Книга Денежные короли. Эпическая история еврейских иммигрантов, преобразовавших Уолл-стрит и сформировавших современную Америку - Daniel Schulman
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Размышляя о жизни Гарримана, Кан считал его уход из жизни завершением целой главы финансовой истории Америки. У Гарримана не будет преемника, утверждал Кан, потому что никогда больше один человек не будет обладать такой огромной властью над железными дорогами. "К лучшему или к худшему - лично я считаю, что к лучшему, если только мы не зайдем слишком далеко и слишком быстро, - люди, похоже, полны решимости установить пределы и ограничения на осуществление экономической власти и владычества, как в прежние времена они устанавливали пределы и ограничения на абсолютизм правителей."
-
Конец чего-либо - это начало чего-то другого. И когда эпоха железнодорожных баронов закончилась, открылись новые границы. Если в предыдущие десятилетия доминировали гиганты индустрии, то в ближайшие годы их будут определять новички и инвестиционно-банковский альянс, который изменит ход развития современных финансов.
Глава 18. "ЗОЛОТО В
GOLDMAN
SACHS
"
Когда разразилась паника 1907 года, Уолтер Сакс, младший из трех сыновей Сэма, находился в Лондоне, где проходил обучение банковскому делу, прежде чем поступить на работу в семейную фирму. Как и его братья, он учился в Гарварде, который окончил в 1904 году в одном классе с Франклином Делано Рузвельтом. Хотя он вращался в других социальных кругах, чем "Фрэнк", он познакомился с Рузвельтом, когда они вместе работали над газетой The Harvard Crimson, в которую Уолтер попробовался на первом курсе, получив заверения, что его еврейское происхождение не станет препятствием.
В Гарварде Уолтер продолжал увлекаться театром и даже подумывал о карьере на сцене. "Потом я подумал и решил заняться банковским делом", - вспоминал он. Однако его отец и братья пытались направить его в другое русло, возможно, опасаясь вызвать новые разногласия с Генри Голдманом, приняв еще одного Сакса в партнерство, в котором теперь было больше Саксов, чем Голдманов. Почему бы не изучать право? Уолтер сопротивлялся, но, чтобы задобрить их, провел пару несчастных семестров на юридическом факультете Гарварда. "Я сдал экзамены, но не очень хорошо, потому что сердце мое не лежало к этому, - говорит он, - и я сказал отцу, что на самом деле хочу заниматься бизнесом". Сэм согласился, задействовав свои европейские банковские связи, чтобы организовать для Уолтера ряд стажировок.
Сначала его направили в Париж, где он научился валютному арбитражу, работая в частном банковском доме Луи Хирша. Затем он отправился в Берлин, где прошел краткий курс обучения работе с ценными бумагами в Direction der Disconto-Gesellschaft. В этом немецком банке Вальтер работал в одном офисе с другим молодым банкиром по имени Франц фон Ринтелен, впоследствии печально известным шпионом Первой мировой войны. Действуя тайно в США, Ринтелен саботировал поставки боеприпасов союзникам, закладывая бомбы замедленного действия в трюмы торговых судов и подстрекая к забастовкам рабочих на оружейных заводах, чтобы замедлить производство. После поимки Ринтелен провел последние годы войны в тюрьме в Атланте.
Последний этап своего обучения Уолтер завершил в Лондоне, работая в банковском доме S. Japhet & Co. Фирма, с которой Сэм Сакс ранее установил трансатлантическое партнерство, Kleinwort, Sons & Co., вежливо отказалась принять Уолтера в качестве стажера - "они не хотели, чтобы американец слишком много знал об их бизнесе", - предположил он, - хотя он часто общался с партнерами фирмы.
Первая встреча с семьей Клейнворт, произошедшая много лет назад, до сих пор вызывает у него чувство досады. Когда ему было пятнадцать лет, родители взяли его на званый ужин в викторианское поместье сэра Александра Клейнворта в Южном Лондоне. К всеобщему смущению, Уолтер представился дворецкому, приняв слугу в смокинге за облагороженного банкира, над воспитанием которого так усердно трудился его отец. Во время лондонской стажировки, стараясь показать себя с лучшей стороны, Уолтер нечаянно совершил еще один промах. За ужином один из лондонских банкиров рассказал Уолтеру о том, что в финансовых кругах в последнее время ходят разговоры о количестве финансовых векселей Kleinwort-Goldman, наводнивших рынок, - признак того, что обе фирмы могут быть финансово уязвимы. Уолтер послушно доложил об этих слухах Александру Кляйнворту, который выслушал его с каменным лицом. Только позже Уолтер узнал, что обидел банкира. "Молодой человек просто не стал сообщать одному из великих лондонских торговых банкиров, что кто-то поставил под сомнение его кредитоспособность", - сказал Уолтер.
Наплыв циркулирующих в Лондоне векселей лососевого цвета (отражавших займы, которые Kleinwort Sons выдал Goldman Sachs и теперь пытался продать на вторичном рынке) свидетельствовал о более широких экономических проблемах, предшествовавших панике 1907 года. Из-за неспокойной ситуации на американском денежном рынке такие банки, как Goldman, пытались привлечь большие суммы наличных денег за рубежом, что, в свою очередь, усиливало беспокойство в Лондоне. Летом 1907 года Банк Англии, защищаясь, ввел временный мораторий на американские финансовые векселя - шаг, который, возможно, способствовал кризису, разразившемуся осенью того года, создав дополнительную нагрузку на кредитную систему США.
В то время как в Лондон поступали ужасающие сообщения о банковских кражах в Нью-Йорке и ошеломляющем крахе "Никербокер", Уолтер готовился собрать вещи в своей квартире на Джермин-стрит и отправиться в кругосветное путешествие, которое отец обещал ему в качестве награды за окончание обучения. Но в условиях паники, парализовавшей Уолл-стрит, время для странствий было не самое подходящее. "Мой мальчик, - писал Сэм сыну, - тебе лучше вернуться домой и заняться работой".
-
1 января 1908 года Уолтер официально вступил в Goldman Sachs с окладом 1800 долларов в год. 2 января его старший брат Артур - несколько холодный и надменный человек с громовым характером, как и многие другие мужчины его клана, - отправил неофита-банкира в Хартфорд на семичасовом поезде, чтобы тот обзвонил местные банки и нашел покупателей для коммерческих бумаг Голдмана. Обучение было закончено. Вечером он вернулся в Нью-Йорк, не продав ровным счетом ничего - что не было совершенно непредвиденным из-за депрессивного состояния экономики - и с ушами, в которых все еще звенело от удара, нанесенного ему язвительным президентом Хартфордского национального банка, который пришел в ярость, когда Уолтер не смог дать удовлетворительный ответ о связи между двумя клиентами коммерческих бумаг с похожими именами.
Маркус Голдман умер четырьмя годами ранее в возрасте восьмидесяти трех лет. И партнерство, в которое вступил Уолтер, теперь
