Книга Эволюция Бога. Бог глазами Библии, Корана и науки - Роберт Райт
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Эта экспансия особенно поразительна, если взглянуть на малообещающее социальное устройство, ждавшее Мухаммада по прибытии в Медину. Арабские племена города были не только махровыми политеистами, но и враждовали друг с другом. Имелся и еще один осложняющий момент, которого не было в Мекке: целые племена иудеев. И христиане в количестве, которым не следовало пренебрегать10. Столь разнообразный в религиозном и этническом отношении ландшафт был малопригоден для централизации политической власти. Мобилизация и объединение этих структур представляли собой работу поистине сверхчеловеческих масштабов.
Мухаммад в ней не преуспел. Если верить Корану, его политическое доминирование в Медине, затем в Мекке и на территориях за их пределами не вызвало интереса у иудеев и христиан. В сущности, это еще мягко сказано. Согласно исламским писаниям и устной традиции, а также западной истории, основанной на этих источниках, в отношениях Мухаммада с христианами и иудеями преобладали враждебность, а в некоторых случаях – насилие.
Каков был источник этой враждебности? Некоторые коранические высказывания Мухаммада свидетельствуют о том, что проблема носила теологический характер: и христианам, и иудеям недоставало чистого монотеизма, свойственного исламу, как утверждал Мухаммад, поэтому они служили тревожным напоминанием о политеистах. Они «произносят своими устами слова, похожие на слова прежних неверующих. Да погубит их Аллах! До чего же они отвращены от истины!»11
Теория, согласно которой теологические расхождения были главным двигателем внутриавраамического конфликта, обладает естественной притягательностью в настоящее время, когда догматической определенностью пропитаны конфликты между мусульманами, христианами и иудеями. Но истина гораздо сложнее. Пристальный взгляд на Коран свидетельствует о том, что проблемы, возникавшие у Мухаммада с христианами и иудеями, были не только теологическими и даже не преимущественно теологическими. Более того, как мы увидим, глубина этих конфликтов, в том числе и накал известного «разрыва с евреями» Мухаммада, могли быть преувеличены традицией ислама и историческими трудами. Во всяком случае, считать, что Мухаммад отстаивал твердое кредо, – значит, превратно понимать, кем он был и как создал ислам силой, с тех пор существующей в мире.
В каком-то смысле разница между Мухаммадом в Мекке и Мухаммадом в Медине – это разница между пророком и политиком. В Медине Мухаммад приступил к строительству действующего правительства, что отражено в мединских сурах. В целом они более формальны, чем суры периода Мекки, и менее поэтичны, менее… да, богодухновенны. Тем не менее, даже став политиком, Мухаммад остался пророком. В эпоху, когда политический авторитет зависел от авторитета свыше, создание правительства всегда было в той или иной мере религиозным предприятием, особенно когда глава церкви и глава государства – один и тот же человек. Преданность Мухаммаду и преданность его Богу развивались в тесном взаимодействии.
Способом добиться от людей преданности какому-нибудь богу в Древнем мире было продемонстрировать его силу. Это могла быть сила, дарующая живительный дождь, или исцеляющая болезни, или просто улучшающая качество жизни. Несомненно, отчасти притягательность ислама объясняется последней. Его нравственная строгость12 могла помочь привести в порядок жизнь и общество, забота об угнетенных должна была помочь как минимум самим угнетенным. Тем не менее во время критического мединского этапа эволюции ислама, когда религиозное движение стало системой управления, притязания Бога на власть и авторитет опирались, по-видимому, в основном на успехи в бою.
Все началось, когда Мухаммад решил совершить набег на торговый караван жителей Мекки. В то время такие набеги на Аравийском полуострове не были редкостью. Некоторые племена жили тем, что устанавливали контроль над определенной территорией и брали с торговцев плату за беспрепятственный проезд, и одним из показателей такого «контроля» служила способность совершать набеги на караваны тех, кто не заплатил. Хотя в исламе такой разбой в конце концов был признан противозаконным, неясно, существовало ли до ислама в арабском языке само слово «разбой», а некоторые исследователи полагают, что во времена Мухаммада набеги и грабежи в его мире не считались преступлением13.
Тем не менее Мухаммад ощущал потребность оправдать этот набег. И поскольку жители Мекки преследовали его десять лет и наконец вынудили поселиться в другом месте, проявлять бурную фантазию ему не понадобилось. В Коране Бог говорит: «Дозволено тем, против кого сражаются, сражаться, потому что с ними поступили несправедливо… Они были несправедливо изгнаны из своих жилищ только за то, что говорили: «Наш Господь – Аллах»14.
Особого успеха тот набег не имел, но Мухаммад сумел причинить противникам достаточно вреда, чтобы укрепить свой авторитет в Медине. Набег начался рядом столкновений, в конце концов повысивших статус организатора: жители Мекки, которым осточертели нападения на караваны, предприняли крупное наступление на Медину, которое отразил Мухаммад. Численность его сторонников в Медине росла, и Мухаммад, обладая армией, решил, что вправе явиться в Мекку и потребовать права поклоняться ее святыне, Каабе. Результатом стал договор, действовавший менее двух лет, после чего Мухаммад, утверждая, что жители Мекки нарушили его, дождался своего звездного часа. Он собрал такое огромное войско, что занял Мекку почти без сопротивления и насилия. Пророк, которого, как Иисуса, не признавали в его родном городе, вдруг стал его правителем. Кааба, некогда бывшая местом поклонения в том числе и Богу Мухаммада, теперь стала местом поклонения Богу Мухаммада. И больше никому.
Так проект «Ислам» получил существенный импульс. Мухаммад располагал большей военной мощью, чем когда-либо, и контролировал широкую сферу торговли. Соседние племена постепенно признавали, что логичнее всего подчиняться и выказывать ему преданность. К моменту смерти Мухаммада в 632 году территория его «суперплемени», как его иногда называют, охватывала большую часть Аравийского полуострова, и он начинал оспаривать владычество Византийской империи над Сирией. Десятилетие после его прибытия в Медину прошло плодотворно – по крайней мере, с точки зрения последователей пророка.
А что же те, кто не принадлежал к последователям? Почему у Мухаммада не сложились отношения с мединскими иудеями и христианами?
Трудно со всей достоверностью реконструировать эти события, но одно кажется ясным: Мухаммад не просто потребовал обратиться в ислам и получил отпор. Какое-то время он ставил перед собой цель объединения авраамических религий, а не их слияния. Явно подлинный документ, известный под названием Мединской конституции, свидетельствует о том, что Мухаммаду приходилось разрешать споры в Медине как ее лидеру, вместе с тем он признавал обособленность иудаизма. Точно так же и откровение, оправдывающее первое нападение на караван жителей Мекки, представляет это нападение как упреждающий удар с целью защиты конкретных авраамических религий. «Если бы Аллах не позволил одним людям защищаться от других, то были бы разрушены кельи, церкви, синагоги, а также мечети, в которых премного поминают имя Аллаха»15.
