Книга Наследие - Виталий Храмов

* * *

– Селезень желает вас видеть, – склонился приказчик.

– Созрел, чурбан дубовый, – усмехнулся Ястреб.

– Тащи его сюда, – махнул рукой Белый. – Что-то мне влом самому в подполы тащиться.

Небольшой стол накрыли тут же, в зале с «макетом». Именно так называл это творение Белый. И сейчас лучшие мастера изображения и скульптуры княжества трудились, переводя иллюзию работы Ронга в материальную форму. Теперь они тщательно выстраивали вторую, большую по площади, часть княжества Лебедя – Захребетную. Ну, и уточняли сами скалы Лебединого хребта.

С подобной работой не смог справиться даже Тол-Умник. Он мог прочесть память птиц, но не смог воспринять их, перевести в привычный для людей вид. А Ронг справился.

Мастера работали очень точно, ловко и быстро. Им начисляли по «дню» за каждый час работы. И если они сделают работу точно и быстро, вознаграждение – удвоение всего заработка. Потому как Белый считал, что высокое мастерство должно быть и вознаграждено мастерски. Иначе не будет резона повышать свое мастерство, упорствовать в учебе.

Мастеров и прислугу не гнали, но и не обсуждали важных вопросов в их присутствии. Отдыхали, обсуждая житейские вопросы, фантазируя на перспективу.

Привели Селезня. Белый велел ввести и расковать его. И отпустил стражу.

– Все одно, ничего он сделать не сможет, даже если захочет, – махнул рукой князь.

Селезень тер руки на тех местах, где были кандалы, щуря отвыкшие от света глаза, смотря на макет.

– Проходи, дядька, выпей с нами, – пригласил Белый узника.

– Если позволишь, князь, я тут постою. Посмотрю на это чудо. Но за угощение благодарствую, – поклонился Селезень, не отрывая глаз от макета, согнулся, разглядывая мелкие детали, шевеля губами, бесшумно что-то нашептывал, как молясь. И видно было, как он себя с трудом сдерживает, чтобы пальцами по макету не водить.

– Смотри, не жалко, – усмехнулся Белый, повернулся к Ястребу, сказал ему: – И князем меня признал. Пошло впрок заточение. Так, глядишь, и до присяги доживем. Если пару годочков в холоде подержим.

Селезень выпрямился, гневно зыркнул на Белого, на ухмыляющегося Ястреба.

– Жесток ты, князь! Отец твой был суров, но справедлив. Но он даже не помыслил заливать города кровью.

– Я в этом виноват?! – вскочил Белый. – Я?! Ты не видел, как толпа порвала князя Медведя? Нет? Али ты захотел тут порядков князя Змея? Их сейчас насадили в Медвежьем княжестве! Ты! Ты! Тебе отец верил! Почему ты допустил, что мерзость в толпе проповедовала Тьму? Насаждала гниль в души людей? Почему довели МОЙ Дом до того, что я вынужден залить и отмывать его кровью? Раньше могли парой веревок обойтись! Почему Тихий Еж гнил в темнице? Почему флот погублен? Где знаменитые непобедимые полки тяжелой пехоты Лебедя? Где ударная конница? Где Бессмертные? ГДЕ?!

Белый ревел так, что мастера сжались, оставив работу под дребезжание стекол. Но тут же на Белого накатил очередной приступ. Его выгнуло дугой, он рухнул на руки подскочивших Ронга и Ястреба.

– Чума! – орал в потолок Ястреб. – Синьку сюда! Князя опять скрутило!

В зал ворвались два вихря с длинными подолами, подлетели к Белому, захлопотали.

Селезень был оглушен всем происходящим.

– Я усыпила его, – сказала Синька, внимательно осмотрела всех присутствующих, а рядом – жгли двумя огненными взглядами глаза повелительницы крови, находящейся в бешенстве. – Кто довел его до приступа? Я же с таким усилием его правила!

– Он не знал! – Агроном закрыл своим телом сжавшегося Селезня.

Девушки махнули рукой, совместно со Знающим Путь, подхватили усыпленного князя, понесли.

– Что с ним? – тихо спросил у броневых пластин спины Агронома Селезень.

– А? – обернулся Агроном. – А, это? Да ничего особенного. Пошли, выпьем. Даже я труханул. Эти две бешеные девки на сносях любого порвут на лоскуты да соберут обратно с ошибкой. Хер на лбу расти будет. А это не совсем удобно.

Агроном залпом выпил вино, поморщившись:

– Кощунство! Такое вино пить глотом. Мастера, прошу прощения и настоятельно советую – вернуться к работе. Вечером Слет Ставки, нам нужно будет видеть плоды вашего труда. Это, ты, как тебя… чурка дубовая, не стой пеньком. Сколько раз тебя за стол звать?

– Я? – удивился Селезень.

– Нет, гля, я! Нет, определенно, я бы мечтал, чтобы все враги были как ты – простые, как две монеты. Сядь же ты, наконец! – прошипел Агроном.

– Меня… за стол княжеский? Из темницы?

Агроном закатил глаза к потолку.

– Как же трудно с тобой! Надо, верно, нажраться перегона Нима, чтобы уравняться с тобой в скорости мысли. Ты в темнице сидел не потому, что враг, а что – тупой! Чтобы было время спокойно все обдумать.

– Твои слова обидны. Я вызываю тебя…

– А это видел? – Агроном сунул ему под нос сложенные кукишем пальцы. – Вызывает он меня! Ты у меня меч видел? А знаешь – почему? Ща… покажу!

Агроном стал копаться в стоящей под столом сумке.

– Ага! Вот. Ты слышал такую байку, про Демонов Зеленой Башни?

Над полом появилась иллюзия. Даже мастера бросили работу. Прислуга и стража вытянули шеи. От криков стража забежала в зал, да так и осталась.

– Во! Вишь? Знаешь, что это? Дыхание Демона! Вишь, как твоего князя на части разобрал демон?

– Это он? – откинулся Селезень, хватаясь за сердце.

– Ну! Если бы не Броня Стража Дракона, вообще в пар разнесло бы. А лечил его Некромант.

– Некромант! – задавленно сипел Селезень.

– Потому князя и ломает постоянно! Теперь смотри сюда! Узнаешь? Это увидел маг Сумрак, когда прибыл на помощь Белохвосту. Это – Паладин Тьмы. А это – ваш князь. Нанизали друг друга на мечи. Теперь, смотри сюда. Это мы влезли в самое логово Змей. Смотри, кто наши враги! Смотри сколько! Заценил?

– Заценил, – кивнул Селезень, повторяя необычное слово.

– А теперь слушай! Мы ведем бой, не жалея жизни, умирая, уже очень и очень давно. Бой с такими врагами, каких вы даже не знали. И вот князь пришел домой. И что? Что он нашел тут? Его дом – его крепость? А? Как вы помогли нам в нашей борьбе? Стяжением злата и жира? Смотри, какие бока отрастил, как у ряхи какой! Обнищанием народа вы помогли нам? Разгромом войск? Вы!.. У меня слов нет! И он жесток? Нет, тупорылый утконос! Не он! Я! Это я жесток! Он ни одного из вас не велел казнить! Добренький князь! А я всех под Лысую гору бы отправил! Падаль должна лежать в земле! Иди, Утконос, в свой город. Пешком, гля! И подумай по пути – кто ты, что ты, зачем ты? Подумай, для чего ты жил? Какой жизни ты хочешь тем, кто придет в Мир после тебя? И с кем? И будет ли Мир? Пшел вон, дурак!

Селезень встал и побрел к выходу.