Книга Лес великого страха - Мария Гинзбург

А возможно, и в большей.

– Здесь пирожки с рыбой, вино, немного строганины, – сказала Морана. – «Порох с перчинкой», яблоки, помидоры, огурчики малосольные…

– Ой, спасибо, – обрадовалась Светлана.

Карина протянула руку к поясу, за кошельком, но суккуб сказала:

– Это вам привет от Сташи.

Хозяйка таверны сплела руки в сложном жесте. Суккуба охватила черная сфера. Когда она беззвучно лопнула, Мораны внутри уже не оказалось. Светлана присела над корзинкой, сняла крышку и запустила руку внутрь.

– За пирожки Сташи можно родину продать, – заявила целительница, доставая два аппетитных пирожка – себе и подруге.

– Я не хочу пока, – сказала Карина и прислонилась спиной к дубу. – А ты ешь.

Некоторое время они молчали. Света уплетала пирожок, Карина смотрела на воду, льющуюся из кувшина Матери Рябины.

– Этот лес, это лето дали нам многое. Зарина нашла себе Синергиста, Сабрина – тоже, а я… – тихо сказала мандреченка.

Светлана перестала жевать.

– Что – ты? – мягко спросила она.

Номер Ринке оказался залит кровью, словно в нем разделывали свинью. Но тела сидха в комнате не было. Целительница до сих пор не понимала, что Карина сделала с любовником. Ведьма не рассказывала, а спрашивать Света не рискнула.

– Я убила мужчину, который меня любил, – ответила Карина.

– Тела не нашли, – произнесла Светлана осторожно. – Кто-то вытащил Ринке из таверны… Может, его спасут. У Ежей сильные маги.

Карина грустно улыбнулась:

– Не надо меня утешать, Светик…

Мандреченка отошла от дуба, развела руки, словно собираясь сплести заклинание. Но целительница поняла, что Карина подыскивает слова. Возможно, впервые в жизни, потому что подруга была очень остра на язык.

– Ты знаешь, это было странно, так необычно, – с трудом начала Карина. – Это совсем не походило на роман. Но только теперь, когда все кончилось, я поняла, что это была любовь.

Светлана смотрела на нее и думала, что еще никогда еще не видела у подруги такого лица.

Это было неудивительно – подруги говорили о многом, но никогда – о любви. Об игре с мужчинами, которой Карина научила свое крыло – да. О наслаждении, которое дает секс – тоже. Но не о любви.

Этим боевые ведьмы не занимаются.

– Мы привыкли, что у любви есть схема, – продолжала Карина. – Знаки внимания, более или менее материальные, тщательно высаживаются на холмах чувств и пересчитываются, как елочки вокруг капища Ящера. Взвешиваются – придирчиво, как рыба на базаре. Затем идут слова любви, а потом и сам акт. В супружеской жизни, как известно, не до любви. Но мы перестали видеть лес за деревьями. А рыба, которую мы так тщательно взвешиваем, давно протухла. Отблески той самой сильной магии, что зовется любовью, остались лишь на чешуе, разметанной под ногами покупателей вместе с кровавой требухой.

Светлана поежилась.

– Сильный образ, – пробормотала она. – Тебе надо сложить песню.

Всех боевых ведьм учили пению – это было одним из способов овладеть Чи Воздуха.

– Я не смогу петь об этом, – ответила Карина.

Мандреченка присела на бортик рядом с подругой.

– Я думала, что знаю любовь, – сказала Карина. – Когда еще была жива моя наставница, станичная ведьма Кертель, к ней в избушку часто приходил один… маг. Мне Тенквисс казался очень красивым, да и вообще он был солидным мужчиной. Он оказывал мне знаки внимания, и он был щедр на них. Кертель его резко осаживала. Я думала, что старуха ревнует меня к своему давнему ухажеру. И мне было очень приятно. А потом, когда Кертель умерла в старом капище, Тенквисс приполз в избушку. Его здорово отделали… А Кертель успела меня многому научить. Я воображала себя принцессой, которая ухаживает за раненным рыцарем… В этом не было любви. Была жажда обладания, гордость оттого, что мой первый любовник – благородный господин, а не Ясек, парнишка из станицы. Фантазии Ясека хватало только на то, чтобы опрокинуть меня на сеновал, тогда как Тенквисс был весьма оригинален в выдумках. И Тенквисс был, я думаю, тоже очень доволен. Потому что он хотел сыграть со мной именно в такую игру.

Здесь все было иначе, – продолжала мандреченка. – Нам с Ринке некогда было флиртовать, ну, разве что самую малость. Сидхи, они такие – они скажут пару комплиментов самой Моготе, когда она за ними придет. Что-нибудь вроде, «как вам идет черное с серебром…».

Карина невесело улыбнулась:

– У меня в ногах валялись маги, герцоги и только что не императоры, и я думала, что я знаю любовь и что я пресыщена ею, как… Но я ошиблась. Я совсем не знала любви, Света, и поэтому не узнала ее, когда она пришла.

– Так что же, по-твоему, любовь? – спросила целительница.

– Может быть, воевать вместе?

– Возможно, – задумчиво ответила Светлана. – Наконец-то это случилось и с тобой. Ну почему наша первая любовь всегда несчастная?

– Прости меня, Светик, я так упивалась болью, что даже не подумала, что ты тоже страдаешь, – сказала Карина. – Так и Арга…ну… не просто нравился тебе? Ты его любила?

На глазах целительницы выступили слезы. Светлана всхлипнула. Карина обняла ее.

– Но если бы не Ринке, – мокрым голосом сказала Света. – Я не смогла бы заниматься сексом с Аргой, несмотря на то, что я очень его хотела. А ведь сидх не любил меня. Ринке играл со мной, потому что тебе это было приятно.

– Поэтому я могу представить, хотя и отдаленно, как хорошо с ним было тебе, – добавила она более твердым голосом.

– Давай тогда помянем их, Ринке и Аргу, – сказала Карина и достала из корзинки вино.

Светлана подумала, что капитанов Армии Мандры редко поминают вместе с Ежами, но ничего не сказала. Карина заметила вдруг, что тесто на пирогах сверху замято в косичку, как это делалось на поминальных пирогах мандречен. Вампирка, как выяснилось, была знакома с обычаями людей и, как и Морана, обладала некоторым даром предвиденья. Карина открыла бутылку, отхлебнула, протянула подруге и откусила от пирога. Сташи, несомненно, была гением кулинарии. Пирог был именно таким, каким должен быть поминальный пирог – сочным, но немного соленым и горьким. Светлана сделала большой глоток из бутылки и спросила:

– Но почему же ты убила Ринке? Он на тебя напал? А почему не отравил, как это сделали другие Вилли и Лайруксал? Или ты поняла, что Ринке должен убить тебя, прочла его мысли?

– Помнишь, ты думала, что я издеваюсь над мужчинами в силу проклятия, которое лежит на мне? – сказала мандреченка. – Ты была права, это все из-за него. Оно, это проклятие, набирает силу. Мне захотелось не ругаться с Ринке, а убить его. Это было не отвращение, как обычно, а мучительное желание, понимаешь? Честно скажу тебе, Света, я боюсь самой себя теперь. Боюсь того, что во мне… Меня еще не охватывала жажда убийства после занятий любовью. Это в первый раз. Что же будет дальше?