Книга Пленница - Бренда Джойс

Мурад почувствовал, как в груди закипает гнев. С каким наслаждением он бы прикончил Джебаля! Потрясенный, он понял, что непременно убьет принца, если погибнет Алекс.

Она шагнула в глубину комнаты. Пора — иначе будет поздно. Сжимая в горсти мелкие камушки, Мурад приподнялся и кинул их в окно. Раздался громкий стук, однако Алекс не повернулась.

Расстроенный Мурад опять присел. Совершенно ясно, что таким способом он не свяжется с Алекс. И тут его осенила идея. То есть не одна идея, а сразу две.

Паулина нянчилась со своим младенцем, когда чья-то рука зажала ей рот. Она затихла, удивленная и испуганная.

— Это я, — прошептал Мурад.

— Мурад! — охнула Паулина. А в следующий миг, как и всегда при виде красавца евнуха, на нее накатила сладостная истома. В памяти тут же всплыли и те чудесные, полные страсти минуты, которые они провели вдвоем.

А раб как ни в чем не бывало подошел к двери и запер ее. Паулина встала, машинально качая младенца. Больше никого в комнате не было. Наверное, он влез сюда в окно.

— Мурад, — зашептала Паулина, чувствуя, как кровь быстрее потекла по жилам, — тебе нельзя сюда приходить! Джебаль приказал тебя схватить. Боюсь, он хочет казнить тебя, потому что ужасно зол на Зохару.

— Знаю, — мрачно откликнулся Мурад. — Ты выдашь меня солдатам?

Паулина зарделась и потупилась, а потом подняла глаза, несмело улыбнулась:

— Конечно, нет. Нас с тобой слишком многое связывает. — Она не сводила с него нежного взгляда. — Я так боялась за тебя.

Он улыбнулся в ответ.

— Паулина, ты поможешь мне?

Итальянка вздрогнула, и ребенок захныкал. Она успокоила его, а потом прошептала:

— Я сделаю все, о чем ты попросишь.

— Я попрошу всего о двух вещах.

Алекс не думала, что к ней придет кто-то еще. Она сидела и размышляла, что теперь с ней будет, и не подумала подняться при виде Паулины. Все, на чем бедняжка была способна сосредоточиться, — что уже наступил полдень, а завтра на рассвете Блэкуэлла казнят, и ему осталось жить несколько часов. При этой мысли прекрасные глаза неизменно наполнялись слезами. Он ненавидела историю, она ненавидела судьбу.

— Могу я поговорить с тобою?

— Мне запрещено разговаривать, — буркнула Алекс.

— Но я получила позволение у Джебаля, — заверила наложница, подходя поближе.

— Просто удивительно! — откликнулась Алекс, но так и не взглянула на Паулину.

— Мне так жалко, что он держит тебя взаперти. — Гостья села на край кровати.

Алекс кивнула.

— Ты правда считаешь, что беременна?

— Не знаю. Надеюсь, это не так, — отвечала Алекс, понимая, что лишится рассудка, если будет вынуждена родить дитя — не зная, кто его отец. А уж тем более родить сына Джебалю, тогда как Ксавье будет гнить где-то в безымянной могиле.

Паулина шепнула так, чтобы не услышали часовые.

— Меня прислал Мурад.

Алекс уставилась на Паулину, потом шепнула:

— С ним все в порядке?

— Да. Но ему приходится прятаться. И он попросил меня передать вот это. — Паулина протянула клочок бумаги. Щеки итальянки пылали от страха и возбуждения.

Алекс нетерпеливо прочла записку, составленную по-английски, — чтобы не смогла прочесть Паулина:

«Приготовься бежать завтра на рассвете, с площади казней».

— Ничего не понимаю, — прошептала она, едва переводя дыхание и подняв взгляд на Паулину. Та торопливо вскочила:

— Мне ничего не известно. Мне неизвестно, что там написано. Он только попросил передать тебе записку и поговорить с Джебалем.

— А что ты сказала Джебалю? — настаивала Алекс, тоже вставая.

— Я сказала только, чтобы он отвел тебя посмотреть на то, как умрет Блэкуэлл, — застенчиво призналась Паулина.

И тогда Алекс все стало ясно.

Он не боялся. По крайней мере за себя.

Ксавье спокойно стоял перед каменной глыбой, на которую скоро должен будет опустить голову. Руки его были скованы за спиной, и четверо стражей не отходили от него ни на шаг. Наступил рассвет. Оранжевый диск солнца медленно выполз на серый небосвод. Несмотря на ранний час, площадь была полна зрителей. Дети смеялись, визжали и всячески поносили его по-арабски. Женщины шипели и плевались. Ксавье не обращал на них внимания.

Перед его глазами стоял милый образ Александры — он утешал героя и одновременно лишал его покоя. Пусть она была лгуньей, шпионкой, кем угодно! Ксавье был уверен, что ни к одной женщине на свете он не испытывал столь сильных чувств: любви, страсти, восхищения, тревоги, страха.

Пусть ему придется умереть. Все умирают рано или поздно. А он к тому же будет отомщен. Пребл сметет ненавистный город с лица земли. И Штаты выиграют наконец эту дурацкую войну. Бесчинствам паши придет конец. Призрак Роберта успокоится и не будет больше преследовать Сару и слоняться по особняку Блэкуэллов. Он обретет успокоение на небесах.

Однако он не хотел, чтобы умирала Александра. И еще меньше желал оставлять ее в Триполи, бесправной пленницей в лапах Джебаля. А что, если она беременна? И если ребенок от него?!

О, тогда Ксавье был бы счастлив, как никогда не был счастлив раньше. Боже милостивый, неужели нет способа ее спасти?!

— Блэкуэлл!!!

Ксавье не сразу понял, что его зовут. Вообще-то это мало его интересовало — вот только голос показался до боли знакомым. Он поднял глаза.

И увидел Нильсена.

Он тут же понял, что надо ждать сюрпризов.

Джебаль пребольно сжал ей руку. Алекс не сомневалась, что на коже останутся синяки, но ей было наплевать. Она не спускала глаз с Блэкуэлла.

Как ему удается оставаться таким спокойным? Он ведь скоро умрет. А может быть, нет? Совершенно очевидно, что Мурад (да благословит его Всевышний) готовит побег. Но как? И разве можно рассчитывать на успех, когда вокруг столько солдат?

Казалось, сердце вот-вот выпрыгнет из груди. Она изнывала от жары. Она боялась за Блэкуэлла. А тут еще Джебаль не спускал с нее глаз.

О, если только Алекс увидит, как голова Ксавье отделится от туловища и покатится по грязной мостовой, — она умрет в тот же миг. Она знала, что такого ей не перенести. Она окинула взглядом толпу, предвкушающую кровавую потеху. Кругом были вооруженные янычары. Алекс опять отчаялась. Похоже, Блэкуэллу не удастся вырваться отсюда. Что уж говорить о ней. Тем не менее она была готова к любому повороту событий. И молилась, молилась всем сердцем.

И вдруг среди зевак заметила Мурада. Раб многозначительно посмотрел на нее, а потом опустил голову и скрылся в толпе. Конечно, он переоделся бедуином. Вскоре Алекс снова различила знакомую фигуру, проталкивавшуюся ближе к ней.