Книга Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman

прочно вошедшее в руки его отца и дяди, уже приобрело иной оттенок, чем тот стабильный, консервативный бизнес, который его дед построил на пустом месте. В течение многих лет Сэм работал над выходом Goldman Sachs на международный рынок, налаживая связи с сетью банков-корреспондентов по всей Европе. Генри же подталкивал фирму к тому, чтобы стать игроком на рынке ценных бумаг и андеррайтинга - и не всегда успешно. Например, он втянул компанию в то, что партнеры с горечью называли "той злополучной сделкой в Альтоне". Это была та самая сделка, за которую Гарримана обвинили в разграблении здоровой компании с целью извлечения неоправданных прибылей, хотя в итоге Goldman Sachs оказался в проигрыше. "Пожалуй, ни одна сделка не была более драматичной и не была сопряжена с большим количеством проблем", - вспоминает Уолтер. Синдикат Гарримана, возглавляемый Kuhn Loeb, рекапитализировал железную дорогу, выпустив облигации на сумму 45 миллионов долларов. Goldman Sachs приобрел 10 миллионов долларов из нового выпуска, разделив свою долю со страховой компанией New York Life Insurance Company. Компания разделила свою долю между различными инвестиционными домами, включая Lehman Brothers, который принял скромное участие в размере 100 000 долларов и оставил себе почти 1 миллион долларов облигаций для собственного счета. "Рынок облигаций вскоре стал "липким", и сделка в Альтоне с точки зрения денежного рынка оказалась сопряжена с трудностями", - вспоминал Уолтер. "Большая часть облигаций осталась непроданной". Сделка обернулась "значительными убытками".

Но Генри упорствовал, стремясь пробиться в элитный инвестиционно-банковский клуб, который фактически контролировал выпуск новых железнодорожных ценных бумаг, - клуб, в котором доминировали Шифф, Морган и Джеймс Спейер. Как и Гарриман в первые годы своей карьеры, Голдман пытался пробиться в элиту, скупая крупные пакеты железнодорожных ценных бумаг и делая себя фактором, который нельзя было игнорировать. "Я помню историю о том, как в юности он начал скупать акции одной железной дороги, чтобы обеспечить себе положение в картине и тем самым позволить фирме стать банкиром железной дороги", - вспоминал Уолтер. "Однажды Джимми Спейер, обнаруживший источник скупки, вызвал моего дядю в свой офис на Пайн-стрит, велел ему прекратить скупку и предложил забрать у него все купленные акции по цене плюс 6 процентов годовых". Kuhn Loeb, J.P. Morgan & Co. и его собственная Speyer & Co. контролировали бизнес по андеррайтингу железных дорог, прямо сказал Генри банкир. "Новичков не хотели".

Генри и Сэм сцепились, решая, что делать дальше. Goldman хотел держаться и бороться. Сакс был столь же непреклонен, что они должны продать компанию, получить быструю и безболезненную прибыль и избежать конфронтации со своими более могущественными конкурентами. Старший брат Генри Джулиус, хладнокровный юрист фирмы, в конце концов был призван стать посредником в этом ожесточенном споре. Он встал на сторону Сакса, указав, что противостояние с ведущими банкирами страны может поставить под угрозу фирму их отца. "Стало очевидно, что пробиться в железнодорожный бизнес в то время было безнадежно", - сказал Уолтер. "Воображение Генри Голдмана развернулось в другом направлении".

Его внимание переключилось на отрасли, которыми пренебрегали ведущие инвестиционные банки. Рынки капитала в значительной степени игнорировали розничных и оптовых торговцев, торговцев сухими товарами и диковинных универмагов, производителей и предпринимателей потребительских товаров. Лишь немногие из этих видов бизнеса были публичными и котировались на Нью-Йоркской фондовой бирже.

Традиционно компании оценивались по их физическому имуществу, которое обеспечивало выпуск акций и облигаций. Железные дороги пользовались популярностью у инвесторов, потому что их балансы были заполнены капитальными активами. Но как быть с производителем шин, заключившим контракты с ведущими автопроизводителями страны, или с универмагом, быстро обновляющим запасы и открывающим новые точки? У них часто не хватало твердых активов, их бухгалтерские книги не отражали ценные, но неосязаемые факторы, такие как их бренды, клиентская база, перспективы на будущее и доходность. Эти труднооцениваемые активы назывались гудвиллом, и наиболее успешные потребительские и торговые компании обладали его избытком. Голдман сделал ставку на то, что сможет капитализировать гудвилл как никогда раньше, привлекая общественность к инвестированию в новый класс компаний, основанных в основном на их потенциале заработка. Время для этого было как никогда удачным. Борьба Теодора Рузвельта с железными дорогами и другими монополиями заставила инвесторов искать новые направления для своих капиталов, которые могли бы быть защищены от антимонопольной борьбы президента. Это дало возможность финансистам среднего звена, ранее не участвовавшим в крупных промышленных сделках, таким как Генри Голдман, и целому поколению компаний, которые выиграли от притока инвестиционного капитала и стали известными на весь мир.

Голдмана часто мифологизируют как крестного отца современного IPO. Это преувеличение. Его гениальность и мастерство в финансовой и маркетинговой алхимии, необходимой для успешного размещения акций, никто не оспаривает, но он был не столько первопроходцем, сколько ранним участником широко открытого нового рынка корпоративного андеррайтинга. В начале 1906 года, когда Голдман начал переговоры со своим другом Фредом Вертхаймом о размещении акций его United Cigar Manufacturers Company, Леманы и Селигманы уже вовсю работали в этой сфере. В 1899 году J. & W. Seligman & Co. выпустила акции American Hide & Leather Company. В том же году Lehman Brothers выступила инициатором размещения акций International Steam Pump Company. По крайней мере, для Леманов эта самостоятельная попытка заняться андеррайтингом - до этого они были участниками многочисленных синдикатов - не была "ни блестящим успехом, ни провалом", - отметил партнер Леманов Фрэнк Манхейм в своей неопубликованной корпоративной истории фирмы. Прошло семь лет, прежде чем фирма, теперь уже под руководством Филипа Лемана, возглавила еще одно размещение акций. И на этот раз в партнерстве с Генри Голдманом и Goldman Sachs.

 

-

Генри и Филипп были друзьями детства и выросли в тесном сообществе немецко-еврейской финансовой элиты Нью-Йорка. Каждый из них был амбициозен и конкурентоспособен, каждый стремился выйти из тени своего отца. Помимо схожего происхождения, банкиров объединяла страсть к коллекционированию произведений искусства.

Друзья часто собирались на обед в ресторане Delmonico's на Саут-Уильям-стрит, обычно устраиваясь за столиком в задней части столовой на втором этаже, где у них было меньше шансов быть подслушанными конкурентами с Уолл-стрит. Возможно, именно во время одного из таких визитов, в начале 1906 года, Генри затронул тему совместного финансирования предложения United Cigar Manufacturers. Филипп и Генри сначала думали о том, чтобы самостоятельно заняться андеррайтингом, но вместо этого они создали партнерство между своими семейными фирмами.

В июне того года Goldman Sachs и Lehman Brothers разместили акции United Cigar, что стало началом долгого и чрезвычайно прибыльного сотрудничества, которое привело обе фирмы к