Книга Золотые слезы - Лори Макбейн

— Когда ты говоришь о Французском городе, то имеешь в виду Старую дорогу? — поинтересовался Николя.

— Да, месье. — Кучер удивленно вылупил на него глаза. — Некоторые называют это место именно так. — В его тоне сразу же появилась особая почтительность, поскольку сомнений в том, что Николя креол, у него не осталось. А креолы считались в Новом Орлеане настоящей знатью, не то что новоявленные американские нувориши, грубые и дурно воспитанные, не имеющие представления о чести и достоинстве.

— Тогда едем в «Сент-Луи». И скажи грузчикам, чтобы отправили наш багаж туда, — сказал Николя и уселся рядом с Марой. Он предложил ей накинуть полог на ноги, но Mapa отказалась и предпочла укутать Пэдди, который уже пару раз громко шмыгнул носом. Он потерял носовой платок, и Mapa протянула ему свой. Пока малыш громко и старательно высмаркивался, Mapa обеспокоенно наблюдала за ним, моля Бога, чтобы это не было предвестием очередной простуды, которая всегда длилась у Пэдди по нескольку недель.

— Похоже, что кое-что изменилось здесь за время моего отсутствия, — задумчиво вымолвил Николя, оглядываясь по сторонам.

Маленькие узкие улочки, расходившиеся в стороны от Старой дороги, с домишками, окруженными уютными палисадничками, были ему знакомы. Но огромные белые особняки с тропическими оранжереями и фруктовыми садами, огороженные чугунными решетками, которые тянулись от Кэнэл-стрит до улицы Фобург-Сайт-Мари, он видел впервые.

— Да, это место просто не узнать, — добавил Николя достаточно громко, так что кучер его услышал.

— Еще бы, сэр! В Гаден-дистрикт вложена целая куча денег. Какие дома отгрохали, а! Не хотите проехаться по этому району? — тут же вмешался кучер, отличавшийся словоохотливостью.

— А почему бы и нет? — отозвался Николя, взглянув на Мару и заручившись ее молчаливым согласием.

Ландо медленно покатилось вдоль аллеи, по обе стороны которой возвышались особняки, то похожие на средневековые замки, то украшенные завитушками в стиле рококо. Раскидистые магнолии и высоченные пальмы, перемежающиеся с кустами роз и жасмина, создавали пышную живую изгородь, не позволяющую проникнуть внутрь владения праздному взгляду прохожего. На том месте, где много лет назад был заросший бурьяном пустырь, теперь располагался целый небольшой город со своими театрами, отелями, церквами.

— Это площадь Лафайет, — пояснил кучер.

— Ты даже не узнал ее, правда? — спросила Mapa, заметив удивление и разочарование, которые отразились на лице Николя. Он все больше погружался в тихую задумчивость. Они в молчании свернули на Старую дорогу. Mapa вслушивалась в незнакомые названия — Бурбон, Шартр, Дюмэн, Рояль, перед глазами у нее мелькала вереница похожих друг на друга зданий с одинаковыми зарешеченными балкончиками.

Mapa услышала подавленный вздох со стороны Николя, когда они выехали на площадь, в центре которой с суровым достоинством возвышался старый собор с тремя шпилями, устремленными в небо. Напротив, среди цветочных клумб, поблескивала на солнце тусклой медью конная статуя. Площадь была окружена аккуратными двухэтажными домиками из красного кирпича.

— Какое красивое место! — заметила Mapa, которой эта площадь напомнила старую часть Лондона.

— Площадь Д'Армс. Сам не знаю, с чего я решил, что она останется такой же, как много лет назад, в то время как все остальное изменилось до неузнаваемости, — печально вымолвил Николя.

— Боюсь, вы ошибаетесь, сэр, — учтиво поправил его кучер. — Теперь это площадь Джексона. А вон и статуя старого генерала.

— С моей стороны было чрезвычайно предусмотрительно нанять гида. Никогда бы не подумал, что окажусь в роли чужестранца в своем родном городе. Вот, например, на этом месте раньше была аллея сикомор. А теперь ее нет. Хорошо еще, что они не тронули собор Святого Людовика и Кальбильдо, — кивнул Николя в сторону величественных зданий, мимо которых они проезжали.

— В этом полностью заслуга баронессы, — сообщил кучер. — Я имею в виду баронессу де Понтальба. Да, на это стоило посмотреть, сэр, — довольно хмыкнул он. — Каждый Божий день она приезжала верхом на площадь, чтобы следить за тем, как идет строительство. И ее рыжие волосы горели огнем на солнце, заставляя всех вокруг открывать рты от удивления.

— А почему она решила перестраивать площадь? — поинтересовался Николя.

— Да потому что вокруг были одни руины! Народ переехал отсюда на Кэнэл-стрит. Там кипела жизнь, шла торговля… А здесь что? В конце концов, площадь пришла в настоящее запустение, здесь остались разве что крысы. А баронесса, сами видите, какую красоту здесь навела!

— А где теперь она? — спросила Mapa.

— Вернулась во Францию, мэм. Так, значит, в отель «Сент-Луи»? — переспросил кучер, сворачивая с площади.

Николя молча кивнул и откинулся на спинку сиденья, прикрыв глаза. Mapa понимала, как трудно ему видеть город, в котором он родился и вырос, изменившимся, как странно чувствовать себя в нем чужаком.

Кучер не обманул их. Отель оказался действительно роскошным. Николя подошел вместе с Марой к конторке портье и расписался в книге постояльцев. Брови клерка немедленно поползли вверх, как только Николя поставил свою подпись, в глазах сверкнуло любопытство, а в речи появилось откровенное подобострастие. Он не умолкал ни на минуту, заверяя Николя, что апартаменты, которые им предоставлены, самые лучшие в отеле, и что леди будет в них очень комфортно.

Появился коридорный, чтобы проводить их в комнаты. Николя взял Мару под локоть и задержал на минуту.

— Мне нужно кое с кем встретиться. Я скоро вернусь, Mapa.

— Можешь не торопиться, — беспечно пожала плечами она.

— Скоро, — повторил Николя и направился через холл к дверям, за которыми вскоре исчез. Mapa смотрела ему вслед и чувствовала себя невероятно одинокой, не имея никакой уверенности в том, что он вообще вернется.

Оказавшись на улице, он с минуту постоял в раздумье, затем нанял экипаж и отправился обратно на Старую дорогу. Теперь он не смотрел по сторонам, а полностью погрузился в размышления о предстоящей встрече. Экипаж остановился у дома, который назвал Николя. Кучер принял деньги и удивленно поглядел на седока.

— Вас подождать, сэр? В этом доме давно никто не живет. Похоже, здесь вообще нет ни души.

Николя обвел взглядом погруженный в неестественную, глубокую тишину фронтон здания, заметил опущенные гардины на окнах. Покачав головой, он отказался от предложения кучера, и тот уехал. Николя стоял и смотрел на дом, где прошла лучшая половина его жизни. Штукатурка на бледно-желтом фасаде кое-где облупилась, над тротуаром нависали железные балкончики, увитые плющом, за которым давно не ухаживали. Николя поднялся по широким ступеням и постучал в знакомую дверь. Никакого ответа, как он и предполагал, не последовало. Тогда он прошел до конца фасада и без колебания толкнул маленькую железную калитку, за которой начиналась каменная дорожка, ведущая к черному ходу в дом.