Книга Город изгнанников - Наталья Беглова

Подобных махинаций за десять лет существования комиссии Чоудхури удалось провернуть немало. Все они прошли без сучка и задоринки, а вот с Кручем начались проблемы. Он заявил, что получил слишком мало, и требовал непомерные суммы, шантажируя Чоудхури. Тогда на озере на него было совершено первое покушение, которое и закончилось бы его смертью, но Сергей Волоченков спас Круча. Вторая попытка, в горах, удалась. Совершил убийство, так же как и покушение на озере, сообщник Чоудхури, некий Замир Ахмед, выходец из Бангладеш, давно получивший швейцарский паспорт. Он уже много лет работал смотрителем музея в шато де Пант. Как и подозревала Арина, Питер Гилмор начал догадываться, что происходят махинации с претензиями, поделился своими опасениями с Батлером, а тот, в свою очередь, проинформировал об этом Чоудхури. По ошибке, вместо Питера Гилмора, Замир Ахмед убил Диего Кочиноса. Он же, по поручению Чоудхури, пытался припугнуть и Арину, подпилив ветку, которая чуть не придавила ее в парке шато де Пант. Замир Ахмед арестован, пока свою вину отрицает, но улик против него более чем достаточно.

Сам Чоудхури виновен лишь в убийстве Казанцевой. Ему было очевидно, что последнее время она очень нервничала. Он действительно случайно услышал ее разговор по телефону и понял, что она просит Арину о срочной встрече. Было ясно: она решила признаться.

В том, что рассказал Боннар, для Арины было мало нового. Боннар знал это, но как хороший актер произносит самую эффектную реплику под занавес, так и он приберег неожиданную информацию под конец. Он оказался неплохим психологом и был уверен, что Арина заговорит об этом. И не ошибся.

Они уже закончили обед и ждали кофе, когда она сказала:

– Я одного не понимаю, зачем ему все это понадобилось. Я про Чоудхури. Он прекрасно зарабатывал. К тому же из состоятельной семьи, так же, как и его жена. Я помню, он как-то говорил, что служит не из-за финансовых соображений.

– Он и на преступление пошел не из материальных соображений, как вы говорите, а из идеологических. – Боннар с удовольствием констатировал, что наконец удивил свою собеседницу.

– Из идеологических?

– Да. Вы слышали что-нибудь о Режистане?

– По-моему, это территория на севере Пакистана.

– Да, вы правы. И они давно уже борются за независимость.

– Как когда-то Восточный Пакистан, – уточнила Арина.

– Вот именно. А жена Чоудхури – действительно пакистанка и именно из этого района. Так что он тесно связан с людьми оттуда. И уже давно поддерживает деятельность «Фронта за освобождение Режистана». Есть такая организация. Так что он считает себя не преступником, а борцом за правое дело.

– Теперь я понимаю, откуда взялся Муджибур Рахман.

– При чем здесь Муджибур Рахман?

– Чоудхури восхищался человеком, который боролся за независимость Восточного Пакистана и, завоевав ее, стал первым президентом Бангладеш.

Арина рассказала Боннару про семинар.

Про себя Арина подумала, что теперь ей понятен и упрек, брошенный Чоудхури ей при аресте. Она тогда не поняла его странную фразу о том, что Ленин бы ее осудил. Теперь все окончательно встало на свои места.

Когда они вышли из ресторана после обеда, Боннар был в прекрасном расположении духа. Еда в ресторане была отменная, и к тому же ему удалось удивить свою собеседницу. Прощаясь, он трогательно заверял ее в своих самых теплых чувствах, благодарил еще раз за помощь, но при этом не преминул заметить, что надеется увидеть ее при других обстоятельствах, не имеющих отношения к убийствам и вообще к криминалу. Завершил он свою небольшую прощальную речь пожеланием Арине больше не выступать в роли следователя, предоставив это профессионалам.

Войдя в квартиру, Арина услышала голоса. Оба женских. Дочери и еще чей-то. Она не успела даже сообразить, кто это мог быть, как в коридор вышла Вера.

– Покажись, покажись. Говорят, то ли тебя чуть не убили, то ли ты сама чуть копыта не отбросила. Не похоже что-то. – Вера подошла к подруге и чмокнула ее в щеку.

Они не виделись с Верой добрый месяц. Это был небывалый случай в их жизни в Женеве. Конечно, они созванивались, но встречаться не встречались. У Веры лето было особенно жарким периодом. Одна туристическая группа сменяла другую. Обычно Арина помогала ей, но в этом году из-за работы в ООН она не смогла этого сделать.

– Ну что, по-прежнему полно работы? – Арина знала, что к августу, к началу женевских праздников, поток туристов обычно еще больше увеличивался.

– Сейчас проводила одну группу, через два часа другую поеду встречать. Вот с аэропорта к тебе и рванула. Думала, к постели умирающей. А умирающая, оказывается, по ресторанам шастает. Раз так, пощады не жди! Где новая тематическая поездка? Кто еще в мае обещал подготовить тур «Женева – город изгнанников»?

Вера была верна себе. Атака и наскок – таков девиз Веры Моргуновой. Иногда, когда подруга чересчур наседала на нее, как сейчас, Арина говорила ей, что девичья фамилия Веры – Боброва – шла ей гораздо больше. Вернее, не сама фамилия, а то прозвище, которое она заработала в школе. Они обе пострадали по вине Александра Сергеевича Пушкина. Арина от своего отца – страстного поклонника Пушкина – получила имя, которое в придачу к ее фамилии стало неисчерпаемым источником для шуток. В школе иначе, как няней, одноклассники ее не называли. Вере пришлось и того хуже. Когда они прочитали «Сказку о царе Салтане», то к ней намертво приклеилось прозвище Баба Бабариха, по сравнению с которым «няня» было чуть ли не комплиментом.

– Так, бабушка Бабарихочка явилась, – выдала Арина свой, более элегантный вариант прозвища. – Надо было не видеться столько времени, чтобы сразу наброситься на человека с угрозами. К тому же незаслуженными.

– Как это незаслуженными! Ты что, сделала тур?

– Считай, что да.

– А если поконкретнее?

– Хорошо, иди на балкон. Я сейчас переоденусь. Не могу больше при параде. И так уже два часа мучаюсь. Я туда чай принесу. Настя, поставь чайник! – крикнула она дочери и пошла в спальню.

На балконе был накрыт стол, заварен зеленый чай – китайский улун, который предпочитала Вера. Настя уехала к друзьям, и подруги без помех отвели душу за разговорами. Сначала обменялись новостями, касавшимися детей и мужей, потом Вера заставила Арину со всеми подробностями рассказать о том, что произошло в комиссии.

– Послушай, ты же не одно, а целых три дела раскрыла! – Вера, критиковавшая Арину по поводу и без повода, была верной поклонницей ее детективных талантов, раскрывшихся недавно.

– Почему три?

– Ну как же. История с анонимками. Раз. Вывоз людей из Бангладеш. Два. И этот Чоудхури с его ленинскими замашками. Три. Вот это да! Скоро тебе памятник воздвигнут нерукотворный.

– Так, Пушкина не трогать! А то я тебе тоже из него начну цитировать. Насчет ткачихи с поварихой!

– Ладно, тоже мне, пошутить нельзя. Я вот только одного не понимаю: как Чоудхури смог заставить Казанцеву работать на себя? Чего она в это дерьмо полезла?