Книга Пламенная роза Тюдоров - Бренди Пурди

– Ну вот, теперь ты хорошая девочка! – Роберт улыбнулся и снова поцеловал меня в лоб. – Моя лютиковая невеста совсем скоро поправится, мы позабудем все былое и начнем жить заново!

Я улыбнулась в ответ и сказала, что всем сердцем надеюсь на такой исход, но не поверила ни единому его слову.

Затем он заявил, что ему пора и что он приедет в Комптон-Верни в следующем месяце, чтобы забрать меня и отвезти в Камнор. Я кивнула и улыбнулась напоследок, чтобы угодить Роберту, однако в сердце моем с тех пор навеки поселился страх. Мне оставалось лишь молиться о том, чтобы Камнор-Плейс оказался лучшим местом, чем Комптон-Верни.

Глава 26

Елизавета Ричмондский дворец, Лондон, сентябрь 1559 года

Второй раз в жизни на моих глазах женщине разбили сердце. Я видела ужас внезапного осознания у нее на лице, она словно очнулась от долгого сна после того, как ей дали пощечину или вылили на голову целый ушат ледяной воды. Она вдруг поняла, что все ее подозрения, даже те, в которые она сама отказывалась верить, – правда; вся ее жизнь и чувства, которыми она так дорожила, оказались лживыми. Она догадалась наконец, что любые ее попытки вернуть былое непременно окажутся провальными. Когда я увидела слезы в голубых глазах Эми, тут же вспомнила тот день, когда моя мачеха Екатерина Парр застукала меня на лестнице в Челси в объятиях своего супруга. Том Сеймур был таким же, как Роберт, – красивым, очаровательным повесой, не заслуживающим искренней любви своей супруги. Однако и Екатерина, и Эми были ослеплены своими чувствами и не понимали, каким ничтожествам вверили свои сердца.

Когда Эми скрылась в запутанных коридорах дворца, Роберт обернулся ко мне и хотел было заключить в объятия, но я отстранилась, направилась в свои покои и хлопнула за собой дверью. Я велела своим фрейлинам, которые тут же уселись в моей опочивальне за вышивание, выйти вон и усадила Кэт снаружи, чтобы та никого ко мне не пускала. Мне хотелось побыть одной.

Уже в третий раз за свою недолгую жизнь я оказывалась причиной разлада между мужчиной и его женой. Будучи еще совсем юной, неискушенной девчонкой, я поддалась чарам обольстительного Тома Сеймура, а затем, чтобы спасти свою жизнь во время правления моей безумной сестры, мне пришлось принимать ухаживания ее милейшего супруга Филиппа. Теперь же, став королевой по праву и решив отказаться от мужчин и связанных с ними радостей, я обнаружила, что мой верный друг детства оказался лжецом и я зря думала, что никому не причиняю вреда, наслаждаясь его обществом. На самом деле было разбито еще одно нежное и любящее сердце.

Я налила себе вина и устроилась у пылающего камина. Любопытно, хоть что-то из всего того, что он мне рассказывал о своем браке, было правдой?

Глаза Эми сказали мне, что Роберт все выдумал. То были глаза обманутой и обиженной женщины. Она вовсе не походила на жену, разлюбившую своего мужа и желающую жить подальше от него. На ее лице явственно читались отчаяние и тоска, я чувствовала, что свои гнев и боль она направила на меня, лживую разлучницу, пытаясь обратить меня в пепел. Любовь Эми была еще жива, она сражалась за свое существование, хотя Роберту его жена и впрямь давно уже была безразлична. В ней было столько страсти, что она, возможно, и сумела бы вернуть все на круги своя, но Роберт слишком сильно хотел забыть свое прошлое и двигаться вперед, увлекаемый сияющей звездой своего честолюбия. Не сомневаюсь, что, когда он прищуривался и вглядывался в нее, свою путеводную звезду, она представлялась ему в виде королевской короны. А эта милая деревенская девушка, чьи золотые кудри венчала корона из лютиков в день свадьбы, ему больше не была нужна. Роберт бросил ее, беспощадно и хладнокровно, даже не задумываясь о том, какую боль ей причинил. Несчастная Эми! Роберт принес ее в жертву своему тщеславию, словно жертвенного агнца!

Она сильно изменилась с тех пор, как я видела ее в последний раз. Мне даже показалось, что она нездорова. Эми сильно отощала, утратив последнее сходство с той семнадцатилетней, пышущей здоровьем девушкой, прошедшей по цветущему лугу с букетом лютиков к алтарю в чудесный июньский день, девять лет тому назад. Неужто ее так сильно снедали тревоги и страхи все это время? Она была очень бледна, и дело было не в белилах, недавно вошедших в моду. У Эми под глазами залегли синеватые тени, и я по собственному опыту знала, что виною тому был страх, терзавший ее днем и ночью. Я видела, что эта женщина живет в постоянном страхе. Но чего же она боится? В этой истории крылось немало тайн, и я должна была докопаться до истины.

Я кликнула Кэт и велела послать за Робертом, но она ответила мне, что он уехал – должно быть, к жене. Я распорядилась привести его ко мне, как только он вернется, и стала нервно расхаживать перед камином туда-сюда. Малиновая юбка, его подарок, шелестела и раскачивалась на ходу, словно колокол. Я узнаю правду, даже если мне придется пыточными клещами вытягивать ее из него, даже если мне придется выпить всю его кровь по капле. Я непременно узнаю, что между ними происходит на самом деле, истина обязательно откроется мне, не оставив и тени сомнений.

Я села в кресло у прикроватного столика и стала нервно постукивать пальцами по позолоченному дереву, и тут в дверь громко постучали.

– Входи! – крикнула я, решив, что это Роберт, и расправила плечи, готовясь к предстоящему сражению.

Но это оказалась всего лишь моя кузина, Летиция Ноллис, самая бесстыдная из всех кокеток моего двора. Я расслабилась и опустилась на мягчайшие подушки, лежавшие в кресле, продолжив отбивать нетерпеливую дробь пальцами.

– Я принесла шпильки вашего величества, вы забыли их в саду, – с притворным смирением молвила Летиция.

Ее намерения были прозрачны, как венецианское стекло, поскольку я знала, что ее совершенно не беспокоят мои шпильки – ее привело ко мне любопытство, и если бы не это, украшения и дальше валялись бы в траве, поливаемые дождем. Болезненный интерес горел в ее глазах, и я с легкостью догадалась, о чем именно она спросит, как только осмелится заговорить.

Я протянула руку, чтобы забрать у девушки шпильки, но она сама склонилась надо мной, вознамерившись положить блестящие украшения в эмалированную шкатулку, стоявшую на столике.

– Не дергайся, я ведь не мужчина, меня совершенно не интересует твоя выставленная напоказ грудь, девочка моя, – съехидничала я.

На ярко разукрашенном лице Летиции появилась гримаска недовольства, но она взяла себя в руки, сделала изящный реверанс и положила шпильки на мою раскрытую ладонь.

– Расчесать вашему величеству волосы? – осведомилась она, задержавшись на миг у моего кресла.

Я посмотрела на свое отражение в зеркале и наградила ее холодным, пристальным взглядом.

– Я ведь не слепая, Летиция, да и ты никогда не была искусной в притворстве. Я же вижу, что ты, едва сдерживая смех, ищешь предлог остаться. Так что избавь меня от жалкого притворства, выкладывай!

– Леди Дадли! – Она наконец расхохоталась. – Ну разве не посмешище? Вот так сцену она устроила! Я за всю жизнь не видела более жалкой и убогой женщины! Как она только не разрыдалась! У нее ведь все время дрожали губы и подбородок и голос срывался! А как неловко она двигалась в этой своей нижней атласной юбке! Да она понятия не имеет, как должна вести себя леди! Говорила со мной так, будто я – королева, а она – служанка из черни. Так переживала, чтобы никого не обидеть! Неудивительно, что лорд Роберт прячет ее в деревне. У него есть все основания стыдиться столь неискушенной женушки. Я смотрела на нее и гадала, что заставило его жениться на этой простушке. Мы все дивились, отчего он не знакомит ее ни с кем, решили, что у нее попросту нет друзей, и теперь я понимаю почему!