруку Фицроя и позволил себя поднять, — Там была орда фанатов «Самой темнойночи», готовая разорвать меня на куски.

— У этого сериала столько поклонников, что они могутсоставить орду? — Золотисто-рыжая бровь приподнялась.

— Маленькую, — признался Тони, проверяя, все ли с ним впорядке, — Вообще-то скорее толпу, зато очень вздорную и злую. Итак, высобираетесь извиниться за то, что уронили меня на задницу?

«На которой явно остались синяки».

— Твои чары отвлекли меня. Я думал об охоте, — улыбнулсяГенри.

— Значит, мне еще повезло?

— По существу — да.

— Хорошо, это мне подходит, — Фостер повернулся и принялсярассматривать стальные каркасы трех башен, — В заметках Лии говорится, что однослабое место находится в первой из них.

Тони без всяких сомнений знал, что Генри его не уронит.Однако спинной мозг, болтающийся сейчас на уровне четвертого этажа — Тониудерживали лишь руки вампира, сжавшие его лодыжки, — был с этим не согласен иявно считал, что все они должны были погибнуть.
Болезненно.
Грязно.
Разбившись об землю.
Собственное истерическое бормотание: «Господи!» — раздражало Тони и отвлекалоего от дела.

— Не хочу торопить тебя, Тони, но луна взошла. Нельзясказать, что мы невидимы. Если кто-нибудь случайно посмотрит в окно с верхнегоэтажа любого здания, торчащего на другой стороне улицы...

— Да. Понял. Мы спечемся. Простите.

«Ориентация рун, похоже, не имеет значения.
Это чертовски хорошо, потому что вряд ли я смог бы нарисовать их вверх тормашками.Нет, это я вверх тормашками. Господи! Господи! Господи!»

«Десять дырок закрыты. Осталось семнадцать».

Второе слабое место за ночь находилось там, где шли земляные работы.

— Почему их так притягивают дыры в земле? — пробормоталТони, когда они спустились по утрамбованному земляному пандусу, оставленномудля оборудования.

— Эти монстры созданы адской бездной. В глубоких ямах оничувствуют себя как дома.

— Это другого рода ад, Генри.
— Человек провел бы там в мучениях целую вечность?

— Наверное.

Судя но тем обитателям ада, которых они уже видели, такоепредположение казалось Тони вполне резонным. Хотя вечность — наверное, слишкомдолгий срок.

— Тогда все это кажется мне достаточно похожим на ад.

«Одиннадцать к шестнадцати».

— Нет, — запротестовал Тони и попятился, хотя Генри несделал ни малейшего движения в его сторону. — Когда все будет позади, у меняхватит времени на то, чтобы выспаться.
— Если бы ты закончил дело нынче ночью, то я бы с тобой согласился. Но ты неможешь и все больше устаешь. Это видно. Утомление приводит к ошибкам, те — кранениям. Ты лечишь себя сам. Это все больше изнашивает твое тело. Есть шанс,что ты не переживешь еще одного исцеления.