Книга Сфинкс - Тобша Лирнер

— Может быть, по-прежнему пытается завладеть астрариумом?

Я посмотрел на луну. Испещренный кратерами полумесяц как раз поднимался над стеной.

— Рэйчел, дата моей смерти не меняется. С сегодняшнего утра жить мне останется три дня. И самое ужасное, что я начинаю в это верить.

— Оливер, будь благоразумнее, придерживайся реальных фактов…

— Реальных фактов? Факт таков, что эта штука похитила мою жизнь.

— Ты не умрешь. Во всяком случае, не через три дня.

Я слушал Рэйчел, но ее слова меня нисколько не успокаивали, Я снова вспомнил о месторождении. Складывалось ощущение, что астрариум всячески подталкивает меня туда, но, может быть, в этом таился некий смысл? Все началось с землетрясения, потревожившего пески. Может быть, мне выпало замкнуть цепь, свести начала и концы, отвезти астрариум в Абу-Рудейс и похоронить в глубинах времени, откуда он явился? Идея погребения артефакта в песках внезапно, показалась мне логичной, даже привлекательной. Но каково будет расстаться с астрариумом?

— Слушай, но я приехала к тебе по другой причине. Мой источник не подвел — я собираюсь на тайную встречу, о которой говорила. — Ее слова словно повисли в неподвижном воздухе. — Огромный прорыв. Сенсация века. Мне надо ехать.

— Что это за встреча?

— Американка окинула взглядом двор и понизила голос:

— Меня просили присутствовать на тайной встрече Садата с Беганом и зафиксировать все для потомства. — Рэйчел оглянулась. — Она состоится через пару дней в Порт-Тауфике. Вот и подумала, что по дороге туда заскочу и к тебе. Прошел слух, если встреча пройдет хорошо, Садат лично выступит со своими мирными инициативами в кнессете. — Рэйчел хоть и говорила шепотом, но явно волновалась. — Мир, Оливер, мир. Может быть, Египет наконец встал на свой путь.

И снова у меня возникло ощущение, что все события выстраивались определенным образом вокруг одного полюса. Стало понятно, почему Маджед бешено пытается завладеть астрариумом и наносит удары по болевым точкам Египта. Сильный Египет помешает ему взойти на вершину власти. Визит Садата в израильский парламент — беспрецедентное историческое событие — нарушил бы все его планы.

— Ты серьезно? Садат в кнессете? Представляешь, какой это возымеет революционизирующий эффект. Ни Сирия, ни Саудовская Аравия не потерпят его визита в Израиль.

— Говорю тебе, все так и есть. И я собираюсь присутствовать на встрече. Пятнадцать лет я ждала подобной возможности. Пятнадцать лет, Оливер!

— Ты много для этого сделала. Заслужила.

— Еще бы. — Рэйчел улыбнулась, и ее лицо осветилось таким сильным чувством, которое показалось мне незнакомым и даже странным. Я невольно улыбнулся в ответ. Энтузиазм и отвага американки были заразительны, и меня грело сознание, что она рядом со мной. Возникла эгоистичная мысль, что ее общество и знания будут мне необходимы, если я хочу довести до конца свой план.

— Как ты собираешься добираться в Порт-Тауфик? Завтра я поеду с Мустафой в Абу-Рудейс — надо кое-что проверить на предполагаемом месторождении. Оттуда до Порт-Тауфика рукой подать. Можем тебя подбросить.

— Думаешь, так будет безопасно?

— Мустафа — специалист по объездам и военным блокпостам. К тому времени, когда мы попадем в лагерь, наступит ночь, и меня никто не будет ждать.

— Присоединяюсь.

Я заключил ее в братские объятия, и внезапно моя задача перестала казаться мне пугающей. Из тени раздалось вежливое покашливание, и оттуда появился крестьянский мальчишка, относивший бедуинам мое письмо Мустафе. Мы с улыбками оторвались друг от друга.

— Выезжаем рано, примерно в пять, — предупредил я Рэйчел.

— Не опоздаю.

Я еще долго смотрел, как они с мальчишкой шли к приютившейся у стен монастыря деревне.

40

Слева монотонной голубизной простиралась равнина Средиземного моря — бесконечность, то место, где я теперь хотел бы обрести убежище. Справа раскрыла свой зев пустыня. А прибрежная дорога, по которой мы ехали, служила им границей. Между грязной колеей и побережьем стояло несколько вилл — пляжные приюты богатых, пустующие в это время года. Белый песок и кустарник подступали к самой кромке воды. Безжизненная красота этого древнего края завораживала.

Мустафа вел джип компании, лавируя между ямами и камнями. Я в своем маскарадном наряде коптского монаха и темных очках подскакивал на переднем сиденье. А Рэйчел устроилась на заднем, рядом с изыскательским оборудованием. Мы представляли собой странную компанию, но я не хотел рисковать и старался исключить любой шанс быть узнанным. Мустафа был дипломатичен и не задавал прямых вопросов, но я видел, что напряжение начинает сказываться и на нем. Исмаилию мы объехали задворками, пересекли Суэцкий канал и направились в сторону Порт-Тауфика. Из-за напряженной обстановки в стране Мустафа все еще побаивался военных блокпостов. Ходили слухи о столкновении на границе с израильскими подразделениями и концентрации ливийских и суданских войск на других границах. Тем не менее я был убежден, что с нами ничего не случится. До сих пор мы встретили только несколько крестьян, пару автоцистерн и туристский автобус.

Астрариум я вез в спрятанном под задним сиденьем рюкзаке. До моего смертного часа оставалось меньше трех суток, и я сознавал, что поездка на нефтяное месторождение — это риск: если я не найду там необходимой информации об артефакте, то просто потеряю драгоценное время.

За поворотом огибающей песчаную дюну дороги показался блокпост. На грязную колею вышел солдат и сделал знак остановиться. Приблизившись, мы заметили стоявший за пальмами частично замаскированный армейский танк.

— Ну, мой друг, как будем выкручиваться? — мрачно спросил Мустафа, притормаживая у деревьев.

— Ты везешь меня домой, в семью коптов, где умирает ребенок. Рэйчел — американская миссионерка, сотрудничает с нашей церковью. Поняла, Рэйчел?

Она нервно кивнула, и я снова повернулся к Мустафе.

— Справишься? — Я заметил, как крепко он вцепился в руль. И выглядел совершенно несчастным.

— В последний раз, Оливер. Понял? Я устал играть в эти игры. До сих пор не задавал никаких вопросов, но и моему терпению есть предел.

Солдат был почти уже рядом с окном. Я ободряюще дотронулся до руки помощника.

— Спасибо, друг.

Бросив на меня напряженный взгляд, египтянин вышел из машины. Вскоре он уже улыбался и разговаривал с солдатом, положив ему руку на плечо, — таким приемом Мустафа старался увести его от джипа, чтобы избежать обыска. Но по суровому выражению лица молодого военного я понял, что он не купился на россказни моего помощника. Солдат окликнул двух других египтян, до этого стоявших у танка и наблюдавших за нами. Те выбросили сигареты и направились в нашу сторону.

Один из них оказался офицером. Разглядывая нас с Рэйчел, он обошел джип. Мы же продолжали смотреть прямо перед собой. Офицер остановился у моей дверцы, и я почувствовал, как сердце подпрыгнуло к горлу. Внезапно он рванул дверцу.